Ветер и крылья. Старые дороги - Галина Гончарова

И низкий вырез, и рукава, через прорези которых выбивалась белая пена кружев, и длинная юбка, и башмачки на высоком каблуке – тоже белые…

Принц явно показывал всем свои пристрастия и отступать не собирался. Его величество чуточку напрягся, Адриенна это почти кожей ощутила. А потом вдруг расслабился. Улыбнулся даже.

– Милая Адриенна, вы не находите, что блондинкам не стоит носить алое?

– Мой возраст не позволяет судить, ваше величество.

– Блондинка в голубом – небесное создание. Блондинка в алом – земная девка, – припечатал король.

Эданна Франческа побледнела. Только вот ненавидящий взгляд опять метнула в Адриенну. И где справедливость?

Где логика?

Риен ее понимать решительно отказывалась. Ты бросила вызов королю, пусть и молчаливый. Почему ты считаешь, что он тебе спустит?

Сверкнул глазами и принц. Вступится за свою даму? Промолчит?

Однако…

– При ближайшем рассмотрении те, кого считают небесными созданиями, часто оказываются хуже продажных девок.

Его величество продолжал улыбаться.

– Всякое бывает. А пока… эданна Франческа, я приказываю вам удалиться и переодеться. Ваш вид непристоен.

Блондинка склонилась в низком поклоне, но сделала только хуже, потому что в низком круглом вырезе показалась почти вся грудь, которую его величество демонстративно обозрел и неодобрительно покачал головой.

– Здесь двор, а не бордель, эданна.

Эданна вылетела из зала быстрее ветра. Его высочество дернулся было, но куда там.

– Я надеюсь, сын, что ты впредь будешь строже относиться к своим… развлечениям.

Я отлично понимаю, кто тут бунтовал. А ты помни, кто здесь хозяин.

Слова так явственно повисли в воздухе, что Адриенна почти услышала их вживую. Но на этом его величество останавливаться не собирался.

– Пригласи пока на танец дану Адриенну. Если уж твоя эданна не знает, как до́лжно себя вести.

Его высочество сдвинул брови, но поклонился по всем правилам.

– Прошу вас, дана Адриенна.

Девушка стиснула зубы – и кончиками пальцев коснулась предложенной руки. И музыканты заиграли чинный гавот.

Отдать должное, рука у принца была хорошая. Сухая, теплая…

А вот улыбка – плохая. И начинать разговор Адриенна не стала. Молчала, улыбалась, танцевала, показывая, что воля короля – закон.

Принц тоже молчал какое-то время, а потом…

– Вы любовница отца, дана?

– Нет, ваше высочество.

– Но хотите ею стать?

– Ваше высочество, кто смеет противиться королю?

Бледно-голубые глаза сверкнули. С одной стороны – да, а с другой… Злость с объективностью не дружат.

– И вас это устроит?

– Ваше высочество, женщина – собственность семьи. Нас не спрашивают, когда продают, – грустно отозвалась Адриенна, понимая, что только так можно смягчить принца.

Видимо, тот вспомнил про эданну Франческу и ее тяжелую судьбу, потому что на миг смягчился.

– Что ж, дана, я вас понял.

Гавот закончился. Его высочество вернул Адриенну к отцу и повернулся к дверям, в которые как раз входила эданна Франческа. В этот раз она была во всем голубом. Чуть более светлое нижнее платье, чуть более темное верхнее…

Какая уж там Адриенна! Его высочество и слона бы не заметил!

Любовь…

Мия

Она сидела у окна и перебирала струны лютни, когда в дверь постучали.

Мия бросила взгляд в зеркало, убедилась, что ни острых ушей, ни когтей, ни красных глаз у нее нет, и отозвалась:

– Войдите!

– Мия! – Энцо улыбался во весь рот. – Мий, пойдем вниз! Я тебя почти и не вижу в последнее время!

– И что случилось, что ты решил навестить сестру? – ехидно поинтересовалась девушка.

Ладно, она ревновала. Когда они жили в Феретти, Энцо от нее не отходил. А сейчас Джакомо приставил его к делу. Туда сбегай, здесь сходи, да и вообще, сильно мальчишку от себя не отпускал. Мия оказалась забыта и да, слегка ревновала. Или не слегка.

А вот сегодня Энцо приболел, продуло его где-то, и Джакомо разрешил оставить мальчика дома. Ни к чему ходить, если у тебя жар. Полежишь, отдохнешь.

Честно лежал Энцо аж два часа. Или два с половиной.

А потом все сладости были съедены, игры надоели, и мальчик пришел к старшей сестре.

– Ми-ия…

Она смягчилась и похлопала по соседнему пуфику.

– Иди сюда. Лучше у меня посидим, отсюда улицу видно…

– И чего там интересного?

– Энцо, мне все интересно, – мягко разъяснила Мия. – Это ты ходишь где захочешь, а я – благородная дана. Меня даже не улицу выпустить нельзя.

Лоренцо опустил глаза.

– Мия… пойми…

– Я все понимаю, Энцо. Но мне иногда бывает и грустно, и обидно.

Мальчик тоже отлично знал свою сестру. И давать ей загрустить было никак нельзя – у Мии это затягивалось надолго. Будет потом ходить обиженная на весь мир…

А вот если ее сейчас отвлечь, потом можно с ней сыграть во что-нибудь, хоть и в тот же триктрак… Мия в него очень даже неплохо играла.

– Это у тебя лютня?

– Да.

– А сыграть что-нибудь можешь? Тебе ж раньше не нравилось…

– На спинете мне действительно играть не нравится. – Мия легко отвлеклась от темы. – А вот лютня – это другое. Мне нравится, она легкая, она всегда со мной…

– Сыграешь?

Девушка перебрала струны.

– Пожалуй…

Мелодия была незатейливой, но приятной. Обычная песенка рыбака…

Море ласкает теплые камни, море смеется, пенные гребни, море мурлычет, словно котенок, море прекрасно будет вовеки… Дай мне улова, дай мне надежду, дай мне покоя в твоих ладонях…

Мия лениво перебирала струны. И искренне удивилась, когда…

Энцо вдруг прикрыл глаза и соскользнул с пуфика на пол.

– Энцо?!

Лютня полетела в сторону.

Умер?!

Спит. Просто спит…

Мия перетащила брата на кровать и задумалась. Потом позвала маму и тетку, которые, по счастью, были дома. А что?

Они сидели, она играла, брат заснул…

Казалось бы, обычная история. Ньора Катарина распорядилась перенести Энцо в его комнату и уложить в кровать. Ей все было понятно. Мальчишка болен, а дети много спят, когда болеют. Она знает, подруги рассказывали.