Саксонские и нормандские короли. 450-1154 гг. - Кристофер Брук

Эдуард Старший стал преемником Альфреда и королем Уэссекса. С помощью своей сестры Этельфледы, правительницы мерсийцев, он приступил к завоеванию заново центральных и юго-восточных районов страны. Ко времени своей смерти он был действительным правителем всей Англии к югу от Трента, но жители Мерсии помнили, что он западный сакс. Его преемником стал сын Этельстан, настоящий наследник западносаксонского рода, который вырос в Мерсии, жители которой проявляли по отношению к нему лояльность, чего не признавал его отец. Этельстан действительно был признан мерсийцами королем прежде, чем он был признан западными саксами.

Этельстан завоевал признание своей королевской власти над Северной Англией и Южной Шотландией. Он был королем, василевсом и даже, наверное, императором Британии. Он значительно укрепил представление о власти английского короля.

Центром жизни Этельстана был его двор, его пиршественный зал, в котором вокруг него собирались его воины и где он оделял их своими дарами. Когда «Хроника» неожиданно разражается героическими стихами в знаменитом месте, где описывается сражение при Брунанбурге (Brunanburh), она называет короля «повелителем воинов, раздающим кольца». Он был не просто наследником Хродгара и Беовульфа, а гораздо больше. Писцы, которые записывали его указы, пытались навязать многострадальной латыни свое ощущение его величия, «раздувая» язык, на котором они описывали торжественную процедуру одаривания, необычными высокопарными чужеземными словами, часто имевшими отдаленное греческое и вообще неизвестное происхождение. 28 мая 934 г. один из этих писцов начертал документ, дарующий поместье в Кенте одному тэну. Этот шедевр чудовищной бессмыслицы предупреждает любого, кто посягнет на владение, что тот будет гореть в аду вместе с Иудой, совершившим нечестивое предательство. Этот пассаж наводит на мысль о том, что человек был не очень-то уверен в эффективности человеческого наказания. Но на самом деле власть Этельстана неуклонно становилась все более действенной и уверенной; а список членов собравшегося в Винчестере витана, которые поставили свои крестики на этом документе, весьма впечатляющ. 7 июня тот же самый писец написал другой указ в похожих выражениях, но с более честолюбивой целью: дар земель в Ланкашире архиепископу Йоркскому. Подлинность этого документа часто ставилась под сомнение, особенно в Ланкашире, но за последние годы была с успехом подтверждена. И здесь почти точно такой же впечатляющий список подписавшихся крестиками под этим актом дарения. Он начинается с самого Этельстана, который в тексте документа называет себя «королем англичан, поднятым по праву рукой Всемогущего Христа на трон всего королевства Британии», и продолжается именами двух архиепископов, трех валлийских правителей, шестнадцати епископов, семи элдерменов, шести эрлов-викингов, одиннадцати королевских тэнов и еще тринадцати человек. Двор теперь находился в Ноттингеме, и «Хроника» довольно коротко объясняет, почему такое большое собрание людей быстро двигалось на север из Винчестера: «В этот год король Этельстан вторгся в Шотланию с сухопутным и морским войском и разграбил большую часть страны». Уэльсские правители уже были в его свите. Теперь он приступил к задаче покорения шотландцев. Однако в этом ему не сразу сопутствовал успех. Тремя годами позднее вождь ирландско-норвежского происхождения в союзе с королями Шотландии и Стратклайда предпринял масштабное вторжение в саму Англию. В местечке под названием Брунанбург, нахождение которого неизвестно, их встретили Этельстан и его брат Эдмунд. Крупная победа Этельстана записана в волнующих стихах современного ему поэта. Без сомнения, «Битва при Брунанбурге» была продекламирована перед Этельстаном в тронном зале, равнозначном Хеороту. По пути на север он остановился в Честер-ле-Стрите, где покоились останки св. Кутберта и находился его собор, который позднее был перенесен в Дарем. Святому Кутберту он подарил экземпляр «Жития» Беды Достопочтенного, написанный, наверное, в Гластон-бери, в начале которого помещено изображение короля, дарующего эту книгу святому (иллюстрация 6а). Затем он отправился в путь, чтобы подчинить себе Шотландию, и на протяжении оставшихся ему двух лет жизни его авторитет был непререкаем, а его власть не вызывала никаких возражений.

