Темное зеркало - Соня Мэсси

— А в то же самое время за неделю до этого?

— Там же, в баре Донахью. Кстати, если помните, в тот вечер мы с вами встретились на улице. Вы были с собакой. Возможно, вы удивитесь и не поверите мне, но, несмотря на мою известность, я веду обычную, я бы даже сказала, тихую жизнь.

Детектив О'Коннор снова улыбнулся, кивнул, и Элизабет уже в который раз невольно залюбовалась его улыбкой. Какие у него четко очерченные губы, белые ровные зубы, красиво контрастирующие со смуглой кожей! А ямочки на щеках!

— Знаете, я не рассказал младшей сестре о нашей с вами, случайной встрече, — шутливо заметил полицейский. — Побоялся, что она замучает меня расспросами и умрет от зависти.

При упоминании о младшей сестре детектива у Элизабет на мгновение больно сжалось сердце. Перед мысленным взором промелькнуло лицо трагически погибшей Марти, но она заставила себя улыбнуться и взглянула на детектива О'Коннора. Заметил ли он ее замешательство и печаль в глазах? Вне всякого сомнения, заметил. У Элизабет складывалось впечатление, что от пристального взгляда этого мужчины не ускользает ничто.

— Скажите, а почему вы задаете мне эти вопросы? — спросила Элизабет, отводя взгляд. — Разве убийства, которые вам поручено расследовать, имеют ко мне какое-нибудь отношение?

Детектив О'Коннор достал из кармана куртки конверт, раскрыл и вынул пачку фотографий. Просмотрел их, отобрал несколько и передал Элизабет.

— Посмотрите эти фотографии, пожалуйста, и вы сами найдете ответ на свой вопрос, — ответил он.

Она протянула руку, взяла снимки, но, прежде чем начать их рассматривать, несколько секунд сидела молча, пытаясь успокоиться. Она догадывалась, что ей предстоит увидеть на них… Тогда, десять лет назад, Элизабет уже сталкивалась с печальной необходимостью лицезреть ужасные картины, бесстрастно запечатленные полицейским фотографом. Наконец она собралась с духом и взглянула на первую фотографию.

На полу комнаты лежал мертвый мужчина с окровавленной головой. Снимок впечатляющий, но не шокирующий.

— Он был учителем местной средней школы, — пояснил детектив. — В свое время его пытались обвинить в надругательстве над ученицей.

— Да, это отвратительно, — кивнув, тихо промолвила Элизабет. — Но при чем здесь я?

— Смотрите дальше.

Следующая фотография: тот же пол, лежащий на нем труп, и рядом — бутылка из-под шампанского. «Дом Периньон». Горлышко отбито, валяется неподалеку. На бутылке засохли темные бурые пятна.

Кровь прилила к щекам Элизабет, перехватило дыхание. Порывистым жестом она схватила следующую фотографию, бросила быстрый тревожный взгляд: разорванный спереди шелковый бюстгальтер…

— О Господи, не может быть, — хрипло прошептала она. — Это же… сцены из моего шоу. — Вскинула голову и растерянно посмотрела на полицейского.

Он подался вперед, положил руки на колени и кивнул:

— Совершенно верно.

— Когда было совершено это убийство? — тихо спросила Элизабет.

— В пятницу вечером, две недели назад.

— То есть когда мы с вами случайно встретились неподалеку от того дома? Вы приехали по срочному вызову.

— Да, именно тогда. По данным экспертизы, смерть наступила в двенадцатом часу ночи.

— Значит, преступление было совершено сразу после окончания моего шоу?

— Смотрите другие фотографии, — вместо ответа попросил детектив О'Коннор.

Дрожащими руками Элизабет взяла следующий снимок и взглянула на него. Снова труп, на сей раз лежащий на больничной кровати.

«Нет, Господи, не может быть… Только не на больничной кровати», — в отчаянии подумала она.

Губы пожилого мертвого мужчины были измазаны ярко-красной помадой… На следующей фотографии Элизабет увидела валяющийся на полу шприц…

— Морфин? — прошептала она, заранее зная ответ.

— Он самый, — кивнул детектив.

Далее Элизабет увидела заснятую с близкого расстояния дверь больничной палаты с табличкой «310».

Детектив О'Коннор взял у нее стопку фотографий, убрал в конверт и сочувственно улыбнулся. Слезы навернулись на глаза Элизабет. Нет, она умела владеть собой, а такие эмоции, как раздражение и страх, вообще не вызывали у нее слез. Но когда в минуту душевной слабости люди начинали жалеть ее, предательские слезы подступали к глазам и ей приходилось высоко поднимать голову, чтобы они не вылились наружу. Вот и сейчас сочувственная улыбка О'Коннора едва не заставила Элизабет разрыдаться.

— Кто же совершил эти чудовищные злодеяния и почему? — прерывающимся голосом спросила она.

— Хотел бы я знать ответ на ваш вопрос! — усмехнулся детектив. — Именно поэтому я к вам и пришел. Надеялся, вы мне поможете.

— Я бы с радостью, но…

Зазвонил телефон, Элизабет поднялась с кресла, подошла к столу и подняла трубку. Звонила Касс, напоминала, что на утро у Элизабет назначено несколько деловых встреч.

— Да, Касс, я помню, — торопливо проговорила Элизабет. — Сейчас я очень занята. Пусть ждут. Пока не соединяй меня ни с кем.

Она вернулась к креслу, села и, взглянув на полицейского, произнесла:

— Простите.

О'Коннор снова полистал записную книжку и спросил:

— Мисс Найт, вы были знакомы с убитыми? С Грегори Джарвисом или Гербертом Уилкоксом?

— Нет.

— Может, в телекомпании или за ее пределами есть люди, недовольные вашим шоу?

— Таких много. И в телекомпании, и пикетчики, которые каждый день выкрикивают свои протесты. Вы хотите спросить, есть ли у меня враги? Враги есть у всех, только мы не всегда их знаем.

Она вспомнила о Дэвиде Фергюсоне и о… других, кого могла бы причислить к разряду врагов, но тут снова зазвонил телефон, и Элизабет пришлось взять трубку.

— Касс, я же просила…

— Да, я помню, но это Броди. Я сказала ему, что ты очень занята, но он заявил, что в таком случае сейчас сам заявится сюда. Звоню тебя предупредить.

— Я поняла, спасибо.

Элизабет повесила трубку, сняла со спинки стула куртку и, обращаясь к детективу, предложила:

— Пойдемте куда-нибудь в другое место. Боюсь, здесь нам не дадут поговорить.

— Если хотите, мы можем подъехать в полицейское управление и продолжить наш разговор там. — О'Коннор поднялся с кресла и последовал за Элизабет к двери.

— Нет, — возразила она, оборачиваясь. — Думаю, полицейское управление — не самое подходящее место для беседы.

Детектив О'Коннор улыбнулся, и Элизабет уже в который раз неудержимо захотелось прижаться к его широкой груди и положить голову ему на плечо. Казалось, он, и только он, сумеет избавить ее от всех неприятностей, зарядить энергией, вселить уверенность в собственные силы. С ним она почувствует себя в полной безопасности. С ним забудет о постоянном тоскливом одиночестве.