Ученик поневоле - Аманда Фуди

позади них. Баркли и Абель обернулись. Лицо Тэджа было краснее, чем шляпка траурного сморчка.

– Мне тоже не будет тебя жаль, – прорычал он, – когда я отправлю те жалкие кусочки, что от тебя останутся, в твою богом забытую деревню!

Абель вскочил и пихнул Тэджа в грудь. Баркли вытаращил глаза: всё это очень попахивало дракой.

– Ну давай, попробуй! – процедил Абель. – Здесь и сейчас! Покажи нам своё чудище! А то достало уже слушать одно твоё хвастовство!

Пальцы Тэджа сжались в кулак, золотая метка нэтермары закружила по его коже. Он покосился на Баркли, Виолу и Этель, застывших в неподвижности на скамейке, будто прикидывал свои шансы. Его взгляд упал на открытую тетрадь Этель, и он сощурился. Та торопливо её закрыла.

Пламя в глазах Тэджа погасло, и он повернулся назад к Абелю:

– Ты не знаешь, о чём просишь. Для вас с вашими карточками и игрушками это всё шуточки, но моя нэтермара не для развлечений. Есть большая разница между компаньоном и настоящим монстром.

– Твой отец так не считал, – заспорил Абель.

– Закрой. Свой. Рот.

Другие ученики – и несколько родителей – собрались вокруг них. Поклонники Тэджа галдели особенно громко, настаивая, чтобы тот выпустил своё чудище.

– Мы хотим её увидеть!

– Не спускай им!

– Покажи, что она может!

Тэдж, которому обычно только дай повод, чтобы покупаться в лучах славы, резко побледнел. Абель тем временем расставил поустойчивее ноги, готовясь к прыжку.

Но Тэдж его опередил, покачав головой.

– Вы не знаете, о чём просите, – тихо повторил он и, развернувшись, пошёл прочь. Толпа недовольно загудела, но расступилась, пропуская его.

– Я так и думал, – самодовольно сказал Абель, снова садясь.

– Ты не должен был так говорить о его отце, – отчитала его Виола. – Мне Тэдж тоже не нравится, но у него было полное право на тебя сердиться.

Баркли с ней согласился. Фалк с дружками регулярно отпускали жестокие шутки насчёт его умерших родителей, просто чтобы испортить ему настроение.

Но затем он вспомнил имя Тэджа в списке слушателей Сорена, и от сочувствия не осталось и следа.

Абель потянулся к учебнику Баркли.

– Пожалуй, я и правда лучше позанимаюсь. Чтобы потом его побить.

Остаток дня Виола по очереди их опрашивала, но Баркли было сложно сосредоточиться. Его мысли то и дело обращались к мерзкой улыбке Сорена, слухам о Руне и – с особой назойливостью – к словам Тэджа: «Есть разница между компаньоном и настоящим монстром».

* * *

С наступлением ночи Баркли вернулся в знакомую рощу, где тренировался накануне. До второго экзамена оставалось всего пять ночей. Такими темпами он точно его не переживёт.

Потеряв счёт безуспешным попыткам сбить ветром шишку, он плюхнулся в снег. Люфтхунд всё это время наблюдал за ним из-за спины, периодически фыркая, будто смеясь над ним. В воздухе кружили снежинки, грозя прикрыть Баркли холодным одеялом. А тот был и не прочь, так сильно он был подавлен.

– Виола ошибается, – шумно выдохнул Баркли. – Не думаю, что ветром можно управлять. Это не свет, не как её магия. Он не настолько прямолинеен. Ветер для этого слишком… дикий.

Люфтхунд кивнул. Или Баркли лишь это почудилось.

– Но против Фалка, Сорена и Тэджа у меня получалось, – задумчиво продолжил он. Сорвав с рук промокшие от снега перчатки, он внимательно осмотрел свои ладони, словно они содержали инструкцию к магии ветра. Нахмурившись, он начал было вычищать грязь из-под ногтей, но быстро опомнился. Мастера Пилцманна больше не было рядом, чтобы его ругать. – Почему ветер подчинялся мне тогда, но не сейчас?

Люфтхунд неторопливо подошёл к нему. Баркли напрягся, а затем и вовсе застыл в неподвижности, когда чудище нависло над ним. Но вместо того чтобы напасть, оно мягко опустило переднюю лапу на лоб Баркли, затем снова подняло и указало на себя. Явно пытаясь ему что-то сказать.

Баркли вспомнил, как Этель сказала вчера, что люфтхунд похож на него, и стоило признать, она была права. Его густой чёрный мех напоминал текстурой непослушные волосы Баркли. У них были одинаковые глаза, такие тёмные, что радужка сливалась со зрачками. Даже выражения их лица и морды были похожи: упрямые и непокорные.

– Есть разница между компаньоном и настоящим монстром, – тихо повторил Баркли слова Тэджа. Но глядя на люфтхунда, он не мог с ними полностью согласиться. Да, в нём было нечто неукротимое, как сам ветер. Но это не делало его монстром.

Дрожащей рукой он потянулся к чудищу, гадая про себя, скольких пальцев лишится. Но люфтхунд и не думал его кусать. И пальцы Баркли погрузились в густой мех.

– Корень, – пробормотал он. – Тебя зовут Корень.

Корень тихо гавкнул, будто одобряя его выбор, и кивнул вправо, на те самые улицы, по которым они бегали прошлой ночью. Сердце Баркли возбуждённо забилось. В Сикоморе никто не станет наказывать его за дикие выходки. За бег по ночам. За колтуны в волосах и грязь под ногтями. Здесь Баркли был никем. Он был свободен.

Но следом нахлынули воспоминания, самые дорогие сердцу и такие мучительные, что обычно он держал их под замком. О том, как папа каждую ночь читал ему перед сном. Как пахло дома: смесью растущего на подоконнике шалфея и тмина и горящих в камине брёвен. Мамины волосы – длинные и чёрные, совсем как у него. И о том, как сильно они любили Занудшир, несмотря на все его правила.

И он вспомнил, кто он: Баркли Торн, ученик грибного фермера и городской мальчик, не смеющий и мечтать о приключениях.

«Вернись», – приказал Баркли, но Корень, мотая хвостом, снова указал на дорогу.

– Сегодня мы бегать не будем, – с горечью сказал Баркли.

Корень гавкнул и нетерпеливо прокрутился на месте. Баркли застонал.

– Я сказал «нет»!

Хвост люфтхунда разочарованно обвис, и чудище вернулось в метку. Баркли встал, отряхнул пальто от снега и побрёл назад к гостинице. Щёки горели, как всегда с ним бывало, когда он лгал. Вот только сейчас он был наедине с самим собой.

Глава 16

В день лекции, накануне второго экзамена, Баркли обнаружил себя на окраине Сикомора, сидящим в толпе на присыпанной снегом траве. Первым давал презентацию Мандип, но всё внимание Баркли было приковано к сидящей рядом Виоле, которая тихо его опрашивала. У неё