Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин

– Всё здание поблекло, – мрачно произнёс вперёд-смотрящий. – Видимо, пройти не удастся.

– Да, наверное, – согласился Петропавел, задумчиво нахмурив брови. – Что-то слишком… Ладно, останавливаем лодку. Готовьте голубей.

– Там лиса, на доме, – вдруг сказала Ева.

– Нет, – произнёс Петропавел. – Что ещё ты видишь? На стенах, к примеру?

– Ну, они все поросли… деревья, кустики, трава пробивается…

– Этого всего нет. И лисы тоже. Такое всегда бывает – в первый раз – оптическая иллюзия. Обман. Я вижу другое… Но здание поблекло, и это даже хуже, чем когда оно выглядит совершенно новым, словно время не властно над ним. Оно всё полностью или только окно в номере триста семнадцатом как будто бы делает глубокий вдох. Тогда здание вроде как блекнет, даже выглядит несколько нереальным, словно набирается сил где-то в другом месте. А когда будет выдох, ни лисы, ни кустов не останется. Совершенно новые стены, зловеще новые, как пышущая здоровьем белозубая улыбка убийцы, а потом свет, несущий смерть из окна номера триста семнадцать… Я думаю, тебе не стоит смотреть, как сгорят голуби, зайди-ка в укрытие. Хотя не знаю, помогут ли нам сейчас несчастные птицы – слишком глубокий вдох.

Ева хотела было возразить, что останется на палубе, что она больше не боится и понимает Петропавла, понимает необходимость пожертвовать голубями… И тогда это снова случилось.

Т-трр-хх, тум-па-аакк, т-рр-кхх

Трескуче-пустотный звук, даже серия звуков завибрировала с необычайной силой, как позывные, требовательные позывные с изнанки мира, игнорировать которые сделалось невозможным.

Тум-па-аакк, т-рр-кх

«Ключ, – подумала Ева. – Ты опять зовёшь меня».

И подчинилась просьбе Петропавла. А может быть, и требованию ключа.

3

На сей раз она простояла над своим вещмешком недолго. Лишь немного нахмурилась, и, наверное, всего на миг чем-то тёмным всё же блеснул её взгляд. Со смешанным чувством отвращения, испуга и нездорового любопытства она потянула тесёмку. Ключ, который когда-то соединял её любимого с другой.

«Зачем же ты здесь всё-таки? И почему Фёдор ничего не сказал?»

Но сейчас эти вопросы казались лишними – не к месту и не ко времени. Ева зажмурилась и сжала ключ в кулаке.

Ближе

Тут же выронила ключ. Перед мысленным взором проплыла темнота, но в ней теперь промелькнули очертания чего-то незнакомого и чудовищного, плохого, о чём бы она никогда не хотела знать.

– Придётся ведь, да? – хрипло прошептала Ева.

Она подняла ключ. Сначала взялась за тесёмку и тут же поняла, что не стоит сейчас с этим тянуть. Ведь всё равно придётся. Больше не зажмуриваясь, она снова крепко сжала ключ. Её глаза чуть расширились,

«… ближе. Я жду тебя… Я»

а потом всё-таки закрылись.

«Я помогу. Очень сильно. Убьёт. Не пройдёшь. Но я помогу. Ближе. Жду тебя…»

Ева через силу раскрыла глаза и так же через силу разжала пальцы. Ключ лежал в её ладони и будто бы светился изнутри, нет, не испускал свет, но казался необычайно ярким. Краешки, рёбра металлической поверхности горели, как грани диковинного и страшного кристалла, полного тёмного света.

«… не пройдёшь. Убьёт – очень сильно. Но я помогу. Я жду тебя. Ближе… Иди. Смотри».

Ева сомкнула пальцы, несколько дико озираясь по сторонам, чтобы убрать ключ в вещмешок, спрятать и всё рассказать Петропавлу. Потому что либо она стала обладателем

(Фёдор посмеялся бы над ней)

какой-то тёмной чудовищной вещи, либо… она сходит с ума. Это отчаяние всё же догнало и сломало её, и теперь она сходит с ума. Только перед тем, как ключ, увлекая за собой длинную тесёмку, скрылся в чёрной глубине вещмешка, Ева успела услышать:

«Уже помогаю. Иди и смотри. Ты всё ближе, ближе… Я жду тебя».

Чуть пошатываясь, как сомнамбула, она вышла на палубу. Потом всё-таки взяла себя в руки. И увидела, как пылало яростью здание гостиницы «Украина»; увидела, как сгорели последние голуби. Только пылающий столп огня не уменьшился.

– Не пройдём, – обронил вперёдсмотрящий. В его голосе мелькнули нотки заворожённой обречённости. – Что-то с ним сегодня… Я такого никогда не видел.

Казалось, столп огня был в состоянии плавить камень набережной; вот он коснулся воды реки, и та мгновенно закипела.

– Нас ищет, – сипло выдохнул вперёдсмотрящий. – Вдруг дотянется, а?!

И тогда прозвучал спокойный сильный голос Петропавла:

– А ну прекрати! Всё, не смотри туда больше. Хватит с тебя на сегодня. До нас окну не добить. Но, похоже, сегодня не пройдём. Его заряд ещё и наполовину не иссяк.

– Это не так, – вдруг сказала Ева. – Пройдём. Сейчас что-то произойдёт.

Старый гид бросил на неё короткий взгляд, и ему очень не понравилось выражение лица девушки.

– Ну-ка иди сюда! – потребовал он. – Ева, подойди ко мне.

Только уже поздно было что-либо обсуждать.

– Господи, глядите, – произнёс кто-то из гидов. – Смотрите туда!

Вперёдсмотрящий болезненно выдохнул.

Словно луч мощнейшего в мире маяка, столп огня, что изливало окно номера 317, отвернул от них и заскользил по набережной, заполз на мост. Тут же несколько молодых деревьев на нём вспыхнули.

– Что это? – коротко и угнетённо обронил вперёд-смотрящий.

На мосту луч задержался недолго и пополз вперёд, посередине широкого проспекта на другом берегу реки. Нижние этажи раскрытых книжкой домов вдалеке окутывал туман, не сильный, лёгкая дымка. Ева почувствовала, как у неё похолодели руки, но смотрела, не отрываясь.

(ведь придётся, да?)

(уже помогаю)

По всей ширине Нового Арбата, прямо по тому, что когда-то называлось проезжей частью, двигалась какая-то тёмная масса. Пока ещё очень далеко, трудно было разглядеть, что там. Однако двигалось оно очень быстро. Петропавел бросил короткий взгляд на Еву – девушка была бледна, но, вцепившись в борта лодки, не сводила взора с приближающейся тёмной волны.

– Господи, не может быть! – изумлённо пробормотал тот же гид. – Это ведь… дикие?

Целая толпа одичавших людей, – Петропавлу ни разу прежде не доводилось видеть столько вместе, – с шумом бежала вперёд, не разбирая дороги. Некоторые передвигались на четвереньках, прыжками, как животные.

«Они, наверное, собрались здесь со всей Москвы, – подумал Петропавел. – Повылезали из своих нор».

Но все они двигались с немыслимой скоростью, на пределе сил.

– Что с ними такое? – изумление и истеричные нотки в голосе вперёдсмотрящего сменились чем-то другим. – Они обезумели?!