Колесница - Даниил Хотьма

Некраскины увальни стащили. Ладно бы только свёкла, да брюква, так нет – реликвию местную увели, святыню. Сама понимаешь, после такого наших и на порог не пустят. А вот тебя...

– Честно, не думаю, что покаяние вам сильно поможет.

– Зря. – атаманша цокнула языком. – Разве не видишь, как всё сошлось ровнёхонько? Ты же своя среди них, равно как и среди нас. Лишней машиной мы не располагаем для такого предприятия, а вы как раз путь к стойбищу держите, верно?

– Верно. – нехотя признала Ракель.

– Вот и явишься с гостинцем. К твоему интересу неплохим подспорьем будет, а мы, глядишь, на шаг ближе к миру станем. Передашь – и будь свободна.

– Слишком уж хорошо звучит. – Ракель потёрла замёрзшие коленки. – Ладно, считай, что я поверила. Что там хоть за реликвия?

– Книга. – Эсфирь подняла руку и начертила в ночном небе круг-кольцо. – Вот с таким значком.

14. Хвост

Большой чужак приближался, становясь всё больше с каждым шагом – не было сомнений в том, что он направляется сюда. Толпа почему-то его не испугала, не помог даже складно прочитанный заговор-отвод. Те, кто был послабее и помоложе, от страха пытались сбиться в кучку.

– Кыш! – не вытерпев, скомандовал старший. – Кыш, бежать!

По сигналу детвора с криком кинулась врассыпную, оставив на коврах самое ценное: трубочки, угольки, птичьи перья и трещотки с семенами. Только круглый камень с отверстием в серёдке исчез – похоже, старший даже перед лицом опасности не бросил святыню.

– Как не стыдно тебе, корнет? – вздохнула Ракель, оставленная в одиночестве. – Взял и распугал весь мой храбрый народ.

– Ты-то чего не бежишь? – спрашивал Назар.

– Да вот, добро сторожу. – она обвела руками оставленные сокровища.

Корнет бесцеремонно сдвинул всё в сторону, освобождая себе место.

– Сапожница, ямщица. – прокряхтел он, устраиваясь на ковре рядом. – А теперь ещё и нянька.

– Они знаешь, какие головастые. – честно отвечала Ракель. – Старший уже других охоте обучает, а сам ходит в одиночку.

– Ну так давай парочку с собой прихватим. – предложил Назар. – Их всё равно тут тьма, где чей не разберёшь.

У Сверейников, как и в большинстве племён, дети были общими – каждый взрослый приходился родителем каждому ребёнку. Вполне здравый подход. Если отцов у тебя полсотни, то вовсе не беда, что один из них сбежит, второй окажется пьянчугой-буяном, а третий – неумехой. Или, например, разбойником...

– Скажи лучше, что решили в итоге? – поинтересовалась Ракель.

– Устин остаётся здесь. – мрачно отвечал корнет. – Дело довершить. Говорит, люди застряли на перепутье.

За бестолковым выяснением того, как они на этом перепутье оказались, пролетел весь день, солнце ждать не стало и закатилось за холмы. Успели послушать местных артистов, отдохнуть с дороги, угоститься скромными запасами – кто бы знал, что знаменитый дикарский чай варят из всего, что растёт под ногами? Даже на угодья выбрались поохотиться, правда, вхолостую. Сверейники много спрашивали, мало отвечали – не подпускали чужаков близко к своему табуированному прошлому.

Атаманша была права в том, что Ракель здесь узнают, но ошиблась во всём остальном. Дочь Улини своей признана не была, даже сверх того – её сторонились более, чем прочих членов команды. Начиналось всё очень мило: вот тебе место за столом, ешь, пей, отдыхай, играй с детьми. Но за обедом вождь выразился ясно – разбойная кровь не останется на ночлег. Какие уж тут разговоры о племенных тайнах. Не помогла даже возвращённая реликвия. Хотя, нет, жест доброй воли был оценён – в уплату за книгу предложили крупного годовалого ослика.

С книгой и вовсе витали одни обрывки и домыслы. Вероятно, случилось так – в племени её оставил некий странствующий миссионер. Он рассказал сверейникам про Кольцо, но до конца не убедил их отказаться от укоренившихся верований. Позже миссионер пропал бесследно, бросив дикарей недоучками, двоеданами – Истинного Бога из книги они просто поставили над рядовыми духами природы. Ему представлялся увеличенный паёк жертвоприношений, но не более того.

Племенная реликвия почему-то заинтересовала разбойников Эсфири и Некраса. Книгу похитили, а теперь вернули – хотя Ракель не была уверена, что Устин её так просто отдаст. Он не выпускал её из рук всю дорогу от Вертепа до самого стойбища, сидел день и ночь, уткнувшись в страницы, как обычно делает Тесету. Порой сбивчиво читал вслух, вольно пересказывал истории – в одной из них Ракель усмотрела сходство с собственной судьбой. Женщина и мужчина, провинившиеся перед бургомистром, были изгнаны из чудесного города на Пустырь. Натуральное совпадение, как говорит шулер Михейка.

Теперь Устин переговорил с вождём и решил остаться – довершать дело веры, деля со сверейниками шатры и прочий нелёгкий кочевой быт. Ракель такому исходу даже не удивлялась. Устин не хотел расставаться с книгой, но сверейников лишать святыни было никак нельзя. Вот и нашлось очевидное решение.

– Разве не того ты хотел? – говорила Ракель. – Чтобы Устин своё слово нёс, просвещал.

– Того. – согласился корнет. – Не ожидал, что это так быстро случится. А куда все разбрелись?

– Михей вызывался свой аритметический счёт преподавать. – улыбаясь, ответила Ракель. – Ну, как вызвался. После охоты стал хвалиться, его сразу под руки, и потащили на поле собраний. Почти всё племя слушает. Меня на