Йохан Кройфф. Моя жизнь - Йохан Кройфф

Начальной точкой возникновения нашего свободного атакующего стиля была схема игры с тремя нападающими, двумя активными вингерами и прессингом соперника на его половине поля. Такой подход экономил много сил, потому что игрокам не приходилось слишком много бегать, а значит, у каждого хватало энергии на то, чтобы проявить инициативу. Как в физическом плане, так и в ментальном. Вот почему нам приходилось тренироваться так часто и интенсивно. Чем более инстинктивной становилась наша игра, тем меньше ментальной энергии приходилось на неё затрачивать. Таким образом нам удалось создать то, что снаружи казалось сложным, но на деле было очень легко. Ты на 100 % сконцентрирован на поставленной задаче, но, поскольку ты уже на автомате знаешь, что делать, ты не замечаешь своих усилий.

Такая стопроцентная концентрация жизненно необходима, если ты собираешься играть в позиционный футбол, при котором постоянно формируются новые треугольники комбинаций, а у игрока с мячом всегда есть два варианта для возможного паса. Однако выбор в конечном счёте делает третий участник. Этим последним пунктом я хотел бы подчеркнуть, что не игрок с мячом решает, куда полетит мяч, а те игроки, у которых мяча нет. Их беговая активность и выбираемые ими направления движения определяют адресата следующего паса.

Вот почему я прихожу в бешенство, когда вижу, что игрок стоит на поле столбом. Такая игра для меня неприемлема, это даже не обсуждается. При владении мячом в движении должны находиться все одиннадцать игроков команды. Они должны быть заняты регулировкой дистанций. Вопрос не в том, как много ты бегаешь, а в том, куда ты бежишь. Постоянное создание треугольников позволяет добиться того, что циркуляция мяча идёт беспрерывно.

Поскольку в «Барселоне» нам пришлось начинать с нуля, нам потребовалось четыре года, чтобы выйти на пик, которым стал выигрыш Кубка чемпионов в 1992 году. Вплоть до того момента наша работа крутилась вокруг проведения очень точечных и специализированных тренировок, активных физических нагрузок и грамотных усилений состава. Приходилось очень тщательно подходить к вопросу трансферов, потому что тогда всё ещё действовало правило, согласно которому на поле одновременно могли находиться только три иностранных футболиста. Так что в те времена скаутинг сильно отличался от того, что практикуется сегодня, когда ты можешь иметь неограниченное количество иностранцев как на поле, так и в составе в целом. Вот почему мы не могли жаловаться на то, что в команду пришли такие игроки, как Христо Стоичков, Микаэль Лаудруп и Рональд Куман. Стоичков и Лаудруп почти ничего не стоили «Барселоне».

Даже несмотря на то, что в первый год, 1989-й, нам не покорился титул Ла Лиги, мы смогли – как это смог «Аякс» – выиграть Кубок обладателей европейских кубков, обыграв в финале «Сампдорию» из Генуи (2:0) благодаря голам Хулио Салинаса и Лопеса Рекарте. Во втором сезоне мы выиграли Кубок короля, а после этого настали очень урожайные в плане трофеев времена. Смена стиля игры была осуществлена вполне успешно, и теперь нам предстояло поработать над усилением состава. Не последним человеком в этом смысле стал Христо Стоичков, никому не известный тогда болгарин, который – опять-таки – был дёшев. Я нуждался в Христо не только по причине его игровых качеств, но также и по причине его характера. Он был бойцом и очень упрямым в хорошем смысле игроком. В команде, в которой было не так много сильных личностей, он стал человеком, который мог встряхнуть всех. И не только в раздевалке, но и на поле.

В тот период я стал всё чаще жаловаться на проблемы с желудком. Иногда я мог внезапно начать потеть, а порой меня даже рвало. Я уже стал меньше курить, но в конце февраля 1991 года моя жена решила вмешаться. Она убедила меня поехать вместе с ней в госпиталь, и меня в итоге положили в стационар. Оказалось, что сосуды вокруг сердца забиты. Мне потребовалась операция, продлившаяся три часа: в результате мне вживили два шунта. К счастью, мне удалось избежать сердечных приступов. Вместо этого у меня был атеросклероз, то есть уплотнение артерий.