Этельстан был Пьерпонтом Морганом своего времени. Когда священники Честер-ле-Стрита увидели, как огромная армия идет в Шотландию, и начали радоваться новому завоеванию, они вполне могли бы задаться вопросом, останется ли король в памяти потомков главным образом как завоеватель или как выдающийся коллекционер. Подобно Пьерпонту Моргану, Этельстан собирал книги и произведения искусства. В отличие от американского миллионера он еще собирал мощи святых и был знатоком всего того, что находилось в его коллекции. Он щедро раздавал подарки, но дары в Хеороте Этельстана были более разнообразны, чем в Хеороте Хродгара; такими были и люди, которые получали их. Через его руки текли золотые и серебряные украшения, земля, оружие, всевозможные предметы искусства, а также редкие и прекрасные книги, интересные как своим содержанием, так и внешним видом, и прежде всего мощи. Он принимал дары со всей Европы, отвечал богатыми дарами в свою очередь, а особенно щедро одаривал своих сподвижников, епископов и церкви в своей собственной стране. Собору в Кентербери он подарил Евангелие, которое принадлежало аббату Армы, и другое Евангелие, которое Этельстан получил от своего зятя короля Германии Отгона Великого по случаю вступления Отгона на престол в 936 г. В настоящее время оно находится в Коттоновской коллекции Британского музея. На нем имеется надпись, которая начинается такими словами: «Это Евангелие император Англии и правитель всей Британии Этельстан (Anglorum basyleos et curagulus totius Bryttannie) с благочестивыми мыслями даровал кафедральной церкви Христа в Кентербери, первой в этой стране».

Отгон Великий был самым знаменитым из друзей Этельстана на континенте, но он был одним из многих. Уильям Мальмсберийский, который писал в XII веке и использовал гораздо более раннее стихотворение на латыни, приводит некоторых из них: Харальд, король Норвегии, приславший Этельстану в Йорк свое посольство и подарки, среди которых был корабль «с золотым носом и пурпурным парусом, плотно обитый изнутри позолоченными щитами»; король Германии Генрих I, который попросил руки сестры Этельстана для своего сына Отгона; франкский герцог Хью Великий и герцог Бургундии Конрад, которые женились на двух других сестрах короля. К этим мы можем добавить Людовика из династии Каролингов, впоследствии короля франков, по прозвищу Людовик Заморский, потому что он получил воспитание при дворе Этельстана. Когда герцог Хью отправлял свою просьбу выдать за него английскую принцессу, он выбирал послов и свои дары с хитростью и мастерством. Посольство возглавлял Балдуин, граф Фландрский, жена которого была теткой Этельстана. И «когда он отправил свою просьбу с посольством знатных людей в Абингдон, он предложил действительно богатые дары, которые могли бы мгновенно удовлетворить большинство алчных скаред: духи, невиданные дотоле в Англии; ювелирные украшения, особенно с изумрудами, в зелени которых отражались лучи солнца и зажигали глаза стоящих рядом людей подобострастным светом; много быстрых коней в конской сбруе, грызущих, по словам Марона [Вергилия], «удила из красного золота»; ваза из оникса, покрытая такой искусной резьбой, что казалось, будто поле колосьев на ней колышется, лозы дают ростки, фигуры людей движутся, при этом она была настолько прозрачной и отполированной, что отражала, подобно зеркалу, лица зрителей; меч Константина Великого, на котором можно было прочесть имя его древнего владельца, написанное золотыми буквами, а на головке эфеса над толстым слоем золота можно было увидеть прикрепленный железный гвоздь, один из четырех гвоздей, которые иудейская клика приготовила для распятия тела Христа; копье Карла Великого, которое этот непобедимый император, возглавлявший войско против сарацин, когда бы он ни метнул его во врага, всегда даровало ему победу; говорили, будто это самое копье, которое рукой центуриона было воткнуто в бок Христа, открыло этой драгоценной раной Рай для несчастных смертных; знамя Маврикия, самого почитаемого великомученика и командующего Фиванского легиона, с которым этот король на Испанской войне обычно взламывал боевые порядки противника, какими бы сильными и плотными они ни были, и обращал их в бегство; корона, ценная, безусловно, благодаря количеству золота, но больше благодаря драгоценным камням, которые сияли так, что чем больше кто-то пытался смотреть на них, тем скорее вынужден был отвернуться и отступить; кусок святого креста, заключенный в хрусталь, — взгляд, проникая сквозь минерал, мог различить цвет дерева и размеры, а также часть тернового венца в такой же оболочке, который солдаты в своем безрассудстве надели на священное чело Христа, издеваясь над его величием».