Украшение китайской бабушки - Наталья Александрова

— Так кто же такой Мясников? — повторила она свой вопрос.

— Мясников — это очень богатый и влиятельный человек, — начала Лидия. — И по совместительству наш последний клиент. Он пригласил нас с Володей на день рождения своей матери. То есть не он сам, конечно, — поспешно поправилась она, — не он сам, а его помощница, Виктория Павловна. Она у него всеми бытовыми делами занимается, от найма прислуги до организации праздников. Так вот, на прошлой неделе матери Мясникова исполнилось семьдесят пять лет, и Виктория Павловна пригласила нас в качестве культурной программы.

Лидия сделала небольшую паузу и пояснила:

— Сейчас ведь у богатых людей новая тенденция. Несколько лет назад они все свои домашние праздники проводили в ресторанах — там и кухня лучше, и культурная, с позволения сказать, программа обеспечена, и забот никаких. А теперь новый тренд — считается, что праздник в ресторане — это слишком официально, принять гостей дома — это более прилично, ты им оказываешь больше уважения, намекаешь на то, что у вас более близкие, доверительные отношения. Кроме того, сейчас в некоторых богатых домах повара лучше, чем в самых дорогих ресторанах. Но опять-таки встает вопрос с культурной программой. Вот тут Виктория Павловна и нашла нас с Володей. А мамаша Мясникова, как выяснилось, большая поклонница старых фильмов, так что ей наша программа очень понравилась. Ну, вот, собственно, и все.

— Как — все? — переспросила Надежда Николаевна. — А там, на этом празднике, не было ничего необычного? Ничего, что привлекло бы твое внимание?

— Да нет, ничего такого. — Лидия пожала плечами.

— Вот просто чувствую, что что-то там должно было случиться! — не сдавалась Надежда. — Понимаешь, вы побывали в доме богатого и влиятельного человека — и сразу после этого за тобой начинают следить, а Володю вообще убивают… Не случайно это! Ну, подумай, может быть, что-то вспомнишь?

— Да нет, все было как всегда. Мы спели свои «старые песни», отыграли программу, потом нас покормили — не с гостями, конечно, а в отдельной комнате, для обслуживающего персонала, потом Володя, как всегда, слонялся по дому и фотографировал.

— Фотографировал? — удивленно переспросила Надежда. — Зачем фотографировал?

— Да у него есть такой пунктик — фотографирует все дома, где мы выступаем, и потом помещает эти фотографии на рекламные буклеты. Считает, что это повышает нашу конкурентоспособность. Думает, что богатый человек увидит, в каких домах мы бываем, и тоже захочет нас пригласить.

— Ну, в принципе это не лишено логики, — признала Надежда. — Только вот как относятся хозяева к такой его привычке? Мало кому понравится, если посторонний человек станет снимать твое жилище! А потом на рекламный буклет эти снимки помещать. Я бы и то не согласилась. Известно ведь, мой дом — моя крепость, так что Володя на неприятности нарывался.

— А он снимал тайком, на телефон! — Лидия усмехнулась. — Снимал, пока никто не видит.

— Вот оно что! — оживилась Надежда. — Так, может, в этом все дело? Может, он снял на свой телефон что-то, не предназначенное для посторонних глаз, за что и поплатился? — Она на мгновение замолчала, а потом выпалила: — Тогда разгадка у нас в руках! Мы просмотрим фотографии в его телефоне и поймем, в чем дело!

На этот раз Лидия разделила Надеждин энтузиазм. Возможно, ей просто хотелось вспомнить то совсем недавнее время, когда Володя еще был жив, и никакой слежки за ней не было, и они с Володей еще занимались своей далеко не противной работой.

Надежда положила на стол мобильный телефон покойного Рукавицына, открыла фотоальбом, и они с Лидией принялись одну за другой просматривать фотографии.

— Вот фотография самого праздника, — оживленно комментировала Лидия. — Вот я пою «Лили Марлен»… А это — по заказу «новорожденной» — «Ромашки»…

— Ромашки? — переспросила Надежда. — Что еще за ромашки?

— Ну, как же — «Ромашки спрятались, завяли лютики…» Пожилые тетеньки эту песню очень любят! Ага, а вот это — зимний сад… Представляешь, какой огромный?

— Да уж… — Надежда с завистливым восхищением разглядывала зимний сад, в котором вполне разместился бы весь дачный участок ее мамы. Но восхищал Надежду не столько размер сада, сколько обилие и прекрасное состояние размещенных в нем растений. Здесь были и пальмы, и монстеры, и апельсиновые и лимонные деревья, покрытые одновременно и цветами, и плодами.

— А это что — неужели попугай? — спросила Надежда, заметив среди ветвей яркое пятно.

— Да, у них там в зимнем саду не меньше десятка попугаев в свободном полете, и все говорящие!

— Представляю, какой там галдеж! — усмехнулась Надежда.

Наконец фотографии зимнего сада закончились, пошли другие помещения.

Здесь был и круглый зал с колоннами из цветного мрамора, и мраморная лестница, на площадке которой стояли две статуи античных богов, и библиотека, стены которой были обшиты резными панелями из мореного дуба. Все помещения были пусты, как видно, покойный Рукавицын выбирал подходящий момент. Не было на снимках ни гостей, ни хозяев, ни охранников, ни прислуги.

— Да, роскошный дом! — проговорила Надежда. — Не удивляюсь, что Володя захотел сделать эти снимки! А это кто?

На следующей фотографии была довольно простая комната, в углу которой стоял белый рояль. Возле этого рояля разговаривали двое — мужчина средних лет в зеленой униформе с бейджем и очень худая темноволосая женщина в строгом темно-синем костюме.

— Это та самая Виктория Павловна, о которой я говорила, помощница Мясникова. А мужчина… Кто он такой, я не знаю, но на нем униформа той фирмы, которая обеспечивала обслуживание на празднике.

— Для официанта он староват! — проговорила Надежда, разглядывая лицо незнакомца. — Но где-то я его, кажется, видела… Хотя нет, просто лицо самое обычное.

Она перелистнула фотографию.

На следующем снимке были запечатлены те же двое, но на этот раз рука женщины лежала на талии мужчины, как будто она его обнимала.

— А у них явно близкие отношения, — пробормотала Надежда. — Ой, нет, она его вовсе не обнимает! Она что-то кладет ему в карман! Одно ясно, — проговорила она, с сожалением оторвавшись от фотографий, — Владимир погиб из-за своей привычки фотографировать все подряд. Кому-то очень не понравилось то, что он сфотографировал, этот кто-то убил его, но по какой-то случайности не смог забрать его телефон. И за тобой следят, потому что думают, что телефон может быть у тебя.

— Говорила я ему, — пригорюнилась Лидия, — ох, твердила все время: Володька, не шныряй по дому, не высматривай, не вынюхивай, застанут тебя, еще подумают, что спереть что-то хочешь! Выставят нас с позором, и такая работа выгодная накроется медным тазом! Так разве мужики эти нас когда-нибудь слушали?

— Это точно! — Надежда энергично закивала головой. — Но ты-то куда смотрела? Стерегла бы его почище сторожевой собаки, никуда от себя не отпускала!