Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин

«О-о-н идёт. Он возвращается».

Светящийся дым стал темнеть, и внутри него с трудом угадывалось нечто овальное, похожее на огромный череп с чудовищно раскрытым просветом отверстия рта.

«Он идёт. И она идёт. Всё ближе… Но её ждут».

Тёмный дым начал таять, и вместе с ним тот чудовищный овал, что он скрывал.

«Но убив Занедужившего, они создали гораздо более сложный Лабиринт. И возвращение теперь только через пространство нашего Брата».

«Иначе они разминутся, потеряются навсегда. Предстоит измениться».

Исчез кошмарный череп, словно и не было его вовсе. И волосы вскоре покинут раскрытые рты старцев, и те, все одиннадцать, станут соответствовать своим теням. Пояс страха испарился вокруг Николо-Перервинского монастыря, и теперь его чувствовали лишь застывшие в тревоге дикие животные. А под сводами трапезной таяли последние звуки некогда общего голоса:

«Во тьме, где предстоит измениться и где всегда стоит смерть».

Старцы встрепенулись, устремив молчаливые взгляды вверх, и до них почти неслышно донеслось:

«…И она идёт. Всё ближе. Но во тьме её ждут».

3

Петропавел сидел в одиночестве на носу своей лодки, погружённый в глубокие раздумья, хотя до университетских причалов, где ждала торжественная встреча, оставались считанные метры. Петропавел думал о том, что ему рассказала Ева. И новый Барон речных скитальцев. О лодке со знаком Рыбы на носу и о том, как повёл себя находящийся в ней гребец. Думал и пока не находил решения.

«Как он смог прошмыгнуть мимо Северного дозора?»

Смена на пересечении канала с МКАД, а по-другому в Пирогово путь отрезан, не посылалась лишь на одни сутки, когда там стало совсем невмоготу, решение было принято быстро, и он узнал об этом. Петропавел не сомневался, что в Университете находится крот, человек брата Дамиана; в Пирогово у Главы гидов были свои надёжные источники. Выявить крота пока не удалось; Петропавел действовал осторожно, чтобы не спугнуть умелого конспиратора, но вроде бы подбирался к предателю всё ближе. Их было несколько, кандидатов в шпионы Озёрной обители, но вот оказалось, что он находится на самом верху, потому что решение не посылать смену было принято за час. И он этим воспользовался, прошёл к брату Дамиану.

«Он один из нас», – хмурые складки прорезали лоб Главы гидов. – Или из Высших учёных. Больше просто никто об этом не знал».

Не говоря о том, что на отрезке от Университета до выхода из Москвы находилось ещё три дозорно-сигнальных поста: дела в Пироговском речном братстве обстояли всё хуже, и их похоже обезумевший правитель мог решиться на внезапную вылазку. О полномасштабной атаке на Университет речь, конечно, не шла, для этого бы ему пришлось заключить союз с той мерзостью, что засела в «Кая-Везд», проклятом корабле, а даже брат Дамиан понимал, чем чреваты подобные союзы, но попытаться потрепать наши подступы мог бы вполне. Ещё три дозорно-сигнальных поста; как крот сумел проскользнуть мимо них? Воспользовался другим путём – накрытыми туманом улицами города? Но… в одиночку – это самоубийство. И главный вопрос: как это связано, и связано ли, с прибытием Евы? И с той странной вещью, что девушка обнаружила в своём вещмешке. Ключ. Не для Евы. Предмет, принадлежащий Учителю, не может служить против неё. С одним «но». А если девушка путает, если эта вещь лишь похожа, как копия, на ключик для новобрачных, что юноша Фёдор собирался вручить на свадьбе своей невесте? Чрезвычайно милый обряд, так мило, что в оторопь бросает… Складки на лбу старого гида чуть разгладились: тоже очень сложно. Слишком многоходовая комбинация. Сделать точную копию ключа, прозорливо предположить, что Учитель с Евой расстанутся, и подбросить копию в её вещмешок… Слишком прозорливо: тогда бы ещё пришлось предположить, что Хардов погибнет, а Учитель пойдёт на сделку с Хароном, самую опасную и невозможную на канале, последствия которой ещё только предстоит оценить. Жизнь Хардова стоила того, и ворон Мунир разнёс счастливую весть, но предположить подобное никто не в состоянии. Да и подбросить… Кто мог это сделать, просто некому…

Слишком сложно! Похоже, что с прозорливостью и нечеловечески многоходовой комбинацией не клеится. «Возможно, существует ещё одно “но”, – со смутным неприятным оттенком предположил Петропавел. – Возможно, происходит что-то гораздо более сложное и опасное, и я не в состоянии понять что».

Гид выпрямился. Посмотрел на причал, полный людей, и отвернулся.

Похоже, это действительно ключ Учителя. И хоть он обещал Еве никогда больше не называть Фёдора так, для него он навсегда останется Учителем.

Ещё одно «но». Очень сложно. И ответы лежат во тьме…

Петропавел думал, даже когда лодка достигла причала и он приветственно поднял руку встречающим его гидам. Они радовались возвращению своего предводителя в целости и сохранности. А Петропавел думал и пока не находил решения.

4

Великий Университет ошеломил и пленил Еву сразу, как только она переступила его порог. Если огромные парадные ворота тяжёлого морёного дуба можно было обозвать просто порогом. Ева сразу обратила внимание, что никому даже в голову не взбрело укреплять эти двери. Действительно, как и в истории со сказочным замком, гиды Университета были настолько уверены в мощи и чуть ли не волшебной силе своей твердыни, что все укреплённые позиции находились далеко на подступах к величественному зданию. А здесь до самых Воробьёвых гор был разбит парк и цветущие фруктовые сады – сливы, груши, яблони, и на многих деревьях можно было уже заметить завязь первых плодов. Как Ева обнаружила чуть позже, за садами располагались бесконечные ряды теплиц, а за ними скотные дворы, курятники и на дальних лужайках, перед первой от Университета линией обороны паслись стада овец, животных, о которых Ева только читала, но никогда не видела вживую.

«Работа гильдии фермеров, – как-то, устроив обзорную экскурсию по окрестностям, сказал ей Петропавел. – Впечатляет?! Их глава – молодец. И мой добрый друг».

Но самое удивительное ждало Еву внутри «сказочного замка». Это был… город, только «город», уместившийся в одном здании. Едва переступив порог, Ева оказалась в просторном холле, и её в буквальном смысле ослепило сияние мрамора. Хотя так же чуть позже она убедилась, что построек на территории было много. И у каждой была своя функция и своё предназначение. В левом крыле располагался жилой отсек: на нижних этажах жили мужчины, чуть выше – женатые пары, а на самом верху нашли пристанище незамужние женщины и дети. Так же обстояли дела со вторым левым крылом, только ещё там располагался госпиталь. Оба правых крыла были отданы Орденам гидов и учёных. Там, в бывших общежитиях, оборудовали спальни с чистотой и казарменным порядком для первых и похожие на бардачные студенческие кубрики, о которых Ева лишь читала, для вторых. Но самое интересное было в центральной постройке, увенчанной шпилем. Во-первых, лифты – они работали! Как в книжках. Еве показалось, что пол поднялся, а вместе с ним и её внутренности устремились к горлу, и всё это с немыслимой скоростью понеслось вверх.