Болезнь ни на секунду не заставила меня занервничать. Мой опыт подсказывал, что, если такое количество людей было занято моим здоровьем, мне не было никакого смысла продолжать болеть после. А ещё в такие моменты очень здорово быть знаменитым. Когда твой кардиохирург прекрасно знает, что весь мир будет следить за его работой, тогда уже заранее знаешь, что этот человек будет очень стараться провести операцию наилучшим образом. Это было приятно.

После операции я стал всё чаще и чаще осознавать, что меня лечили не для того, чтобы я выжил, а для того, чтобы я мог жить полноценно, наслаждаясь жизнью. С тех пор я навсегда освободился от страха ранней смерти. Мысль о том, что я, как и мой отец, умру молодым, долгое время была моей одержимостью, но с того момента, как у меня возникли проблемы с сердцем, я начисто от неё избавился. Полностью.

Главный урок, который я вынес из всего этого, был в том, что невозможно вредить своему организму и ожидать, что никакого наказания за это не последует. Как, например, с курением. После операции я стал жить во многом так же, как делал это раньше. Моим девизом было «вернись к нормальной жизни как можно скорее». Разве что с парой новых правил. Конечно, после болезни я очень много размышлял о своей зависимости от курения. Я стал задумываться, почему я так много курил столько лет. Особенно после того, как доктора сообщили мне, что мои проблемы с сердцем на 90 % вызваны курением. Только тогда начинаешь задумываться. И тогда я осознал, насколько несовместима с моей жизнью эта привычка. Я знал, что курение может вызвать рак, знал, что оно вредит сердцу, но продолжал обманывать себя, оправдываясь тем, что курение – хороший способ побороть стресс. У меня не было проблем с тем, чтобы найти причины не бросать.

После операции я мгновенно перешёл на другую сторону. На светлую. Я бросил курить в одночасье. Курение ушло из моей жизни навсегда. Тогда же меня очаровала идея донести это до других. Не то чтобы я захотел стать ходячей рекламой антитабачной кампании – меня забрасывали просьбами об этом, – нет, я хотел сделать то, что подойдёт лично мне и будет иметь эффект. Что-то, что могло вызвать как действие, так и противодействие, нечто такое, что было бы универсальным с точки зрения морали. Я хотел, чтобы любой человек в любой части света сумел это понять. Вот как родилась идея снять видеоролик, создание которого профинансировало Министерство здравоохранения Каталонии. В этом ролике я чеканил не мяч, а пачку сигарет. Всякий раз, когда она падала мне на голову, плечо, колено или стопу, зритель слышал стук сердца. А я говорил: «Футбол всегда был моей жизнью». После короткой паузы я вдруг с силой бил по пачке, и она улетала, тут же разрываясь на части. Потом я произносил: «А курение едва не стоило мне жизни». Клип продублировали на испанском, каталанском, английском, французском и голландском языках, и он разошёлся по всему миру. Именно такое послание я и хотел оставить миру.

Проблемы с сердцем позволили мне совершить ещё одно открытие. Спустя три недели после операции врачи решили исследовать поведение моего сердца по ходу важного матча «Барселоны», в котором был большой накал страстей: так они хотели выяснить, выдержит ли моё сердце столь серьезные нагрузки. Матчем был четвертьфинальный поединок с киевским «Динамо» в Кубке обладателей кубков 1991 года. Из госпиталя Сан Жорди прислали специальный аппарат, у которого была куча проводов и кнопок, его прикрепили к моей груди. Таким образом врачи могли пронаблюдать за моим сердечным ритмом по ходу игры, которую я смотрел, сидя дома перед телевизором. Даже несмотря на то, что матч получился чрезвычайно насыщенным и эмоциональным, а «Барселона» установила окончательный счёт лишь на последней минуте, мой сердечный ритм нисколько не ускорился. Позднее они проверили сердце, уже когда я сидел на скамейке на стадионе, но даже тогда ничего необычного монитор не зафиксировал. А по ходу одного из матчей мой сердечный ритм был настолько спокойным, словно я не игру смотрел, а дремал дома после обеда. Скорость сердцебиения увеличилась лишь раз за всё время наблюдений: когда я отправился на встречу с советом директоров «Барселоны».