Ученик поневоле - Аманда Фуди

от сделанных в Занудшире побрякушек нет никакой пользы.

– Знаешь, чего я не понимаю? – снова заговорил он. – Как мы вообще стали партнёрами? Потому что мне все говорят, что случайно стать партнёром чудищу невозможно.

Люфтхунд посмотрел ему прямо в глаза, и у Баркли возникло такое ощущение, что тот пытается что-то ему сказать. Но, естественно, он ничего не понял.

– Это место сводит меня с ума, – пробормотал Баркли. – Я тут сижу, разговариваю с тобой, будто ты правда можешь мне ответить.

Чудище скорчило оскорблённую морду.

Баркли упёр руки в бока.

– Не смотри так на меня. Я не просил становиться мне партнёром.

Люфтхунд сел и поднял передние лапы, имитируя позу Баркли.

– Прекрати. – Баркли опустил руки.

Люфтхунд опустил лапы.

– Слушай, все в Сикоморе и так надо мной издеваются, ещё от тебя этого мне не хватало.

В расстройстве он пнул сугроб. Налетевший ветер подхватил снежинки и разнёс их по всей поляне. Люфтхунд гавкнул и, замотав хвостом, принялся их ловить. Когда последняя снежинка улеглась, чудище обернулось на Баркли в немом ожидании, будто для него это всё была лишь игра.

Баркли вздохнул. Без амулета у него остался лишь один проверенный способ привести мысли в порядок – бег. Неважно, что на дворе была тёмная морозная ночь. Ему необходимо было подвигаться. И побыстрее.

«Вернись», – подумал Баркли, мысленно призывая люфтхунда назад в метку.

Чудище заскулило.

– Решил поупрямиться?

Виола настаивала, что Баркли необходимо узнать своё чудище, но пока мнение о нём складывалось не самое лестное.

Чудище опять заскулило, да так тоскливо, что Баркли стало совестно. Если верить Виоле, люфтхунды не жили в стае, но вдруг конкретно этому было одиноко? Как сироте, у которого настоящих друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки, Баркли было хорошо это знакомо.

– Ладно, – буркнул он, свернув на ближайшую улицу, подсвеченную качающимися с веток фонарями с жужжащими внутри жучками. Он совершенно не ориентировался в Сикоморе, но его извилистые улочки манили его, призывая помчаться по ним во всю прыть, не боясь потеряться.

И всё же он колебался. Правила Занудшира о запрете бега, грязи и любого проявления дикости были слишком глубоко в него вбиты, чтобы так просто о них забыть даже в другом городе. Но затем его обдул лёгкий ветерок, будто приглашая присоединиться. И Баркли внезапно осознал, что в Сикоморе всё же было что-то хорошее.

Он сорвался с места.

Было так приятно чувствовать ветер в волосах, биение сердца в груди. Он знал каждый уголок и трещинку Занудшира, а теперь в его распоряжении был незнакомый город, где за каждым поворотом ждало новое открытие. Маленькое приключение.

Люфтхунд нагнал его и побежал рядом. Баркли едва не остановился – близость чудища точно не способствовала ясности мысли. Но он ещё ни разу не видел его таким довольным: хвост хлещет из стороны в сторону, пасть приоткрыта, как в улыбке. Очевидно, что не только Баркли любил это занятие.

Поэтому он решил: пускай бежит с ним.

От одного раза плохо не будет.

Глава 15

Баркли не стал рассказывать остальным о своей ночной пробежке с люфтхундом. Ему не хотелось допускать у них и мысли, что он мог передумать насчёт возвращения в Занудшир, потому что дело было вовсе не в этом. Просто за последнюю неделю его жизнь так круто изменилась, что ему необходимо было проветриться и спокойно всё обдумать.

Это вовсе не означало, что он предал память родителей.

Но тогда почему он чувствовал себя чуточку виноватым?

Следующим утром все четверо зарегистрировались на лекции. Для Баркли, Этель и Абеля это было обязательно, но для жителей Сикомора вход был свободным. Баркли записался на презентации всех знакомых мастеров, не считая Сорена, разумеется, что должна была пройти одновременно с лекцией Руны. А вот кого он заметил в списке его слушателей, так это Тэджа, чему ни капельки не удивился.

У Баркли оставалось ещё несколько дней, чтобы как следует потренироваться перед вторым экзаменом. Их четвёрка отправилась на свободное поле, где уже расположились другие участники Отбора. Сидя на скамейках вокруг костра, они менялись карточками чемпионов и играли со своими чудищами. Воздух здесь пах как любой хороший зимний денёк – дымом и соснами.

– Что? – спросил Баркли, поймав на себе пристальный взгляд Виолы.

– Ты перестал прилизывать волосы. Тебе так лучше.

– И от тебя больше не воняет скунсом, – добавила Этель.

Баркли напрягся от смущения.

– Я…

– Тебе не кажется, что Баркли стал меньше похож на бесполеземца? – спросила Этель брата.

К счастью для Баркли, Абель их не слушал, занятый перебиранием своих карточек чемпионов.

– Как думаете, кто-нибудь согласится поменяться со мной на карточку Руны Расгар? Мне так хочется карточку Санжит Вармы! Или Аойф Кирни…

– Ты хочешь обменять карточку Руны? – удивилась Этель. – Она же наш первый выбор мастера!

– Да, но у меня их с десяток, – пробормотал Абель.

– Руна была одной из этих… дуэлянтов? – уточнил Баркли, поднимая глаза от учебника, что ему одолжила Этель.

Абель вытаращился на него.

– Их называют «дуэлистами». И Руна становилась чемпионкой шесть раз.

– У неё два чудища мифического класса, – мечтательно протянула Этель. – Вот бы увидеть их вживую и нарисовать! Мифические чудища очень редкие, ты невероятный везунчик, Баркли.

Будь Баркли «везунчиком», он бы до сих пор жил в Занудшире. Или выяснил бы, чем заслужил такую агрессию после объявления результатов первого экзамена. Все тогда прямо прожигали его взглядами, будто это он мухлевал, а не они.

– А мне бы хотелось увидеть, как её чудища сражаются! – подхватил Абель.

Виола закатила глаза.

– Нашли чем восхищаться. Дуэл – всего лишь спорт. Если уж превозносить Руну, то за её реальные достижения. Она всё-таки знаменитый на весь мир чудолог-страж.

– Ты так говоришь, только потому что сама аристократка, – фыркнул Абель.

– Мы не аристократы, – возразила Виола.

– Но разве прошлым Верховным чудологом, до твоего отца, была не его мать? А до неё – её отец? – спросила Этель.

– Да, – подтвердила Виола.

Абель хмыкнул.

– Так что ты там говорила насчёт «не аристократов»?

Внезапно он дёрнулся, будто кто-то шлёпнул его по руке, и бросился подбирать со снега рассыпавшиеся карточки.

– Прекрати это делать, – проворчал он, казалось, в пустоту.