Однажды ты не ответишь - Дора Коуст

Антуан спускался все ниже и ниже. Живот подрагивал, получая свою порцию ласки. Не сопротивлялась, когда стягивал с меня белье. Лишь прикрылась, смутившись, но, осуждающе взглянув на меня, мужчина уверенно развел мои ноги в стороны, открывая для себя.

Взрыв. Губы коснулись лона, а проворный язык очертил влажную плоть, слегка надавливая. Он не был грубым. Я не так себе это представляла. Думала, что мужчины просто лижут там и это доводит до пика, но Антуан целовал. Он действительно целовал, как если бы это были мои губы. Мягко, нежно, едва прикасаясь.

Стоны сотрясали спальню. Я честно держалась, чтобы не издать ни звука, но это просто было невозможно. Казалось, что внутри меня все горит огнем, а там, где мужчина прикасался, взрываются молнии. Уже ничего толком не понимала. Были лишь его губы, изучающие мое лоно, и его дыхание, что рождало мурашки по всему телу.

— Пожалуйста… Прошу, пожалуйста…

Не знаю, чего именно я просила. Прекратить или, наоборот, продолжить. Только понимала, что больше не могу. Еще немного, и просто отключусь, утопая в ощущениях, что укачивали, забирали в водоворот красок и эмоций.

Он вмиг оказался рядом. В тусклом свете бра его губы блестели, а сам мужчина выглядел невероятно довольным. Улыбался, удерживая вес своего тела на руках, а мне хотелось ощутить его тяжесть.

Крепче ухватившись за его спину, надавила руками, но прижать сил не хватило. Он сам понял, чего мне хочется, и это было так правильно. Стыд? Я забыла о том, что положено стесняться. Да и кем положено? Он уже видел все и даже больше, а значит, и целовать его влажные губы не стыдно, ощущая свой собственный вкус.

Чувствовала приятное томление в теле. Каждая мышца была расслаблена до предела, но там — внутри — все горело, пульсировало и жаждало продолжения. Правда, один вопрос заплетающимся языком я все-таки смогла задать:

— Будет больно, да?

— Обещаю, что предупрежу тебя заранее, — усмехнулся мужчина, возвращаясь к моим губам, тогда как одна его рука беззастенчиво сжимала мою грудь, играя с розовой горошиной.

А где вторая рука?!

Прислушавшись к своим ощущениям, я с облегчением поняла, что вторая конечность моего начальника гладит и щекочет мое бедро с внутренней стороны, задевая возбужденное лоно. Ох, как мастерски он ласкал меня, не давая пожару успокоиться хоть немного.

Елозила ногами по постели, сбивая простыни, а губы сами собой шептали что-то невнятное. Умирала, забывалась, уходила за грани, проваливаясь в истому. Ни черта не соображала, да и не хотела. Уже не могла отвечать на поцелуи, но позволяла жадно терзать свои губы, забирая его дыхание.

Его пальцы гладили лоно у самого входа. Чуть надавливали, чтобы тут же отпрянуть, продолжая неторопливо ласкать. Пощипывал горошину клитора, а мне казалось, что вот-вот взорвусь, просто потеряю сознание.

Рывок.

Боль — кратковременная, едва ощутимая. Она осталась где-то на краю отголосками, незаметными серыми пятнами на фоне буйных красок. Антуан замер, выпивая мой невольный вскрик, нежно целуя искусанные губы.

— Все хорошо, ангел мой. Уже все закончилось, — гладил он мое лицо, мягко улыбаясь.

— Как все закончилось? — искренне возмутилась я, мигом трезвея. — И это все?

Его тихий смех вызвал еще большее недоумение.

— Самое лучшее еще впереди.

Он начал двигаться мягко, нежно, осторожно. Чувство правильной наполненности поражало. Наверное, в жизни нет ничего лучше, чем это древнее как мир действо между мужчиной и женщиной. Я видела Антуана неприкрытым, обнаженным, без маски, от которой уже сводит зубы. Он меня — с самой лучшей моей стороны.

Глаза щипало от слез, но я даже не понимала, почему они возникли. Отвечала на его тягучие, сладкие поцелуи. Шумно дышала, выгибалась навстречу его телу. Это так приятно — ощущать его власть. Но еще приятнее понимать, что и он в моей власти. Лишь намек, только шепот, посыл, а он уже прочел меня, знает, чего я хочу. В водовороте объятий и страстных движений самое важное — чувства. Именно их я так ждала. Именно их я и получила, отдавая взамен также много.

Я слышала вдохи, рваные выдохи. Словно река перетекала в водовороте собственных стонов и его тихого рычания. Картинка смазалась. Перед глазами только его лицо, и оно было главным. Антуан был главным, целым миром для меня в эту короткую ночь. Оказывается, так бывает, что кто-то становится для тебя важнее, чем все остальные.

Оказывается, так бывает, что влюбленность рождает любовь.

Он не мог смотреть на нее без улыбки. Она вызывала смешанные чувства, и это пугало. Он перестал оправдывать себя и свои поступки. Именно сегодня, увидев ее на грани срыва, перестал придумывать объяснения происходящему.

Ульяна подкупала. Он не хотел ей верить, как не верил ни одной женщине до нее, не считая покойную супругу, но отчего-то надеялся, что она не обманывает. Да и не смогла бы. Все без труда читалось на ее лице. Наивная, светлая, открытая.

Антуан не поверил в ее спектакль. Как только увидел пустую бутылку элитного вина, так сразу и не поверил. Не смогла бы так быстро прикончить в одиночестве целую бутыль и наполовину выпить вторую. Нет, она определенно пила, но не столько, сколько хотела показать. Пьянела быстро. Прямо на глазах, потому что напиток оказался коварным. Клеменс обычно использовала его для приготовления соуса к мясу из-за его сладости.

Прекрасно понимал, что Ульяна хотела этим показать. Бунт на корабле. Видел — она обиделась на его слова. Быстро расшифровала те намеки, которые он ей предоставил, и обиделась, потому что уже ощущала в нем мужчину, с которым желала отношений. Но было ли так на самом деле?

Было.

Теперь мог честно ответить на этот вопрос. Она и не скрывала. Каждый ее неосознанный жест, каждый взгляд — все было направлено на то, чтобы привлечь его внимание. Не понимала, не желала замечать, как сильно он хотел ее. Как желал обладать, незамедлительно сделать своей, заклеймить. Чтобы все знали, чтобы никто и никогда не смел покушаться на его собственность.

Но было в этом и что-то другое. Нет, Антуан всегда был собственником, даже если дело касалось любовниц, но в этот раз что-то незримо изменилось. Не хотел признавать любовь, да и даже влюбленность. Сейчас чувства были настолько лишними, что и словами не передать. Он ведь с самого начала знал, на что шел. Знал, но от этого легче не становилось.

Помнил, как увидел ее впервые. Ему понравился тот восторг, с которым Ульяна на него смотрела. Всегда осознавал, насколько привлекателен, но в ее глазах он почувствовал себя божеством. Наверное, если бы не торопился тогда быстрее вернуться обратно в офис, то пригласил бы ее на чашечку кофе, а так…

Безумно обрадовался, когда нашел в секретарской именно ее. Даже документы не проверил, словно мальчишка радуясь тому, что в его руках через несколько минут появится новая игрушка. Старался изо всех сил не показывать своего нетерпения, но внутри буквально был одержим мыслью о том, чтобы она скорее подписала этот проклятый договор.