Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи - Фрэнсис Вейнс

должен быть жестким и строгим: «Тот же, кто хочет держать ее в руках, должен напасть на нее и поколотить. Известно, что она скорее покорится грубости, а не кротости».

Женщина, желавшая подняться по социальной лестнице, должна была мириться с тем, что верхнюю ступеньку всегда занимали мужчины. Среди королей Изабелла Кастильская была единственным исключением в мире, в котором правили мужчины, но и ей пришлось не просто. Изабелла была законной наследницей кастильского трона после своего брата, но для того, чтобы ее признали королевой Кастилии, она должна была сначала выйти замуж. Тем не менее признание не было полным. Например, один из секретарей ее супруга Фердинанда Арагонского был возмущен, когда Изабелла заказала гобелен, изображающий ее с мечом. Оружие считалось мужским, фаллическим символом, поэтому секретарь возмущенно написал Изабелле: «…теперь королева злоупотребила этим мужским атрибутом»[63].

В Средневековье и начале Нового времени степень мужественности определялась размером полового органа. В то время как женщины должны были носить плотно облегающий корсаж, который полностью стягивал грудь, мужчины носили узкие панталоны, но с другой целью, а именно чтобы подчеркнуть размер своих гениталий. Гульфик, представляющий собой деталь панталон, которую также называли kulzak (карман для мошонки), от латинского culleus (мошонка), был выдающимся элементом наряда, и, чтобы придать ему объем, мужчины подкладывали в него шерсть, а иногда даже кроличьи лапы или конский волос. Мужчины гордились своими большими braguettes [64], в которые со временем начали прятать деньги, носовые платки, а иногда и съестное. Один хронист писал, что иногда (надеемся, что это было сказано в переносном смысле), «когда кто-то вставал перед столом, его мужское достоинство оказывалось на столе». Маленькие гульфики служили признаком «смехотворного мужского достоинства».

Патриархат считался священным установлением, и ни одна женщина, даже королева, не имела права посягнуть на него. Случаи, когда королева правила самостоятельно, были исключением. Во Франции согласно Салическому закону претендовать на трон могли только мужчины, а женщинам в лучшем случае, как, например, Анне де Божо или Екатерине Медичи [65], доставалась лишь временная роль регента. В случае с Габсбургами Карл не только не допускал женщину к регентству, если она не была замужем или вдовой, но и был против назначения регентом Испании собственной дочери Хуаны, которая состояла в браке, а потом овдовела. Карл был убежден, что женщины не способны самостоятельно управлять страной, за исключением случаев, когда нет другого выбора, как, например, в случае его тетки Маргариты или сестры Марии.

Женщина могла стать регентом или унаследовать трон только при отсутствии преемника мужского пола. В конце концов, именно Филипп II тайно от отца назначил свою сестру Хуану регентом Испании в 1554 году. Следует отметить, что Карл был не единственным, кто придерживался такой позиции. Английский король Генрих VIII также признался, что «предпочел бы видеть королем на английском троне внебрачного сына Генриха Фицроя, чем отдать корону старшей дочери Марии». В конечном итоге корона все равно досталась Марии, поскольку Генриху VIII, несмотря на все его шесть браков, так и не удалось обзавестись наследником мужского пола [66].

Внебрачные дети

На протяжении веков между европейскими королевскими домами складывались тесные родственные связи, но ни один король не мог быть уверен в том, что в браке у него действительно родится законный наследник мужского пола, который затем доживет до совершеннолетия. Уровень младенческой смертности был высоким даже в европейских королевских домах. Поэтому монархи нередко приобщали своих незаконнорожденных сыновей или дочерей к политике. Любовницы и внебрачные дети были у многих бургундских герцогов. Фактически у каждого европейского монарха имелось несколько внебрачных детей. По словам Жака дю Клерка, советника герцога Бургундии Филиппа Доброго, «грех разврата был очень распространен, особенно среди принцев и женатых; те, кто имел больше всего любовниц и наиболее глубоко погряз в разврате, считались наиболее приятными людьми». Короли и папы римские лидировали в этом деле.

Фердинанд Арагонский, например, включил в свой брачный договор с Изабеллой Кастильской двух своих детей, рожденных от любовниц до этого брака (одного из сыновей он произвел в чин архиепископа Сарагосы в возрасте семи лет), а у могущественного папы римского Александра VI было восемь незаконнорожденных детей как минимум от трех женщин. У короля Англии Эдуарда IV в дополнение к десяти рожденным в браке детям было пять внебрачных. У французского короля Людовика XI было не менее восьми внебрачных детей, а у Максимилиана, помимо законных Маргариты и Филиппа, было еще 12 внебрачных детей. У герцога Бургундского Филиппа Доброго, деда Филиппа Красивого и Маргариты Австрийской, было 26 внебрачных детей и 34 любовницы, а герцог Иоганн II Клевский, у которого было 63 внебрачных ребенка, получил прозвище «производитель детей». Титул чемпиона среди «коронованных прелюбодеев» принадлежал Иоанну Хайнсбергскому, епископу Льежа, у которого в XV веке родилось 65 внебрачных детей. Летописец Жан де Ставло тактично назвал епископа «страстным поклонником женской красоты».

Начиная с XI века бастарды, или внебрачные дети, были защищены рядом установленных законом прав. По каноническому, церковному праву на внебрачного ребенка накладывалось defectus natalium, то есть запятнанное рождение, и его нельзя было крестить без папской диспенсации, или признания. Внебрачные дети не признавались автоматически. Но тот, кто был признан бастардом короля, мог рассчитывать на финансовую поддержку и покровительство со стороны отца и с гордостью носить почетный титул «великий бастард». Признанные внебрачные дети часто воспитывались при дворе монарха и служили скамейкой запасных для королевской династии. Объем власти отца определял, насколько высоко внебрачный сын мог подняться по социальной лестнице.

Так, одни внебрачные сыновья Филиппа Доброго дослужились до чинов епископа Камбре и Утрехта. Другие были назначены настоятелем церкви Святого Бавона в Генте и деканом собора Святого Донатиана в Брюгге. Антуан, «великий бастард Бургундский», получил титул графа Ла-Рош-ан-Ардена, служил первым камергером у своего единокровного брата Карла Смелого при бургундском дворе и играл важную роль в бургундском правительстве. После гибели Карла Смелого он временно перешел на сторону Людовика XI, но в итоге отказался ему служить.

Нередко внебрачные дети допускались ко двору не сразу после рождения. Например, в 1546 году у Карла V от его девятнадцатилетней любовницы Барбары Бломберг родился внебрачный сын, которого назвали доном Хуаном. Ребенок был тайно воспитан приемными родителями. Филипп II, сын Карла, узнал о том, что у него есть единокровный брат, лишь после смерти отца. Маргарита Пармская, внебрачная дочь Карла V от служанки в Ауденарде, воспитывалась вдали от двора. Карл V признал ее, лишь когда ей исполнилось семь лет, причем не столько из отцовской