Большое зло и мелкие пакости - Татьяна Устинова

— Первый маленький вопрос — почему их не раздали? Второймаленький вопрос — кто, когда и что именно сжег в пепельнице на чернойлестнице? На лестнице курила Тамара Селезнева, и я не сразу смог с нейпоговорить, потому что она ушла курить, так мне сказала директриса. Когда япопросил Тамару показать мне это место, там совершенно отчетливо пахло жженойбумагой, а в банке сверху был насыпан пепел. Что там сожгли и почему таксрочно? Третий маленький вопрос — кто и зачем подсматривал за мной из женскоготуалета.

Дятлов фыркнул.

— А может, никто и не подсматривал. Может, туда кто по делузашел.

— Но почему-то никто не вышел, — Никоненко подумал немного,— и дверь на черную лестницу открывается легко. И на площадке следы. Там полноследов, как будто кто-то долго топтался, а внизу, в коридорчике, из котороговход на лестницу, света нет.

— Ну и что?

— Там ничего нельзя ни рассмотреть, ни прочитать.Представьте себе, что кто-то хочет достать из ящика записку. Сначала ее надонайти, то есть перебрать все бумажки. Потом прочитать. Потом неизвестно зачемспалить. Нужен свет, хотя бы для того, чтобы найти и прочитать. Значит, нужнобыло укромное, но светлое место.

— В любом классе свет зажги, и будет тебе укромное и светлоеместо, — сказал полковник.

— До классов идти далеко. Через коридор на первом этаже иличерез актовой зал на втором. До черной лестницы гораздо ближе.

— Значит, три вопроса, — подытожил полковник, — почему нераздали записки, что именно и когда жгли и кто подсматривал. Хорошо. А почемуты не сказал ничего про записку, в которой Потапову угрожали? Кто ее написал?Или это не вопрос?

— Это как раз последний вопрос, — сказал капитан Никоненко.Ему опять стало страшно, но он был уверен, что не ошибается. — Это последний исамый большой вопрос. В кого на самом деле стреляли?

— Как — в кого стреляли?! — рявкнул полковник. — Что значит— в кого стреляли?! Ты что, не знаешь, в кого стреляли?!

— Я считаю, что стреляли в того, в кого попали, ОлегПетрович. В Марию Суркову. Я уверен, что это никакое не покушение нафедерального министра. Все очень топорно для заказного убийства. Стреляли втемноте, в толпе, на глазах у охраны… Кроме того — об этом все говорят! — допоследней минуты никто не знал, приедет Потапов или не приедет. Он и сам незнал. Ему нечем было вечер занять, потому что он раньше обычного переделал всюработу. Это он мне так сказал. И Селезнева несколько раз утверждала, что вчерав его секретариате ей сказали, что Потапова на мероприятии не будет. И охранане была предупреждена. Никто не знал, что Потапов приедет. Логичней покушатьсятам, где все известно заранее. Разве нет?

Полковник молчал. И Морозов с Дятловым молчали тоже.

— Ты, капитан, по-моему, бредишь, — наконец сказал полковникзадумчиво.

— Нет. Нет, товарищ полковник. И записка, адресованнаяминистру, — это просто финт для отвода глаз. Стрелок написал ее, когда увиделПотапова и понял, что у него имеется отличная дымовая завеса. И поддал еще дыму— получите записку с угрозами, только ее и не хватало для стройности всейтеории.

— Хороша дымовая завеса, — сказал Морозов, — министр! Да насза этого министра заставят землю есть. Мы блоху найдем на псарне, а не то чтострелка!..

— Мы станем искать совсем в другом направлении, Сережа. Втом, которое стрелку не опасно. Кроме того, вся тусовка угощалась в спортзале,и записки должны были раздавать там, а Потапова в отдельный кабинет проводили,а там никто, никаких записок не раздавал. Следовательно, тот, кто писал, толькона нас и рассчитывал. Потапов ее читать вовсе не должен был. Стреляли вСуркову.

— Зачем? Кто она такая, эта Суркова? — Полковник залпомдопил кофе и сморщился. — Сходи, Дятлов, за водой. Такие умозаключения всухуюслушать никаких сил нет. Хоть чаю попьем.

— Мария Суркова, тридцать три года, мать-одиночка, секретарьгенерального директора телеканала ТВ-7. Окончила Московский авиационныйинститут. Сыну девять лет, зовут Федор Сурков. Замужем никогда не была, об отцеребенка сведений никаких нет, по крайней мере у нее в паспорте.

— А ты уж и паспорт посмотрел, — пробурчал полковник то ли сосуждением, то ли с восхищением.

Никоненко взглянул на него и ничего не ответил. Хлопнуладверь — вернулся Дятлов с чайником.

— Кружки свои несите, — велел полковник, — соседи вчера деньрождения справляли, у меня все чашки поперли. Три стакана только осталось. Ноиз стаканов сегодня ничего не пьем. Вам понятно, господа офицеры?

Господа офицеры вразнобой покивали — им было понятно.

— Что мне генералу докладывать? Что дело вовсе не вПотапове, а в какой-то там Сурковой? Ему, конечно, может, от этого и полегчает,но, боюсь, не поверит он нам…

— Надо найти человека, который записку Потапову написал, —задумчиво сказал Морозов. — Вряд ли он ее из дома принес, раз до самого вечеране было известно, приедет Потапов или нет. Надо экспертизу провести, и дело сконцом.

— В зале было человек сто, — возразил Дятлов. — Мы у всехстанем образцы почерка брать?

— Если надо, возьмем у всех!

— Мужики, — вмешался полковник, — точно установить, ктоименно там был, невозможно. Никаких приглашений не проверяли. Ну, пришелчеловек с улицы, сел в углу, а потом ушел. Кто на него станет вниманиеобращать? Ты вот что, Никоненко… ты поговори с этой самой Сурковой,матерью-одиночкой. Может, оно и в самом деле так, как ты говоришь… Как она? Всебя когда придет?

— Врач толком ничего не сказал. Ранение тяжелое, крови многопотеряла. В сознание-то она придет, но когда говорить сможет — непонятно.

— И про министра тоже не забывайте! — неожиданно прикрикнулполковник. — Может, прав капитан, может, и не прав! Нам сейчас во всехнаправлениях рыть надо. Пока “федералы” нас не опередили. Сейчас все по домам испать. Водку не пить, эротические фильмы до утра не смотреть. Завтра утром всемсобраться в моем кабинете. Есть вопросы?

Вопросов ни у кого не было.

* * *

— Подожди, — попросил Потапов водителя Пашу, — давай вбольницу заедем.

“Мерседес” несолидно перескочил из правого ряда в левый,выровнялся и набрал скорость. Шел дождь, и машин было мало.

Навещать Марусю не было никакого смысла. Вряд ли она ужепришла в себя. А если и пришла, что он ей скажет?

Я очень рад, что ты попалась какому-то ублюдку вместо меня?Я очень рад, что он не убил тебя? Вот я тебе лютиков привез, потому что оченьблагодарен?..

Ерунда какая-то.

Охрана теперь сопровождала его повсюду, и не было никакойнадежды на то, что в ближайшее время ему удастся сплавить их в “Макдоналдс” илиеще куда-нибудь. Странно, но он не боялся.