Однажды ты не ответишь - Дора Коуст

— Мадам, месье Броссар просил вас явиться немедленно. Он звонил вам, но вы не отвечали, — открыл передо мной дверцу автомобиля Кристоф.

— Я не могла ответить, — кивнула я мужчине, доставая рабочий смартфон.

Действительно, тринадцать пропущенных от начальника и еще с десяток на личном телефоне. Я ставила их в беззвучный режим, когда мы ехали сюда. Не знала, что такое важное мне хотел сообщить Антуан, но перезванивать не стала. Все равно сейчас дома увидимся.

Дорога не заняла много времени. Кристоф гнал так, будто мы на пожар опаздывали. Я даже за спинки сидений держалась, потому что на поворотах мы не притормаживали. Улетала только так.

— Спасибо, Кристоф, — кое-как выползая на улицу, проговорила я. — Если утром мы поедем с такой же скоростью, то поспать можно на полчаса больше…

Шутку мою мужчина не понял. Отчего-то смотрел на меня встревоженно, да и вообще старался не встречаться со мной взглядом. Обиделся, что ли? Вроде взрослый мужчина.

Едва я вошла в дом, сразу поняла, что что-то не так. Меня встречала вся прислуга и даже Адель. По их серым лицам навряд ли что-то можно было понять. Да что случилось-то?

— Прошу прощения, а что здесь происходит? — спросила я, на ходу расстегивая плащ.

— Мадам Громова, вы… — начала было Клеменс, утирая платочком слезы.

Но фразу так и не закончила, потому что страшный окрик оборвал ее:

— Ульяна!

Вздрогнули все, и даже я. Да что там, мне кажется, вместе с нами вздрогнул и весь дом, а стекла натужно затрещали, собираясь разлететься на осколки. В груди что-то оборвалось. Неприятный холодок поселился в животе, настойчиво оплетая тело. В кабинет начальника я шла словно на казнь, но никак не понимала, в чем именно провинилась. Ведь ничего же не сделала.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, заглядывая в кабинет. Дверь была распахнута настежь, но картина внутри мне вот вообще не понравилась.

Антуан сидел в своем кресле за письменным столом, а перед ним лежали те самые папки, которые я читала сегодня. Бутылка то ли коньяка, то ли виски была уже почти опустошена, о чем красноречиво говорили бокалы в руках у мужчин. Жозеф. Жозеф Фуко, кажется. Второй компаньон Антуана вольготно устроился в кресле напротив и отчего-то широко улыбался.

— Ульяна, ты сегодня открывала сейф, верно? — задал Антуан мне вопрос, который вообще не имел логики, на мой взгляд. Он ведь прекрасно знал, что открывала. Сам сказал сделать это. — Открывала? — прогрохотало на весь кабинет, а я поняла, что он дико пьян. Просто в стельку.

— Да, — ответила, понимая все меньше.

Я точно помнила, что там среди папок была информация и о компаньонах Антуана. Так зачем он сейчас говорит об этом, когда в его кабинете один из списка мерзавцев?

— Антуан, не кричи на девочку. Она не виновата… — оскалился Жозеф, отсалютовав мне бокалом.

— А ты вообще не лезь! — ударил мужчина кулаком по столу с такой силой, что бокал подпрыгнул. — Почему ты не убрала все на место? Это было так трудно, Ульяна? Убрать все обратно и запереть сейф? — шипел он сквозь зубы.

— Но я не… — начала я было оправдываться.

— Это было так трудно? — закричал он, мигом вскакивая на ноги.

— Антуан, я не…

— Пошла вон, — устало опустившись обратно в кресло, тихо проговорил начальник.

Я стояла, не сдвинувшись с места. Стояла, смотрела и не понимала. Он даже оправдаться мне не дал. Да и за что? Я ведь не виновата, что сейф не закрывался. А документы я убирала. Точно помню, что убирала.

— Чтобы я тебя больше в своем доме не видел. Пошла вон! — выкрикнул он последнюю фразу, замахиваясь в мою сторону пустой бутылкой.

Я еле успела отшатнуться в коридор, когда стекло разбилось на осколки, встретившись с дверью. Слезы стекали по щекам. Не могла их сдержать. Всю трясло.

Никогда еще я не видела его таким злым. Разве я заслужила такое обращение? Разве я…

— Мадам… — окликнула меня Клеменс.

Но я не останавливалась. Летела в свою комнату, не разбирая дороги. Слезы застилали обзор, а голова была до отчаяния пустой. Что делать-то? Что мне теперь делать?

На автомате собирала вещи. Хотя какие, к черту, вещи? Ничего не взяла из того, что было куплено, кроме того, что надела на себя. Колготки, джинсы, водолазка, кроссовки и куртка. В маленький рюкзак полетели документы и мои личные вещи, которые с его величайшего позволения я оставила в живых. Черт, у меня даже вещей толком теперь нет. И денег нет. Что такое 128 евро? Возможно, удастся найти койку-место на эту ночь, ну а дальше куда?

— Мадам, — постучался в дверь Кристоф, но я не оборачивалась. Не хотела, чтобы кто-то видел мои слезы. — Хозяин просил вам передать… Я здесь оставлю.

Дверь открылась и с хлопком закрылась. Обернувшись, я увидела на комоде желтый конверт. Подходила нехотя, как и заглядывала внутрь. Там были деньги. Наверное, положенная по договору неустойка, но брать их я не собиралась. Ничего мне от него не надо. Пусть себе оставит на успокоительное.

Взгляд зацепился за надпись на задней стороне конверта:

«Утром Кристоф отвезет тебя туда, куда скажешь. Больше никогда не попадайся мне на глаза».

З — забота. Да пошел он к черту вместе со своей заботой и со своими деньгами. То горячо, то холодно — надоели эти контрасты. Пусть катится в бездну, а я и без него не пропаду. Я-то себя знаю. Прорвемся, как прорывались уже не раз.

Сидела на постели, полностью собранная, и думала, думала, думала. Пальцы сжимали рюкзак, когда дверь в комнату осторожно открылась. На пороге стояла Адель. Не проходила, глядя на меня.

— Привет, — постаралась я улыбнуться. — Вот сижу, вспоминаю, все ли я взяла.

— Ты уходишь, да? Насовсем? — прямо спросила она, сжимая в руках плюшевого медведя.

Слезы хлынули ручьем, но я продолжала натянуто улыбаться.

— Мне придется, — ответила я, не желая обвинять в чем-то Антуана перед Адель. Не хотела, чтобы она обиделась на отца, а такое возможно, поэтому я тщательно подбирала слова. — Но мы с тобой еще увидимся, обещаю. Просто я о маме своей очень переживаю. Она у меня одна совсем осталась в другой стране. Хочу проведать.

— Мама — это важно, — кивнула девочка. Такой взрослый взгляд. Она, наверное, понимала, что я вру, но решила подыграть. Была благодарна ей за это. Так действительно легче. — Я хотела подарить тебе своего медведя. Он, правда, старенький, но очень хороший. Раньше я всегда с ним спала и прятала в его пузико конфеты, чтобы няня не видела.

— Спасибо, — жалко выдавила я из себя, но подняться не смогла. Сил на это просто не нашлось. Адель сама подошла ко мне, вручая плюшевый презент. Быстрый короткий поцелуй в щеку, и слезы хлынули с новой силой. Она гладила меня по волосам, пытаясь успокоить, но сердце мое буквально пронизывало болью.