XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера - Инга Максимовская

меня нужно, Промсарделька? С папашей снюхалась, курва? Или сама решила восстановить справедливость? Ты ведь…

Он вдруг посмотрел на меня удивленно, обмяк, и я снова почувствовала способность дышать и соображать, вырвавшись из плена, мечущих молнии глаз. Но не надолго. Ровно до тех пор, пока его здоровая туша не погребла меня под собой. Я упала на асфальт и заскулила. Очередные мои штанишки, судя по звуку, пали смертью храбрых.

– Раз, – хихикнула Лиза, подкидывая в руке биту. – Дурачок, оружие надо прятать в машине хорошо. Чтобы не получить своей же битой по ослиной башке.

– Ты… Зачем? Лиза, нас же теперь посадят. Лиза, свидетелей море… Боже, Егор. Ну что ты за дурак? Красивый одуряющий дурак. Я принесу тебе материалы, когда найду, чертов ты идиот, потому что… – тихо всхлипнула я, барахтаясь под Холодом, как препарированная лягушка.

– Что он там плел, про папеньку твоего и про месть? – задумчиво спросила Лизуня, засовывая трофейную биту в сумку Варькиной. Разочарованные зеваки начали расходиться. Странный народ, никто и не подумал вызвать скорую или полицию.

– Не знаю. Он умер давно, – честно ответила я, аккуратно подложив под голову лежащего на грязном асфальте мужчины свою шапочку. Слишком странно выглядел этот хищник, вот таким вот поверженным и недвижимым. – Лиз, вызови скорую и уходим. Спасли мужика, называется. Мы ж его скоро сделаем инвалидом.

– Очень ты добрая, Зина, прямо чересчур, – вздохнула подруга и полезла в карман за мобильником. – Или ты… О, щьерт побери. Маза фака, Зинка, ты втюрилась в этого зверя?

– Кто втюрился? – поинтересовалась появившаяся из ниоткуда Варькина. В ее руке был зажат вафельный торт, от которого она с хрустом отгрызала огромные куски.

– Никто, – огрызнулась я, поднимаясь на ноги. – Еще раз скажете подобную глупость я затолкаю вам этот торт…

– Куда? Туда, куда ты свою гордость затолкала? – хихикнула Лизка. Я сжала кулаки и пошла было в рукопашную, но услышала сирены скорой и полиции и передумала устраивать потасовку.

– Эх, бегаем, как загнанные лоси, – вздохнула Катерина. – Валим девочки, после спарринг устроим. Сейчас нас ждут пальмы и прочая экзотика.

Егор Холод

– Шапка – огонь, – ошеломленно вякнул Михуил, обозрев мою потрепанную персону, замершую на пороге гостиничного номера.

– Ты еще не видел мои брюки с тыла и лопаточку, – рявкнул я, бросая на пол руль от машины, стоящей как истребитель. Зеркало, висящее напротив входной двери отразило зверскую рожу бородатого трансвестита в розовой шапочке с завязками, свисающими дурацкими кисточками на изгвазданное вусмерть пальто.

– Ладно хоть жив остался, – хмыкнул верный оруженосец. Я схватился за свербящий подбородок и зачесался как шелудивый пес, на пальцах тут же появились следы копоти и, черт, чего-то блестящего. Давненько меня так не мудохали. И кто? Чертовы бабы. У которых и разум-то коллективный – один на троих. И этот разум направлен точно не на созидание. – Боюсь даже спрашивать. Ты каким-то чудесным образом встретился с отрядом «Голубых котиков», приехавшим на обмен опытом с нашими десантниками или попал под комбайн? Ну не поверю я, что ты наткнулся на что-то более разрушительное в этом замшелом Зажопинске. И почему на тебе чепчик девочки переростка? Холод, ты меня пугаешь.

– Потому что идти через весь город, с головой пробитой твоей битой, довольно травмирующее для окружающих мероприятие, – зло выплюнул я, скидывая пальто прямо на пол. Из кармана выпал розовый совочек, вырванный мною в бою у воинствующей Лягушонки. Мишаня хрюкнул, но видя мое состояние не стал усугублять.

– Холод, а брюки у тебя порваны в интересном месте… В общем не могу промолчать, – застонал дружище, захлебываясь смехом. – Ну, шапка девочкина и штанцы на попе зазывно апгрейднутые, надеюсь не взаимосвязаны? Ты же не того-этого?

– Придурок. Убью, – рявкнул я, раздирая на груди испорченную рубашку, не заморачиваясь расстегиванием пуговиц. – Найду и убью. Загрызу. А Промсардельку я…

– Ну просто варвар. Эх, Егорка. Ты будишь темные фантазии, противный. Жаль я не баба, – заржал чертов идиот.

Да, жаль, что он не толстая баба, с губами цвета малинового парфе и родинкой на переносице. Жаль, что ее тут нет сейчас, а то бы я точно рехнулся. И это было бы благом.

В голове помутилось от фантазий. Я представил, как впиваюсь зубами в белое горло чертовой девки и чуть не одурел от пьянящего драйва, жмущего в моем мозгу педаль удовольствия. Почувствовал себя лабораторной крысой, вспомнив как эта пухляшка барахталась подо мной, какой-то час назад. Организм отреагировал предсказуемо.

– Я в ванную, – сдавленно пропыхтел я, и боком двинул вглубь номера. – Миша, я хочу кофе, чистую одежду и…

– Бабу? – хмыкнул Санчо Панса местного разлива. – Холод, ты рехнулся. Я читал, что если трахнуть по башке битой и попасть в центр мозга, отвечающий за половое влечение, такое случается. Это лечат током и лоботомией.

– Да, двух баб. Только сегодня я хочу экзотики, жирной экзотики, а не силиконовых клизм. А по поводу Промсардельки. Надо просто устранить раздражитель. За что я плачу этим дармоедам охранникам? За то, что они катают шары, пока чокнутые Якудзы беспрепятственно шлындают по городу? – зло сказал я, захлопывая за собой дверь ванной комнаты.

Горячая вода, огненными струями выжгла все мысли из моей башки. Вымыла, вместе с пугающим возбуждением. Девка не в моем вкусе, но организм реагирует на нее, словно живя отдельно от мозга. Я наконец-то смог расслабиться, и даже почувствовал себя вполне счастливым. Накинул махровый халат на распаренное тело, предвкушая вечер в компании не обремененных моралью матрешек и прочих излишеств. Клин клином вышибают, так кажется говорят?

– Вышел. Прекрасно. Собирайся. Парни засекли баб, – отрапортовал Михуил, уже собранный и напряженно-серьезный. – Сейчас их пасут, чтобы не ушли. Холод, возьмем их тепленькими.

– Где? – спросил, натягивая на распаренное тело новую рубашку.

– Не поверишь, в оранжерее городской. Ребята озадачены. Эти вандалки перерыли все кадки с пальмами. Странное хобби у баб. Сема доложил, что они как кротихи. Выкорчевали уже с десяток деревьев. Их бы энергию, да в мирное русло. Земля бы в цветущий сад превратилась.

– Пальмы, говоришь? – ухмыльнулся я, поправляя шелковый платок в кармане пиджака. – Так вот значит, куда Промсарделька спрятала свои изыскания. Миша, прикажи ребятам сидеть тихо, чтобы не спугнули. Думаю, что сегодня одну проблему мы устраним.