Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - Дмитрий Федоров

Тревоги Виктор не испытывал, но из-за критики переживал, потому что, с его точки зрения, она получалась необоснованной. Но он боец – не позволял себе раскисать, унывать. К тому же после отъезда первой пятерки ЦСКА и сборной СССР, после отъезда всех ведущих хоккеистов у него появилась большая цель. Новый вызов! Олимпиада 1992 года во французском Альбервиле.

Нужно было собрать новую команду. Что ж, он набрал. Называлась команда сборной СНГ, выступала в Альбервиле без гимна, без флага. Критики обозвали команду «киндергартен» – детский сад. И с этим детским садом Виктор победил. При том, что за месяц до начала Игр огромная страна – со всеми её устоями и ценностями – прекратила своё существование.

Тут проявилась его натура. Я, например, могу впасть в уныние – не хочу ничего, мне противно всё. Да ведь случается подобное состояние, наверное, у любого. А вот у Виктора – никогда! Или он умел это состояние тщательно скрывать – так, что даже я не видела. Но не думаю. Всё-таки он должен был дома отдыхать: не мог же он, даже расслабившись, носить маску. Впрочем, у него такая натура… Он многое в себе хранил.

Мы болезненно пережили распад Советского Союза – он тоже плевался, как и многие. Но у него на всё это был один ответ: «Надо работать».

Для нас, детей войны, страна – это всё! Самое главное, основа основ. У нас не было никакого личного антагонизма ни с Грузией, ни с Прибалтикой. Никакого внутреннего неприятия. Тем более, что Виктора во всех советских республиках любили и уважали. Все прекрасно знали, что он бескорыстный человек. Ситуация с дачей показательна – он десять раз мог её попросить! И ему бы или предложили купить, или подарили… Но он даже не обращался.

Он очень ценил свою независимость. Я ему часто повторяла, – мол, независимых людей вообще не существует. Один от рюмки зависит, другой от жены, третий от собаки – обязательно какая-то зависимость есть. Но он берег свою независимость, как он её понимал. Необычайно берег.

Вот вам история про его понимание независимости… Она произошла незадолго до его ухода из жизни. Ему уже нельзя было ходить. Я отправляюсь с нашим псом утром погулять, а он на костылях ковыляет по коридору, открывает дверь – и до лифта меня провожает. А ему вообще нельзя напрягать ноги! На мои возражения отвечает: «Ничего, я тренируюсь». То есть ему и в передвижении хотелось оставаться независимым. Несмотря на болезнь, несмотря на возраст, несмотря на желание окружающих – родных и близких – помогать ему.

В каком-то смысле это – фанатизм. Подтверждающий мои слова о зависимости всех – ведь фанаты зависят от своего фетиша. Так что Виктор был зависим от своей работы. И фанатизм помог ему добиться победы в Альбервиле.

У него не было ощущения, что это – лебединая песня, последний успех отечественного хоккея на Олимпиадах. Он всегда нацеливал свои команды на победу, поэтому не мог, не имел права предаваться сомнениям, пессимизму и рефлексии. Думаю, он из последних сил мотивировал и настраивал. И, конечно, тренерское видение помогало. Он просто в очередной раз показал, что является выдающимся тренером.

А я опять по-женски внушала ему: «Виктор, это судьба тебя отметила и помогает! Ты с командой, у которой ни гимна, ни флага, завоевываешь золото. Ведь уникальное явление, никогда такого больше не повторится. Все корифеи улетели за деньгами, ты поехал с детским садом и смог что-то им сказать, объяснить, что-то внушить, чему-то научить»…

Нужно, впрочем, отметить, что в сборную пришли фантастически талантливые ребята. Практически все себя проявили чуть позже в НХЛ. Так что, можно сказать, в детском саду у Виктора Васильевича оказались акселераты. Акселераты по хоккейным меркам.

Несмотря на развал страны, всем заплатили премиальные. Наверное, для молодых игроков – существенные деньги. У них же только начиналась карьера, и никаких сбережений ещё не было. А я, как обычно, премиальные деньги положила на книжку, на банковский счет. И они вскоре абсолютно обесценились. Но мы спокойно восприняли – с ума не сошли. Как-то заглянула я на счет после всех дефолтов и девальваций, а у меня там денег – на два набора столового серебра. Купила ложки, ножи и вилки. Один набор подарила сыну, другой принесла домой. Так и ушли, сгорели всякие премиальные и накопления на покупку дачи.

Может, потому, что у нас никогда не было больших запросов, мы всё это перенесли легко. Нам хватало, нам достаточно было, мы счастливыми себя чувствовали. Да, денег за победу уже нет, но ведь саму победу в Альбервиле никто не отнимет, не забудет, не аннулирует.

После неё Виктора опять начали превозносить. Оказалось, что он очень хороший тренер. Оказалось! А за пару лет до этого те же самые люди кричали, что «он ломает всех через колено».

Многие умеют перестраиваться на удивление быстро. Когда читаю старые статьи, то удивляюсь – вчера писали одно, сегодня другое, а завтра будут и вовсе противоположное? Ну, может, это и правильно. Так удобнее жить.

Удобнее жить, но с такой философией невозможно выигрывать. Побеждает только тот, кто идёт к цели, не отступая от своих принципов и не боясь критики.

Катя (читатель помнит? – это юрист Тихонова, помогавшая ему до самого конца) мне рассказывала, что в Сочи после проигрыша сборной России к Виктору постоянно подходили болельщики и благодарили за ту, последнюю победу отечественного хоккея на Олимпиадах.

Виктор перед поездкой в Сочи заготовил карточки со своими автографами, чтобы не останавливаться для подписи и передавать на ходу, если кто-то попросит. Но останавливаться пришлось не раз, выяснилось, что в наше время ценны не автографы, а совместные фото на телефон. Это удивило Виктора, однако он никому не отказывал – и на арене, и во время прогулок. Сотни людей получили фотографии, хорошее настроение и замечательную память на всю жизнь.

Когда в конце восьмидесятых годов в обществе начали меняться ценности и трактовка исторических событий, то и Виктору досталось. Продукт системы, человек системы! Какое нелепое сочетание слов, за которым, по сути, ничего не стоит. Нет за ними конкретного человека. Да, Виктор был коммунистом. И партбилет не выбросил, хотя многие это весьма демонстративно делали из популистских соображений. Но при этом он никогда не был политизирован. Перемены в обществе его интересовали лишь настолько, насколько они касались сборной и ЦСКА.

Он никогда не восхищался Михаилом Горбачевым или Борисом Ельциным. С Ельциным у нас в семье даже связана шутка: если говорят, с документами пошёл работать, то, значит, надо выпить.

Виктор целиком и полностью был в своей работе, поэтому тратить время и энергию ещё на какие-то споры и дискуссии не считал нужным.

Трудно объяснить, как в политизированном советском обществе ему удавалось держаться в стороне от идеологических вопросов, накачек, пропаганды. Да, его вызывали на ковер, он отчитывался. Но Виктор знал свою работу, что называется, от и до, поэтому мог не волноваться. И ему, чтобы сохранять свою должность, не нужно было демонстрировать верность линии партии, ленинским принципам и тому подобные вещи.