Ветер и крылья. Старые дороги - Галина Гончарова

– Он милосерден, чадо, – едва ли не с облегчением выдохнул кардинал. И уже чуточку спокойнее продолжил: – Налагаю на тебя епитимью. Прочитай малый круг молитв четыре раза, и да будут отпущены грехи твои.

Адриенна еще раз поцеловала кольцо и поднялась с колен.

Кардинал предложил ей руку и отвел обратно, к придворным.

Вручил девушку ее отцу и поспешил откланяться.

– Что ему было нужно?

– Убедиться, что я дура, – пожала плечами Адриенна.

– И как?

– Успешно, папа.

Дан Марк улыбнулся. В уме своей дочери он даже не сомневался. А другие пусть не сомневаются в его отсутствии.

Мия

Лютня.

Как много в этом слове… и музыки, и страсти, и песен – всего, о чем только можно подумать.

Раньше Мию не учили игре на лютне. Отец считал этот инструмент невыносимо простонародным.

Спинет – другое дело. Только вот спинет в поместье был невыносимо расстроенным и так искажал звуки, что Мия была уверена в своей ненависти к музыке. А сейчас…

Плавные обводы грушевидной формы, четыре струны…[11]

Ньора Катарина отлично играла и вечером любила перебирать струны лютни.

Фьора помалкивала. Она тоже считала, что это простонародный инструмент, но к чему спорить? А Мия неожиданно даже для себя заинтересовалась. И попросила ньору Катарину научить ее…

Ньора думала недолго, и уже через два дня в дом пришел ньор Джильберти. Старенький, с тяжелой тростью, седоволосый, но прекрасный учитель музыки.

Он и принялся ставить девочке руку, удивляясь гибкости пальцев и разработанности кисти. А заодно и радуясь, что все это не пропадет даром.

Пусть для себя! Но ведь играть-то Мия будет?

И Мия играла.

В свое удовольствие, иногда сидя одна… она обнаружила, что музыка помогает ей успокоиться, собраться, ни о чем не думать. Наполняет ее светом и теплом. Дает отдых измученной девичьей душе.

А что еще надо?

Ничего.

С метаморфозами она пока остановилась на одном и том же. И старательно меняла лицо, добиваясь идеального сходства то с Энцо, то с мамой, то с ньорой Катариной… последнее было сложнее всего. Оказалось, очень легко сделать себя красивой. А вот уродиной…

Неприятно.

Но Мия училась. У нее уже неплохо получалось, стоило только закрыть глаза, сосредоточиться – и оп-ля! Вот он тебе – дракон вместо принцессы!

Но стоит отвлечься, задуматься – и черты лица плывут, смазываются, а ведь если она куда-то пойдет, она не сможет каждую секунду думать о своей внешности. Мама рассказывала, прабабка могла удерживать любую личину и любое время.

Мии было куда тренироваться и расти.

Духовенство?

Костры?

Хуже, если она не будет уметь этим управлять. Тогда точно попадется. А если научиться… Мия серьезно задумывалась о том, что надо бы уметь защитить себя. Но кто ж научит благородную дану владеть оружием?

Тут любой учитель упадет от ужаса… единственное, что пришло в голову Мии, и то после маминого рассказа, – это яд. Опять же, его надо достать, его надо правильно дать жертве, надо не попасться…

Как все это сложно!

Нет, Мия пока не знала, что делать и со своими способностями, и со своей жизнью, а лютня отвлекала и помогала успокоиться.

Комната, солнце, зеркало, звуки музыки… здесь и сейчас ей ничего другого не нужно было для счастья.

Адриенна

Три дня при дворе.

Адриенна смотрела на все широко раскрытыми глазами. Оказывается, когда король благосклонен к тебе и твоей семье, двор – это очень приятное место. Тебе улыбаются, с тобой стремятся завязать знакомство…

Именно поэтому ненавидящий взгляд и обжег Риен, словно опущенная на спину плеть. Отрезвил, заставил прийти в себя, а то голова уже плыла от розового дурмана.

На Адриенну презрительно смотрела незнакомая ей дана. Эданна?

Да, похоже, в таком возрасте уже или замужем, или вдовы. Эданна была раза в два старше Риен, ей было лет двадцать пять – двадцать шесть. И красивая.

Можно сказать – противоположность Адриенны.

Высокая, статная, с роскошной грудью, которая едва не выпрыгивает из низкого круглого выреза платья, с шикарными золотыми локонами, которые явно высветляет на солнце, а может, и краской пользуется, с золотистой смуглой кожей… красивое на самом деле сочетание. Золотые локоны, смуглая кожа и громадные черные глаза.

Вот она так смотрела на Адриенну, словно сожрала бы ее с костями и туфельками.

На секунду Риен даже растерялась. А потом взяла себя в руки и улыбнулась эданне самым очаровательным образом. Пусть ее!

Эданна вздернула нос и отвернулась. Адриенна изобразила растерянность и потихоньку ускользнула от всех, оказавшись рядом с Джованной.

– Кто эта эданна? В шелках цвета морской волны?

Служанка, разумеется, знала все новости. Пригляделась – и ахнула.

– Эданна Франческа! Ох-х-х, значит, вернулся его высочество!

Адриенна почувствовала какую-то тайну. И, оглядевшись по сторонам, утащила Джованну в лабиринт.

– Ну-ка, рассказывай!

Джованна ломаться не стала. За эти три дня она поняла, что Адриенна неглупа. Молчалива, не скажет больше самого необходимого, а иногда и того не скажет. Что девушка не злая, не подлая, к слугам относится уважительно – это видно. Благородные могут в таком не разбираться, а слуги быстро людей определять учатся. От этого их жизнь зависит.

И еще Джованна понимала, что такое не спрячешь. Не она расскажет, так кто-то другой. А она лишится и тех крошек дружбы, которую испытывала к ней юная дана.

– Эданна Франческа Вилецци, вот это кто, дана. О ней говорят многое… и не всегда хорошее.

– А что о ней говорят слуги? – не стала ходить вокруг да около Адриенна. – За что она меня ненавидит?

Джованна наклонилась к самому уху девушки.

– Она – любовница его высочества.

– И что?

– Король ее не любит… а вас привечает…

Адриенна аж задохнулась от жуткой мысли, которая промелькнула в голове. Но кое-как взяла себя в руки.

– Расскажи мне о Франческе Вилецци, Джованна. Прошу тебя.

Джованна ломаться не стала. Эти вещи Адриенна могла узнать от любого человека при дворе. Еще б и приукрасили втрое.