Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни - Оливер Боуден

– Мой отец – кто он для вас?

– Союзник.

– Я кое-что поняла! – вдруг воскликнула Айя. – Так оно и есть. Сабу видел во мне сторонницу новых путей. Тех самых, что уничтожили меджаев. Потому он и затягивал обучение Байека…

– Нет, – перебила ее Хенса, – хотя я сама это поняла далеко не сразу.

Она как-то странно посмотрела на меня, затем пожала плечами.

– Быть меджаем – это нечто большее, чем ты или я. Это связано со всеобщим благом. Это способность видеть дальше сегодняшнего дня, дальше завтрашнего, дальше будущей недели и будущего месяца. Меджай не гадает, какой будет жизнь через десять или пятьдесят лет. Меджай – это образ жизни, способ бытия. Это умение сказать, что ты отвергаешь ценности, навязанные тебе обществом, которое ты больше не поддерживаешь. Это возможность острее почувствовать свое единство с миром и людьми. Это готовность, если понадобится, отдать все и всем пожертвовать.

Хенса умолкла и снова передернула плечами.

– Потому-то, как мне думается, Сабу и затягивал твое обучение.

Айя внимательно слушала слова Хенсы, и в ней пробуждалось новое понимание. Хенса была непревзойденной охотницей. Мне очень повезло с такой учительницей. Но меня еще тогда удивляло ее искусство понимать людей. Даже не удивляло, а приводило в какой-то трепет. Однако в те годы я не понимал того, о чем Хенса пыталась мне рассказать. Не просил ее разъяснений. Ее и так раздражала моя тупоголовость.

– Тогда почему он уехал? – вдруг услышал я вопрос, сорвавшийся с моих губ. – Почему мой отец покинул Сиву?

– На этот вопрос у меня нет ответа. Я могу понять, почему Рабия послала тебя ко мне, но о причинах спешного отъезда твоего отца из Сивы я не знаю. Почему он оставил целый оазис без защиты – тоже. Разыщи отца и спроси у него сам. И еще: когда ты его найдешь, быть может, продолжится и твое обучение.

– Ты думаешь, мне суждено стать меджаем?

Спрашивая Хенсу, я немного волновался, но я дорожил ее мнением. Как-никак она была моей первой наставницей.

Нубийка засмеялась. Наверное, я заработал этот смех.

– Я знаю, что отец готовил из тебя меджая, несмотря на тревоги, обуревавшие его. Но думаю, ты успел понять: обучиться – не значит усвоить премудрости сражения, маскировки и наблюдения. Всему этому я когда-то учила тебя в Сиве. Стать меджаем означает принять новый образ жизни, изменить свое мышление. Это нельзя просто выбрать, как выбирают еду, решая закусить хлебом или рыбой. Меджай – это то, что в тебе есть.

Хенса ударила себя в грудь. В замкнутом пространстве пещеры звук получился гулкий, как от барабана.

– Только ты сам можешь это определить. Нравится тебе, Байек, или нет, но ты – сын Сабу. Свое рождение ты не выбирал, как и все, что с ним связано. А быть меджаем? Сабу может считать что угодно, но выбор – целиком за тобой. Понимаешь?

Какие чувства испытывал я, узнав о возможности вступить на путь меджая?

Честно говоря, тогда это казалось мне лишь немногим сложнее положения защитника Сивы. Но по странной иронии путь меджая как раз и стал причиной, мешавшей завершить мое обучение. Даже если отец и готовил из меня защитника Сивы, его сомнения и тревоги лежали в иной плоскости. Сколько же еще времени мне понадобится, чтобы постичь ценности меджаев и, если понадобится, их защищать?

С другой стороны, если бы я отверг ценности меджаев, как то сделал Египет, что бы это означало? Пусть Хенса и говорила, что сущность меджая передалась мне по наследству, я сомневался в некоем магическом пробуждении меджайских идеалов.

Человек не рождается с убеждениями, запечатленными у него в крови. Убеждения – часть нашей души и мировоззрения. В этом я не сомневался и знал, что Айя обязательно согласится со мною. Ведь именно она знакомила меня с воззрениями современных философов и поэтов. И тем не менее мне предстояло еще многое узнать.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросила Хенса.

Я пожал плечами:

– То же, что и раньше. Пока ищу отца, упражняться в воинском искусстве самостоятельно. И учиться дальше.

Я кожей почувствовал одобрительную улыбку Айи. Потом, взглянув в ее сторону, убедился, что был прав.

– А тот меджай в Элефантине, он бы мог нам помочь? – спросила Айя.

– Сомневаюсь, что он – настоящий меджай, – ответила Хенса. – Наверняка самозванец. Нарядился в одежду меджаев, объявил о приверженности их пути, а у самого – ни понимания, ни знания истории. Таких сейчас предостаточно. И потом, как вы рассчитываете добраться до него?

– С твоей помощью, – сказал я.

Хенса кивала, раздумывая. Мои слова ее не удивили.

– Мы думали, что внезапный отъезд Сабу каким-то образом связан с твоими соплеменниками, – призналась Айя.

– Могу лишь посочувствовать, что ваши предположения не оправдались, – усмехнулась Хенса.

– Но ведь и твои соплеменники оказались в Фивах из-за моего отца? – не унимался я. – Это правда, что они решили расправиться с Менной?

Хенса кивнула.

– Тогда где сейчас Менна? Убит? Или где-то поблизости? Что с ним?

– Пока еще жив и обитает не так уж далеко отсюда, – ответила Хенса. – В своем логове он провел почти шесть лет, но, судя по всему, намеревается оттуда выбраться. Наш разведчик Нека следит за ним.

– Менну нельзя упускать! – с излишней резкостью выпалил я и тут же поморщился.

Я не имел права указывать Хенсе, как поступать, а тем более приказывать ей.

В знак согласия с моими мыслями нубийка надула губы:

– За такие слова тебе бы следовало влепить хорошую затрещину. Пока ты наслаждался солнечным светом и теплом и раздумывал, почему же отец не хочет всерьез обучать тебя премудростям сражения на мечах, мы скрывались в этой дыре. Я теряла соплеменников, гибнущих от рук приспешников Менны. Байек, мы который год находимся в состоянии затяжной, изнурительной войны. У меня нет намерения позволить Менне ускользнуть, но если ты думаешь, что, едва появившись, ты вправе указывать мне…

– Прости. Брякнул, не подумав.

Я искренне сожалел о тех словах. Воспоминания о кривоглазом разбойнике, влезшем ко мне в комнату, мрачной тенью легли на всю мою последующую жизнь. Но если с той ночи я больше не слыхал ни о Менне, ни о его головорезах… для соплеменников Хенсы этот кошмар не прекращался. И последствия были куда трагичнее.

– Значит, он существует? – наконец спросил я.

– Менна?

– То есть он – не кучка людей и не легенда? Не способ заставить детей поскорее лечь спать?

– Ни в коем случае, – ответила Хенса.

Она снова надолго умолкла, о чем-то раздумывая, вороша угли в очаге.

– Ты сумел добраться сюда и разыскать нас, – вдруг обратилась она к Туте. – А лошадь с повозкой достать сумеешь?