Принц Николас - Эмма Чейз

– Увидим.

– Дамы вперед… Я весь во внимании.

Тень сомнения пробегает по ее лицу.

– Надеюсь, это не беспокоит тебя… это связано с… оральным сексом.

– Ммм, одна из моих любимых тем. Расскажи мне все.

Она начинает краснеть.

– Ага, итак… Когда я впервые делала… минет… я реально не знала, что надо делать, а поскольку его называют «отсосом», я подумала, что это как-то связано с насосом и…

Оливия надувает щеки и выдувает, словно надувает воздушный шарик.

Я падаю обратно на подушки.

– Боже, тебе повезло, если бедолага не заработал аневризму!

Ее щеки окрашиваются в малиновый цвет, и Оливия щипает меня за бок в качестве наказания.

– Твоя очередь.

Я смотрю в потолок, решая какую история выбрать. Их много.

– Как-то раз я наделал в рюкзак.

Из легких Оливии моментально вырывается потрясенный смех.

– Что?

Я киваю.

– В школе-интернате я был в команде гребцов.

– О, само собой.

– У нас было соревнование с другой школой, которая была довольно далеко от нас. На обратном пути наш автобус застрял в пробке, и вот тогда мне приспичило… Я виню в этом то, чем нас накормили на обед. Так вот… у меня был выбор: наложить в штаны или спортивный рюкзак. Я выбрал вариант номер два.

Она закрывает глаза и рот, смеясь от шока.

– О боже мой! Это ужасно… и все же смешно.

Я тоже смеюсь.

– Так и было. Особенно после того, как история попала в газеты. Настоящий кошмар.

Оливия резко перестает хихикать.

Совсем.

– Это было в газетах?

– Конечно. – Я пожимаю плечами. – Чем отвратительней ситуация, тем больше за нее заплатят. Мои одноклассники всегда искали лишние деньги.

– Но… но они же были твоими товарищами по команде! Твоими друзьями.

Я играю с ее волосами, дергая локон и наблюдая, как он снова и снова возвращается в свою первоначальную форму.

– Как я сказал Саймону в нашу первую ночь в кафе: все продается и у каждого – каждого – есть цена.

Наши взгляды встречаются, и в ее глазах появляется грусть. Что мне не нравится… совсем.

Я переворачиваюсь и снова ложусь на нее, устроившись между ее ног.

– Расстроилась из-за меня? – спрашиваю я.

– Да.

– Жалеешь меня?

Ее пальцы нежно приглаживают мои волосы.

– Я думаю, что да.

– Хорошо, – ухмыляюсь я, – потому как это означает, что ты идешь за водой. И… по возвращении… я хочу проверить, как ты отсасываешь. Удостовериться, что ты все делаешь правильно, а если нет, то с радостью проведу тебе инструктаж.

Трюк срабатывает. Она зажимает рот, пытаясь сдержать улыбку, а ее глаза начинают сверкать.

– Ты такой властный, – бормочет она, покачав головой.

И когда Оливия встает, чтобы сходить за водой, я наслаждаюсь каждой секундой.

Когда она заползает обратно в кровать, то получает право на минет.

Чем я наслаждаюсь еще больше.

* * *

В конце концов голод вытаскивает нас из постели. Оливия проскальзывает в одну из моих серых худи, достающей ей до середины бедра. Я пробую «ходить по квартире голым», о чем напомнила Оливия. Для меня это может быть единственным шансом.

И она оказалась права – это просто фантастически. Нереальная свобода. Я прям-таки Адам, нашедший райский сад в пентхаусе.

Горячие, похотливые взгляды, которые бросает Оливия, делают это еще лучше.

На кухне никто из нас не хочет суши, поэтому мы ищем что-то другое.

– Да здесь есть подушечки с корицей! – вскрикивает Оливия взволнованно и тихо, так как головой зарывается в шкаф. Затем с улыбкой вылезает оттуда, держа коробку сухого завтрака, будто нашла клад.

Я ставлю две миски на стол.

– У нас в Весско есть что-то похожее. Обожаю их.

– И я! – ее голубые глаза смягчаются. – Именно сейчас я думала, что ты не можешь быть более идеальным.

Через несколько минут мы сидим за столом, жуем сладкие подушечки с корицей из якобы цельнозерновой пшеницы, и с моих губ слетают слова:

– Это весело.

Оливия улыбается мне поверх чашки.

– Ты будто удивлен. Разве ты обычно не веселишься?

– Веселюсь. Но это… намного веселее, – я качаю головой. – Не могу это объяснить, но все кажется… правильным.

– Ага, так и есть.

И тогда я смотрю на нее: как мило она жует, как ее язык скользит по нижней губе, и я не могу дождаться, когда снова поцелую Оливию.

Она бессознательно дотрагивается до своего рта.

– У меня что-то на лице?

– Нет… мне просто интересно, – тихо говорю я.

– Интересно что?

Я протягиваю руку к ее щеке.

– Что мне с тобой делать?

Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза, и искры озорства проскальзывают во взгляде Оливии. Она берет мою руку и легонько целует ладонь, затем поднимается, подходит ближе и опускается на мои колени, оседлав меня: ее руки на моих плечах, и я чувствую тепло ее лона, член снова набухает.

– Делать со мной или для меня? – дразнится она.

– Любой вариант. И то и другое.

Оливия пробегает языком по моей верхней губе, слегка посасывая ее.

– Как насчет того, чтобы отнести меня обратно в постель и решить эту задачку?

Я крепко прижимаю ее бедра руками и встаю.

– Великолепная идея.

В спальне опускаю ее на кровать и бросаюсь на нее сверху.

– Останься, – выпаливаю между поцелуями. – Останься здесь со мной.

– На сколько?

– На сколько можешь…

Ее руки гладят меня по спине вверх и вниз.

– В четыре у меня дела в кафе.

Я целую ее крепче.

– Тогда я отвезу тебя домой в половину четвертого. Договорились?

Она улыбается.

– Договорились.

Оливия

Вплоть до этого момента я бы описала секс словом… «мило». Мой секс с Джеком был обычным занятием любовью, когда тобой управляют гормоны и все происходит «быстро и просто, как у всех». Только о романтике думает семнадцатилетняя девушка, потому что не знает ничего лучше. Она не знает, что может получить больше.