Год чудес (рецепты про любовь, печаль и взросление) - Элла Рисбриджер

когда я вижу ее машину в начале нашей улицы, я хватаю Джо за руку и понимаю, что плачу. Даже не знаю почему: просто мы этим утром проснулись, и случилось нечто новое, чего мы заранее не планировали. Травма – это так скучно. Все травмы скучные, даже те, которые кажутся увлекательными в книге: безумие, смерть, конец света. О них скучно писать, их скучно проживать, потому что ты застреваешь на одном месте, мысленно перебираешь одно и то же, снова и снова. Ты точно знаешь, что будет, потому что это уже пришлось пережить. Ничего нового, ничего незапланированного.

Однако Джорджи здесь на своей пурпурной машине. Она осторожно заезжает на нашу подъездную аллею задним ходом, стараясь по возможности не задевать зелень, и никто и ничто не казалось мне столь прекрасным, как это нарушение нашей рутины. Она вручает нам огромную банку оливкового масла – греческого, ярко-зеленого – и «лилию мира», спатифиллум, красивый и раскидистый. Я так рада ее видеть!

Я обожаю всех угощать – обожаю импровизированные угощения. Обожаю, чтобы морозильник был набит, люблю срочно придумывать, как сделать так, чтобы еды на всех хватило. Люблю, чтобы в нашем доме всем было уютно и чтобы мне было уютно во многих домах – и именно с этого надо начинать, когда становится туго. Порой я забываю, как мне это важно, а порой меня этого лишают, и все-таки это всегда уходит и – да – всегда возвращается.

Мы с Джо сидим на ступеньках, а Джорджи – на скамейке у лестницы, и мы пьем колу из банок, ярко-красных и прохладных, на солнце, как будто мы на отдыхе. Мы с Джо постоянно пили колу и ели в основном покупную картошку фри с курицей и горячие бутерброды с сыром и тунцом и притворялись (с помощью горячих бутербродов и колы), что находимся у бассейна в олл-инклюзив-отеле.

Но ради Джорджи – королевы овощей, великолепного кулинара и нашей первой обеденной гостьи за это слишком долгое время – я готовлю зеленый тарт.

Я всегда занимала руки каким-нибудь рисованием: они у меня спокойно не лежат. Я не в состоянии думать без ручки в руках; если нет бумаги, я готова рисовать на обратной стороне чеков и на старых салфетках, и мой ноут покрыт карандашными каракулями. Полумесяцы, пузырьки, звездочки. Я, словно подросток, рисую имена внутри сердечек, пишу под ними ПРНВ – «пусть разрушено, но верно», крошечное навсегда. На телефоне я рисую планеты, и обрывки разговоров просачиваются сквозь чернильную галактику. Когда я просматриваю старые блокноты, то часто не понимаю, о чем я думала. В одной старой тетради среди скопления звезд я обнаруживаю одно слово, написанное заглавными буквами и тщательно разукрашенное: ИГРАТЬ, говорит оно. ИГРАТЬ.

«Все несложно, если не усложнять», – говорит Джо. Пусть все будет несложно, и пусть будет чудесно, так что давайте приготовим этот тарт, который похож на рисунок из теста и красивостей: зеленые помидоры и зеленая спаржа умащиваются под бурратой, или моцареллой, или фетой, или что там у вас нашлось; хрустящая зелень, хрустящая брокколи, крошечные цветочки и листики из теста. Любые зеленые овощи, хоть я и расскажу, что именно использую я: винегретная заправка и кляксы белого, хрустящие краешки и нежные серединки, травы, оливковое масло; узоры, каракули и мазня. Давайте создадим поэму из теста, чтобы все было красивее, чем строго необходимо, в сто раз прекраснее, чем нужно.

Давайте играть, потому что мы снова вместе – и надо радоваться этому, пока возможно.

На 4 порции

1 лист слоеного теста

50 г маскарпоне

1 яйцо, чуть сбитое

2 ст. л. песто

200 г спаржи

200 г спаржевой брокколи

4 зеленых помидора

1 ст. л. оливкового масла

1 ст. л. бальзамического уксуса

1 ст. л. соли

1 × 150 г бурраты

Это – наилучший вариант ингредиентов, но знаете что? Это блюдо совсем не требовательное. Основа из слоеного теста, мягкий сыр сверху, песто – на него, овощи. Еще сыру сверху для пущего разврата. Вы сможете это подправить, я уверена.

Расстелите тесто по противню и вырежьте из него квадрат. Срезанное используйте для украшений: полумесяцев, звездочек, цветочков. Все зависит от того, какие формы для вырезания у вас есть, у меня есть краб, сердце, пронзенное мечом, как на таро, и масса бабочек. Вырежьте украшения и отложите.

Разогрейте духовку до 180 °С.

Намажьте на тесто маскарпоне, оставив по краям 2 см поля, чтобы потом украсить. Придавите края вилкой и смажьте сбитым яйцом. Поверх маскарпоне нанесите песто, оставив по краю полосу из 2 см маскарпоне.

Овощечисткой тонко нарежьте спаржу и брокколи и положите в большую миску.

Нарежьте помидоры, соберите сок и семена. Выложите помидоры на песто одной линией, словно упавшее домино.

Смешайте сок помидоров, оливковое масло, уксус и соль, встряхивая их в банке с завинчивающейся крышкой, смешайте заправку с тонко нарезанными овощами. Выложите на тарт и ровно распределите.

Уложите по краям сердца и полумесяцы, звезды и цветы и крабика. Пеките 20 минут, пока тесто не станет блестящим и румяным, а потом, перед подачей, увенчайте цельной бурратой, готовой разорваться, словно сердце, при прикосновении ножа.

Брауни с арахисовым маслом

Конец солнечного дня, конец июня. Джорджи прислонилась к капоту своей машины, я сижу среди зелени. Я рассказываю ей обо всем, о чем так трудно говорить по телефону, – иначе говоря, открываю ей сердце.

– Дело в том, что ты всегда была влюблена, – прямо говорит Джорджи. – Ты постоянно влюблена.

– Знаю, – расстроенно признаюсь я.

– Но сейчас все иначе, – заключает Джорджи. – Знаю.

Мы на секунду соприкасаемся кончиками пальцев. Джорджи была рядом в самые тяжелые дни, до того, как кто-то умер; Джорджи была в палате неврологии, в таких местах, о которых я не говорю, о чем не представляю себе, как писать, не считая туманных и пугающих намеков. Джорджи приходила играть в «Тривиал персьют» с умирающим. Она знает.

– Но что мне с этим делать? – спрашиваю я у Джорджи, а Джо, спустившаяся по лестнице у меня за спиной, обнимает меня за плечи и сухо замечает:

– А тебе не кажется, что уже поздновато?

– Да, поздновато, – подтверждает Джорджи. – Да и вообще, что тут можно сделать?

– Никто ничего не может сделать? – говорю я.

Я хотела сказать это лукаво, но вместо этого слышу, что получается немного испуганно.

Джорджи пожимает плечами, и Джо пожимает плечами, а я не люблю отставать и тоже пожимаю плечами. И мы переглядываемся, округляя глаза и широко разведя руки, типа???? – и это настолько единственно возможная реакция, что мы вдруг покатываемся со смеху. Джорджи прислонилась к своей пурпурной машине, я прислонилась к Джо, а Джо прислонилась к чугунным перилам нашей лестницы, и мы хохочем и хохочем, потому что и правда тут никто ничего не может сделать.

Всегда поздновато пытаться что-то с чем-то поделать, и остается только держаться, и прислоняться друг к другу, и пожимать плечами, словно эмодзи, и хохотать до слез.

А