Рубины для пяти сестер - Марина Болдова

Он отдал ей долг как мог: деньги на обезболивающие лекарства, а это единственное, что нужно было умирающей женщине, теперь поступали в больницу регулярно…

– Я хочу предложить тебе выгодное дело, которое позволит мне с тобой рассчитаться в полном объеме, даже со всеми набежавшими процентами. – Леон первым прервал затянувшуюся паузу.

– Ты, помнится, уже предлагал мне одно выгодное дельце, – усмехнулся в ответ Дохлый.

– Ты можешь меня выслушать?!

– Ну, слушаю, излагай!

– Я сегодня случайно узнал о своем происхождении. Я – правнук одного из самых богатых людей нашего города Печенкина Афанасия Михайловича.

Пашка от души рассмеялся.

– Ты бы придумал что-нибудь пооригинальней, например, назвался бы сыном турецкого паши!

– Ты выслушай меня, да, а потом будешь ржать!

Дохлый, по мере того как рассказ Леона обрастал все большими подробностями, прислушивался все внимательнее. В этой истории что-то настораживало. Но проверить то, о чем говорит его бывший одноклассник, стоило. Запахло деньгами, а нюх на них у Пашки был просто феноменальным.

– И что ты мне предлагаешь конкретно? – негромко спросил он, когда Леон закончил.

– Финансируй мои поиски и получишь две трети того, что я выручу от продажи драгоценностей.

– Ну допустим. А где твой браслет?

– Я заложил его, чтобы отдать тебе проценты.

Леон достал из кейса документы и открытку с портретом прабабки и протянул Дохлому.

– Это кто?

– Моя прабабка. Анна Афанасьевна Печенкина.

– Тут практически ничего не видно. Какие такие рубины?

– Сходи в музей, Паша, – вкрадчиво посоветовал ему Леон. – Там этот портрет в человеческий рост!

– Ладно, не пыли. – Дохлый выдвинул ящик стола и достал пачку денег. Небрежным щелчком он пододвинул ее к Леону.

– Иди, выкупи побрякушку и принеси мне. После этого я решу, стоит ли овчинка выделки.

Леон вышел из кабинета и облегченно вздохнул. Жадность Пашки до денег, на которую он и рассчитывал, повернула ситуацию в его, Леона, пользу. Завещание прадеда Леон показывать Дохлому не собирался. Со своим законным наследством уж как-нибудь разберется сам!

Лесинки. Ляля, Галина

– Галочка, пойди отопри ворота, Ляля приехала. – Валентина Николаевна вытерла руки белоснежным полотенцем и прикрыла крышкой кастрюлю с закипевшей картошкой. Въезд на дачный участок был виден лишь из маленького оконца на кухне.

Давно, когда Головановы-младшие были еще крохами, этот заброшенный кусок чужих владений достался им практически даром. Вся усадьба, где росли вековые дубы и пахнущие смолой сосны, принадлежала местному художнику, который так же учительствовал и в деревенской школе. Жил он бобылем, в бревенчатом доме с мансардой и верандой. Дом окружал некогда великолепный цветник, но художнику было лень каждый год высаживать цветы, и теперь из земли торчали лишь пожухлые стебли.

Валентина Николаевна с зятем и дочерью ездили по окрестным деревенькам в поисках места для летнего отдыха. Дом приворожил сразу. Словно зомби, они потянулись гуськом по узкой дорожке в глубину сада, где и застали самого художника. Долго уламывать хозяина не пришлось, он не только согласился пустить к себе на постой все семейство, но и сам предложил купить у него участок. Цену он назвал смешную, только попросил помочь перевезти вещи в деревню. Сам он толком не знал, где границы его владений, и они ориентировались по старым полусгнившим столбам, оставшимся от забора. Все устроилось как нельзя лучше, быстро и к радости обеих сторон. В начале июня Голованов перевез художника с его скарбом в деревню – там жила вдовушка, с которой этот крепенький старичок собирался коротать оставшуюся жизнь. Глобального ремонта не затевали, в доме всем нашлось место, а детская с огромным, почти во всю стену, окном привела малышей в восторг. Валентина Николаевна первым делом очистила от сорняков место под огород и посадила цветы в палисаднике. Они не спилили ни одного деревца, не выкопали ни одного кустика, решив, что плодов пары яблонь и одной вишни вполне хватит для варки варенья на зиму. Малина и крыжовник дико кустились вдоль бывшего забора, образуя живую изгородь. Руки у Голованова были отнюдь не «золотые», поэтому и сейчас, спустя много лет, дача имела все тот же запущенный вид. Правда, участок новый хозяин огородил, наняв для этого мужиков из деревни…

Машины одна за другой въехали во двор и почти синхронно припарковались возле забора.

– Привет, Лялька! – Галина приняла пакеты из рук сестры, чмокнув ее в щеку. – Саня, неси мясо к мангалу, там уже голодный Голованов рвет и мечет! Вы чего задержались-то?

– Да, как-то так получилось. – Ляля отвела глаза в сторону.

– Что, с матушкой опять проблемы? – тихо спросила Галина.

– Ее величество теща не пожелали ехать с нами в одном экипаже, а другого не нашлось! – ничуть не огорченный этим обстоятельством, за жену ответил Соколов.

– Брось ты! В первый раз, что ли? – облегченно улыбнулась Галина, сразу отгоняя от себя дурные мысли. – Пойду племяшку поприветствую, золотце мое!

Галина посмотрела в ту сторону, где из темно-зеленого джипа, больше походившего на боевую машину, выбирался молодой мужчина с абсолютно лысым черепом и щегольскими очочками на носу. Аккуратно придерживая заднюю дверцу, он подал руку сидевшей внутри молодой женщине.

– Маргоша, умница моя, как хорошо, что ты приехала! – Галина поцеловала племянницу в веснушчатую щеку. Лялина дочь была ее безусловной любимицей.

Вежливо кивнув ее мужу, она за руку повела Марго по дорожке к дому. Лялин зять вызывал у нее стойкое неприятие одним своим внешним видом, но самое главное – способом, каким зарабатывал «на хлеб с икрой». Всем было известно, из чьих карманов в его кошелек течет ручеек левых рублей на топливных заправках. А Григорий был владельцем целой сети таковых. К тому же Галина считала его недалеким и простоватым, хотя Григорий Усков окончил математическую школу с медалью и Технический университет с красным дипломом. Впрочем, будучи воспитанной матерью в терпимости к ближнему, нелюбовь к Маргошиному мужу Галина никак не проявляла и улыбалась ему вполне искренне.

– Гриша, сумки не забудь в багажнике, – обернулась к мужу Марго, идя рядом с тетушкой. – Тетя Галя, как бабушка? – Марго помахала рукой выглянувшей из окна Валентине Николаевне.

– Бодра как всегда – суетится с пирожками, гору уже нажарила, все ей кажется мало! – рассмеялась Галина.

– Пойду помогу на кухне. – Марго повернула к крыльцу. Маму тетушки она обожала, невольно сравнивая ее со своей родной бабушкой Анной.

Галина вслед за зятем повернула к площадке с мангалом, где о чем-то спорили друзья – Соколов и ее муж.

– О чем шумим? – Галина подозрительно покосилась на вдруг примолкших мужчин.