Лжепророк - Ричард Кнаак

– Слушаю, мой принц.

С низким поклоном Кайлей удалилась.

Стражников вокруг было немного, а возле Эхмада – и вовсе ни одного. Принц шел рядом с Ульдиссианом так, точно они давние друзья, а не два совершенно друг другу чужих человека, познакомившихся меньше часа назад. Поразмыслив, сын Диомеда решил, что юный аристократ либо крайне беспечен, либо сверх меры храбр… либо разом и то и другое.

И тут Эхмад удивил его пуще прежнего.

– Ты совсем не таков, каким я представлял тебя, Ульдиссиан уль-Диомед.

Вот теперь Ульдиссиану сделалось ясно: все это дружелюбие, вся любезность – попросту маска, сплошной обман. С этими мыслями он отскочил прочь от принца. Несколько караульных немедля сорвались с мест и бросились к ним, взяв копья на изготовку.

– Отставить! – прикрикнул на них Эхмад. – По местам!

Действительно, власть принца над ними была велика: повиновались стражники без колебаний. Блеснув карими глазами, Эхмад смерил Ульдиссиана изучающим взглядом.

– Могу же я позволить себе порой пошутить? Матушка не раз говорила: погубят, дескать, тебя эти шуточки… Судя по твоему лицу и ладоням, мерцающим подобно расплавленному железу, к гибели я куда ближе, чем полагал поначалу.

Взглянув на собственные ладони, Ульдиссиан обнаружил, что принц нимало не преувеличивает. Руки сияли огненно-алым, и жаром от них веяло соответствующим.

– Прости, – повинился он перед Эхмадом, мысленно велев рукам вернуться в обычный вид.

Однако руки его не послушались.

Не ведая, в чем дело, принц Эхмад принял отсутствие видимых изменений за знак недоверия.

– Я с самого начала, как только увидел тебя, понял, кто ты такой. Мастер Фахин о том позаботился.

– Мастер Фахин?

С этими словами Ульдиссиан сосредоточился получше. Мало-помалу сияние, испускаемое ладонями, померкло и вовсе угасло, а после, спустя пару вдохов да выдохов, и жар поостыл.

– Ты разве не знал? Мастер Фахин отправил ко мне пару почтовых птиц в ту самую ночь, когда согласился отвезти тебя в столицу. Хотел, чтобы я знал о твоем появлении наперед, – пояснил юный красавец и скорбно поник головой. – Он был мне верным соратником и еще более верным другом…

Ульдиссиан, опустив взгляд, оглядел штаны и рубаху.

– Ты понял, кто перед тобой, хотя с виду я – все равно, что нищий?

– Для этого было довольно взглянуть в глаза. Мастер Фахин насчет них не ошибся.

Что это значит, Эхмад объяснять не стал, а попросту указал на коридор справа.

– Идем. Терраса Короля Чадак там.

В самом деле, вскоре они оказались на огромной террасе, обращенной в сторону северной части столицы. Как Ульдиссиан и ожидал, ее украшало множество изображений зверьков под названием «чадака», крупных длиннохвостых обезьян, по рассказам сведущих спутников, обитавших в окрестных джунглях. Отнюдь не единственные обезьяны, почитаемые кеджани, чадаки считались самыми умными среди сородичей, а в странствиях по нижним землям сын Диомеда слышал немало преданий о выходках их короля – по сути, весьма назидательных притч насчет гордыни и власти.

Искусной работы мозаика из разноцветных шестиугольников, украшавшая пол, изображала короля чадак во множестве видов, резво скачущим куда-то по своим королевским делам. Резные фигуры перил тоже изображали короля чадак, усердно – однако порой безуспешно – старающегося усидеть на месте в задумчивой, величавой позе. У самых перил были расставлены кресла – бронзовые, с мягким сиденьем, и этому Ульдиссиан обрадовался всей душой. Стоило ему отыскать принца Эхмада, у него открылось второе дыхание, но теперь и оно начало подводить, так что в ближайшее кресло он рухнул едва ли не мешком.

– Прости меня, – заметив это, сказал принц. – Мне следовало отвести тебе спальню.

– Уснуть я сейчас не посмею.

– Отчего же? Сон нужен всем – полагаю, даже тебе.

– Не сейчас…

Однако кресло с каждой секундой казалось все удобнее и удобнее.

Пожав плечами, Эхмад тоже сел, но не в кресло, а на резные каменные перила. Взгляд его сделался серьезнее.

– Что случилось с мастером Фахином?

Этот вопрос разом заставил Ульдиссиана забыть о сне. Собравшись с мыслями, он рассказал принцу Эхмаду все, что только смог припомнить. Услышав о вражеских чарах, принц вытаращил глаза, а когда дело дошло до гибели почитаемого многими торговца, напротив, сощурился.

– Кое-какие… источники… утверждают, будто во всем виноват ты, мой асценийский друг. А слышали они о том в кругу магов.

– Ни на мастера Фахина, ни на любого из остальных я не покусился бы ни за что. Сделал это один из них, из магов, а звали его Зорун Цин.

Похоже, имя мага принца Эхмада нимало не удивило.

– Зорун Цин мне известен прекрасно. Шакал среди людей! Грызущиеся меж собой кланы магов с давних пор нанимали его для того, чем сами не осмеливаются испачкать рук, – пояснил кеджани и пригляделся к Ульдиссиану внимательнее. – Противник он весьма грозный.

Однако разговор о чародее напомнил Диомедову сыну еще кое о чем – вернее, кое о ком куда более грозном.

– Есть на свете те, кто посильней Зоруна Цина.

– Да. К примеру, ты, так запросто вырвавшийся из его логова.

В этот момент на террасе появилась служанка с чаем и фруктами, принесенными по приказу хозяина. Оба подноса она опустила на столик из мрамора и железа, стоявший рядом с Ульдиссиановым креслом.

– Прошу, – пригласил принц. – Ешь и пей без стеснения.

Ульдиссиан, не споря, принялся уписывать фрукты и даже отважился глотнуть чаю. Он полагал, что чай, несмотря на кеджанскую жару, подадут горячим, однако напиток оказался не только холодным, но и сладким, с неким цветочным привкусом.

– Тайянский чай, – пояснил хозяин, вновь наполняя его чашку. – Поможет восстановить силы.

– Так что там с Зоруном Цином? – спросил Ульдиссиан.

– Судя по твоему рассказу, придется магам самим разделаться со спущенным ими лично на тебя псом. Со многими из них мастер Фахин состоял в дружбе либо в союзе. Теперь Зорун Цин станет изгоем даже для собственной родни, так что о нем тебе впредь тревожиться незачем.

И все же мелькнувшее в толпе лицо Ульдиссиан помнил, да еще как. Цин следовал за ним по улицам города, сверлил Ульдиссиана взглядом, и взгляд этот ясней всяких слов говорил: маг ненавидит Диомедова сына столь же пламенно, как…

Вздрогнув, Ульдиссиан выпрямился. Тонкостенная чайная чашка, выскользнув из его пальцев, упала, разлетелась вдребезги, чай расплескался по полу.

– Нет…

Принц Эхмад в тревоге склонился к нему.

– Уж не захворал ли ты?

Ульдиссиан поднялся.