Йохан Кройфф. Моя жизнь - Йохан Кройфф

Моё терпение лопнуло, и на следующий день я подал в отставку. Как бы сильно я ни хотел остаться в Голландии и продолжить работу с «Аяксом», вернуться в который был очень рад, задерживаться в клубе дольше я попросту не мог. Должен признать, что несколько ночей не мог сомкнуть глаз, так как переживал за семью, которая очень комфортно чувствовала себя в Амстердаме. Но ничего поделать было нельзя. «Аякс» захотел прикончить меня, и, к несчастью, ряд журналистов поддержал клуб. Мне казалось, что они хотят разрушить всё, что я построил. Я не позволил им это сделать. Я был намерен придерживаться своих убеждений. После этого они выдохлись. Нельзя по второму кругу унижать людей. Совет директоров уже сделал это однажды, когда я был игроком, а потом повторил, когда я уже стал тренером. Нельзя исполнять такое и надеяться, что тебе это сойдет с рук. Ничего хорошего в отношениях между нами уже никогда не случалось.

Казалось, что в «Аяксе» всё складывается очень здорово, но внезапно всё резко закончилось. То время было очень странным для меня. Я выиграл Кубок обладателей европейских кубков тогда, когда никто этого не ожидал. И меня вынудили уйти, потому что я хотел вывести клуб на более высокий уровень. Сейчас факты говорят сами за себя. Трижды я приходил в «Аякс», когда его трофейная полка пустовала. И теперь я покидал его в третий раз, и вновь оставлял ему полку, полную кубков.

К счастью, хороших воспоминаний о том периоде у меня осталось куда больше, чем плохих. За это стоит отдельно поблагодарить игроков. И как игроку, и как тренеру мне довелось поработать в фантастических коллективах. С очень хорошими людьми. Замечательное время, которое мы провели вместе, в конечном счёте объясняет, как вышло так, что мы столь продолжительное время общались и поддерживали отношения. Всё было хорошо до тех пор, пока ситуация не стала невыносимой, и я даже поругался с таким человеком, как Франк Райкард. К счастью, впоследствии нам с Франком удалось разрешить наши противоречия, но для меня шоком стал сам факт того, что ситуация дошла до такого.

Желание моей семьи остаться жить в Голландии навсегда, к сожалению, оказалось невыполненным. Вновь меня выталкивали из «Аякса», и вновь моим пунктом назначения была «Барселона».

Я уже говорил ранее, что играю в футбол по большей части для того, чтобы развлекать публику. Для меня футбол не сводится лишь к вопросу победы. Мои принципы всегда базировались на следующих вопросах: как красиво ты собираешься победить? И какой подход применишь для достижения этой цели? Всегда нужно брать в расчёт мнение болельщиков. Фанатов, сидящих на трибунах, тех, для кого клуб – неотъемлемая часть жизни. Как игрок и как тренер ты обязан часто залезать в их головы. В Нидерландах к этому относятся иначе, не так, как в Англии, Испании, Германии или Италии. У них здесь другой характер. Вот почему нельзя играть как итальянец, если живёшь в Голландии. Ну просто нельзя. Кем бы ты ни был и откуда бы ни пришёл.

Одним из существенных преимуществ для меня было то, что тренировать «Барселону» я приходил уже с опытом выступлений за неё. Я знал, как там смотрят на вещи, и знал, как ограничения такого мышления можно обратить в некую сильную сторону и сделать их преимуществом. Чтобы суметь это сделать, необходимо понимать каталонский стиль жизни, разбираться в политике и знать национальный характер людей. В «Барселоне» на первых порах я был вынужден договариваться с традицией, той, которую можно было бы описать так: громкое имя, куча денег и ноль трофеев. В этом отношении клуб был чуть ниже уровнем, чем «Аякс». Вдобавок все в Амстердаме думали только об игре в атаку, тогда как в «Барселоне» каждый стремился сыграть назад, понадёжнее. Так что первым делом я должен был изменить существующий шаблон мышления.

И это тоже важно для меня. Я хочу работать только в тех клубах, которые хотят играть в футбол. И играть так, как должно в него играть. Технически безупречно, в красивом стиле. Хочу чувствовать атмосферу; запах раздевалки. Клуб, играющий на стадионе с беговой дорожкой, мне не интересен априори. Поле и раздевалка никогда не должны быть вдали друг от друга. У игроков должно быть ощущение, что они могут ступить на поле, выйдя из знакомого окружения. Большим плюсом и преимуществом также становится присутствие молодых игроков: чтобы они, как это заведено в «Аяксе» и «Барселоне», могли тренироваться, видя рядом с собой стадион. Место, в котором они однажды мечтают сыграть сами.

Для меня футбол – это эмоции. Будучи игроком, я даже представить себе не мог, что буду тратить время на подавление игры других, и я не хотел скучать, сидя на скамейке, поэтому всегда искал возможность улучшить игру. Как тренер я хотел получать удовольствие от самого себя, стремился к идеальному футболу. А результаты приходят потом сами. Где бы я ни работал, я хотел, чтобы люди, с которыми я работал вместе, говорили и думали о футболе. Целыми днями, если это возможно. В «Барселоне» очень не хватало этой всепоглощающей футбольной атмосферы. Никто ничем не мог поделиться. И эта атмосфера была главным, что я хотел дать клубу и его болельщикам. Хотел, чтобы они начали говорить о футболе, о том, как в него надо играть. Пусть даже сплетни и слухи будут о футболе.

Чтобы добиться этого, необходимо быть независимым в своих суждениях человеком, обладать свободным духом и большой упругостью. В моём представлении это как головоломка из проблем. Я вижу одну проблему и незамедлительно принимаюсь за её решение, но стараюсь решить её так, чтобы было легче разместить следующий элемент пазла. В конечном итоге такая стратегия себя оправдывает. В конце концов, ты имеешь дело с игрой. И очень даже классной игрой.

Конечно, клубная политика в «Барселоне» настораживала меня ещё сильнее, чем то, что происходило со мной как с тренером в «Аяксе», но, на мой взгляд, ситуация в «Барселоне» была даже ещё хуже, чем в Амстердаме. Клуб постоянно одолевали кризисы, за одним скандалом следовал другой. Команде удалось выиграть Ла Лигу лишь раз за последнюю дюжину лет, и уровень посещаемости упал почти до 40 тысяч зрителей в среднем на матче, хотя когда-то аудитория «Барсы» была вдвое большей. Так что я понимал, почему президент клуба Хосеп Луис Нуньес так жаждал заполучить меня в тренеры. Он по сути пытался спасти своё положение и сохранить должность. Он был президентом клуба с 1978 года, в который я из него ушёл игроком, и теперь он возвращал меня обратно. Он привёл меня в клуб не потому, что разделял мои взгляды на игру и поддерживал моё видение, он просто надеялся пополнить клубный музей трофеями. Для него я был инструментом политической борьбы. Я знал об этом заранее, но опыт работы в «Аяксе» подготовил меня, так что я загодя обозначил свои требования.

Одним из них было то, что в раздевалке единственным боссом и начальником буду я и никто другой. Не игроки, не совет директоров, я. Если менеджмент клуба что-то хочет со мной обсудить, я приду к ним в офис, но в раздевалке им не место. Я очень чётко прояснил этот момент Нуньесу с самого начала, понимая, что он не согласится пойти на мои условия. Президенты вроде него привыкли к тому, что все вокруг делают то, что они им велят, но я перевернул это его представление о вещах. Отчасти по этой причине у нас с ним никогда не было теплых взаимоотношений.