Станционный смотритель. Долг платежом красен - Григорий Шаргородский

– В магазин поехал.

– Поехал сам или ты туда его послала? – задала тетушка Пин явно риторический вопрос и продолжила: – Знаешь, дорогая, мне теперь понятно, за что тебя шпыняли гороховские бабы. Ты уже взрослая, родила и даже вырастила дите, но так и не поняла, что можно делать, а чего нельзя. Вадик не просто твой сын, он твой кормилец и защитник. А ты пока у него на иждивении. Он теперь старший в вашей семье, и твоя задача, пока не сможешь содержать себя сама, обеспечить ему дома уют и отдых. Чтобы Вадик имел силы и настроение работать. Вот захочет сейчас господин отправить его по очень важному делу. Так нет его, а когда появится, будет уставшим. Один раз такое случится, другой, а потом господин подумает: а зачем мне нужен такой плохой помощник? И пойдете вы оба на улицу или обратно проситься к Гороховым.

От горделивого и независимого настроения Степашиной не осталось и следа, но тетушка Пин была права, пусть и выразилась более резко, чем сделал бы я сам. Вадик действительно в последние дни стал какой-то дерганый.

На глаза Светланы набежали слезы, и она жалостливо посмотрела на меня. Лучше бы этого не делала, потому что мне без труда удалось прочитать за этими слезами лишь раздражение и злость.

Поэтому я скопировал манеру поведения дядюшки Чхана и продолжил поедать блинчики.

Кто бы сомневался, что утешать бедняжечку тут же кинется Златка.

Закончив завтрак, мы начали собираться на Полигон. Еще предстояло перебрать все наше стреляющее железо и упаковать все артефакты, вплоть до бытовых.

Кстати, Вадик едва успел к выезду и чувствовал себя как загнанная лошадь.

В этот раз на проходной Полигона обошлось вообще без проволочек. Как только мы подъехали, дружинник махнул рукой и открыл шлагбаум. Плюс к этому у ангара, под которым находилось логово Коршуна, нас встречал местный владыка собственной персоной.

Для начала он выгнал нас из броневика и, забравшись внутрь, пару минут изучал транспорт. Затем молча вылез и пошел к ангару. Пришлось нам всем подхватывать привезенные сумки и двигаться следом.

Уже внизу Захар уселся за свой стол и пару минут что-то писал на листе бумаги.

– Вот, – протянул он мне список. – Ты вроде говорил, что есть связи с нормальными штамповщиками. Закажи эти артефакты для броневика. Потом сам разберешься, что к чему. Там ничего сложного. Теперь вы.

Инструктор осмотрел нашу компанию тяжелым взглядом и для начала ткнул пальцем в Вадика:

– Ты, мелкий, можешь остаться, а ты, старый, вали в броневик и жди там.

Дед Анджей ни спорить, ни обижаться не стал, просто пожал плечами и вышел из бункера. А вот Вадик ощутимо напрягся. Я бы и сам обеспокоился на его месте. Нас с Геной явно собираются привлекать к важному делу, а такой балласт, как он, могут и на запчасти пустить.

Меня тоже заинтересовало, чем так глянулся Захару наш парнишка, особенно учитывая, зачем мы сюда вообще пришли.

– Ладно, показывайте, что там у вас есть, – кивнул инструктор на сумки, которые мы притащили с собой.

Просмотрев обычное оружие, Захар похвалил моего «Вепря» и поругал автомат Баламута, чем доставил мне несказанное удовольствие. Артефакты, которые я выгрузил на стол, он изучал намного дольше. Точнее, наствольник, в котором сидели три конструкта, он лишь покрутил в руках, дав совет купить такой же для Гены. То же самое было сказано о «молниевике», а вот два ножа, доставшиеся нам по наследству от помощника погибшей истинной магини, очень заинтересовали старика.

– Убойная штука, но с особенностями. Что да к чему, спросишь у своего артефактора. – Как мне показалось, с опаской отложив нож, старик перевел взгляд на Баламута. – Ты… как там тебя?

– Можно Гена, а еще Баламутом зовут.

– Никита говорил, что ты мужик резкий и с опытом. Вот сейчас и проверим.

Встав из-за стола, инструктор двинулся к одной из дверей. Мы шагнули следом за ним, но он тут же указал Вадику пальцем на лавку у стены:

– Посиди-ка там, сынок. И даже не думай вставать.

Вадик шумно сглотнул и послушно перебрался на лавку.

Я на всякий случай пригрозил ему кулаком. Чисто для его же пользы – уверен, что в берлоге у Захара полно таких штук, которые могут оторвать слишком любопытным исследователям не только шаловливые ручонки, но и их не самые умные головы.

По восходящей лестнице мы опять вышли в надземный ангар, но только в ту его часть, что была отгорожена от входной. Потолок в ангаре был стеклянный, так что освещения хватало.

Осмотревшись, Гена понимающе крякнул. А вот мне мешанина каких-то ящиков, натянутых канатов и бревен, расположенных под разными углами, вообще ни о чем не говорила.

– Ну что, резкий, – повернулся Захар к Гене, – пробежишься?

– Разок для пробы, а второй на время, – уточнил Баламут, заработав одобрительный взгляд инструктора.

Сбросив с себя камуфляжную куртку и кепи, мой друг сделал короткую разминку, а затем не спеша побежал по полосе препятствий. Я до сих пор не понял, как он находил правильный путь, но двигался Баламут уверенно, лишь временами притормаживая на особо сложных участках.

Прошел он все это безобразие за две с половиной минуты, если верить карманным часам, а они меня еще не подводили. К нам Гена прибежал несколько запыхавшись.

– Да уж, – немного выровняв дыхание, заявил Баламут, – зажирел я на гражданке.

И это он-то зажирел?

– Не так уж плохо, – лениво возразил Коршун. – Норматив для обычных дружинников две минуты, а для ошаговцев полторы.

– Ну я же говорил, что это ознакомительный забег, подмигнул мне Баламут. – Засекайте.

Когда раскрасневшийся и запыхавшийся значительно больше, чем в первый раз, Гена пересек финишную черту, мои часы показали, что забег занял всего минуту двадцать.

– Действительно моге́шь, – огладил бороду инструктор. – А теперь давай с ходу ножи в вон ту мишень.

Коршун еще не успел договорить, а Гена уже метнул один за другим артефактные клинки. Первый угодил в плечо ростовой мишени, а второй в центр груди. И это при том, что мишень находилась от нас метрах в двадцати.

Внутри меня шевельнулась легкая зависть. А еще кольнула мысль, что наручи для лучшей адаптации я не отключал, но через секунду сам с удивлением ощутил, как зависть быстро переросла в гордость за друга. Он откликнулся благодарностью и пониманием, а еще легким ехидством.

– Красавчик, только поосторожнее с этими штуками, – почему-то с кислой миной похвалил Гену Захар и тут же повернулся ко мне. – А теперь ты.

– Что, ножи метать? – с надеждой спросил я.

– Размечтался, – хищно оскалился инструктор.

– А может, не надо?

– Надо, – не унимался он, – если хочешь, чтобы я вас тренировал.