Наблюдатель - Роберт Ланца

нагрузками в медицинской школе, интернатуре, ординатуре.

Эллен придерживалась другой теории:

– Ты – авокадо наоборот.

– Что-что?

– Авокадо. Знаешь такой зеленый овощ…

– Я знаю, что такое авокадо. Это не овощ, а фрукт!

– …у которого в середине большая твердая косточка, а вокруг кашицеобразная мякоть. А ты – авокадо наоборот: снаружи вся твердая-твердая, а внутри мягкая кашка.

– Никакая я не каша!

– Ладно, – согласилась Эллен, – пусть не каша. Но все равно мягкая. Ты бы видела себя с Кайлой и Анжеликой. И со мною.

– Это совсем другое дело.

– Ничего подобного. И какой-нибудь парень когда-нибудь в этом убедится.

– Но не сегодня! – вслух сказала Каро своей пустой комнате. – И не этот парень. – Да и вообще, что Эллен понимает в мужчинах? Вышла же она за Эрика.

Каро протянула руку к синей папке. Этому авокадо следует разобраться в физике.

16

Во время обеда, за заставленным блюдами столом в «трапезной», Эйден сказал ей, что Вейгерт несколько часов назад улетел в Майами.

– Там проходит конференция по физике. Доктор Вейгерт сначала хотел ее пропустить, но, узнав, что вы не согласились с графиком операций, предложенным Джулианом, решил все-таки побывать там. Его очень заинтересовал объявленный доклад о большом прорыве в топологии узлов.

Каро ничего не знала об узлах и тем более их топологии, так что ей оставалось только кивать. Она поспорила с Джулианом насчет графика операций лишь несколько часов назад. Неужели здесь все так быстро становится всеобщим достоянием? А как в отношении того, что она в сердцах сказала, когда Джулиан попытался обнять ее? Эйден говорил с ней вполне непринужденно, так что, может быть, и нет. Джулиан на обед не пришел. Каро надеялась, что следующая встреча с ним пройдет без ощущения неловкости.

Вернувшись к себе, она снова позвонила Эллен. Кайла должна была скоро вернуться домой. («Юрист просто замечательная!») Еще бы ей не быть замечательной, если учесть, сколько Каро взяла в долг у Вейгерта. За такие деньги она вполне могла бы не только подать в суд на Бога за то, что Он устроил себе выходной раньше, чем полностью завершил Творение, но и была обязана выиграть процесс.

Остаток вечера Каро провела у себя в комнате, читая материалы из разноцветных папок и обильно смачивая кожу лаймовым соком. Каждое из основных положений теории Вейгерта подкреплялось множеством научных экспериментов. Она уделила особое внимание запутанности, явлению, при котором измерение («проведение наблюдения») одной частицы мгновенно изменяет другую частицу, с которой она запутана (чего только не выдумают физики!), даже если они находятся вдалеке одна от другой. Части мозга, прочитала она, представляют собой «запутанную информационную систему», работающую, по крайней мере частично, на квантовом уровне, и поэтому запутанность применима и к мозгу. Все, что делал мозг, было только возможностью, пока он не совершал этого действия, и поле возможностей было неограниченным, хотя некоторые возможности были гораздо более вероятными, чем другие.

Не успела она дочитать страницу, как у нее возникло возражение. Запутанные электроны и другие субатомные частицы – это одно дело, но Каро жила в макромире, а не на квантовом уровне. Здесь правила были другими. Но Вейгерт несколько следующих страниц посвятил ответу именно на это возражение, подробно описав всевозможные недавние эксперименты, в которых были запутаны объекты крупнее субатомных частиц.

К десяти вечера у Каро голова пошла кругом. Ответа на свои вопросы относительно теории Вейгерта и смерти она так и не нашла, зато во всем остальном теория, когда она прочитала все медленно и внимательно, удивила своей логичностью и убедительными экспериментальными доказательствами. Каро не могла придумать к ней никаких веских опровержений.

В комнате было жарко. Каро открыла дверь и вышла наружу, на свежий ароматный ночной воздух. Возле садового столика виднелась фигура, но сквозь зарево прожекторов, заливавших светом дорожки, невозможно было разглядеть, кто это. Каро осторожно, прищурившись, двинулась вперед.

Это оказался Уоткинс. Он сидел в инвалидном кресле, странно запрокинув голову.

Каро стало страшно. Она подошла поближе.

– Доктор Уоткинс…

Голова выпрямилась; значит, он жив. Каро подошла к нему спереди.

– Доктор, с вами все в порядке?

– Конечно, со мной все в порядке. Сегодня виден Марс, и я хотел посмотреть на него, но проклятые фонари слепят все вокруг. Ты в звездах разбираешься?

– Пожалуй что нет. В детстве знала несколько созвездий, но уже позабыла все, кроме Большой Медведицы.

– Которую на этой широте в это время не видно из-за стены.

Каро села на скамейку лицом к нему.

– Не изображай передо мною доктора, – раздраженно сказал он. – Ты не мой врач. – И, не дожидаясь вопроса: – Нет, сам я выехать сюда не смог бы, Камилла меня сюда не вывозила, и я не хочу, чтобы ты вызывала ее. Я выбрался во двор посмотреть на звезды, и помог мне в этом единственный человек, осмеливающийся возражать Камилле и Джулиану, – его сотрудник Бен Кларби.

– Хорошо, – ответила Каро. – А что это за созвездие с очень яркой звездой?

– Тебя это действительно интересует?

Она посмотрела на его белеющее в полумраке лицо и решила, что лучше не пытаться хитрить.

– Пожалуй что нет. Я лучше задала бы вам совсем другой вопрос. Я хотела задать его Джорджу, но мне сказали, что он улетел в Майами на конференцию.

– Вот как – уже «Джордж»… Ну, валяй, спрашивай.

– Главная цель исследования, которое здесь ведется, – обмануть смерть, да? Вам ведь нужно побывать в другой ветви множественной вселенной не просто ради физического эксперимента и участия в картировании мозга. Вы хотите «создать» новую ветвь вселенной, рассчитывая, что после вашей смерти здесь сознание не умрет вместе с телом, а будет существовать там, во вселенной, которую вы создадите для этого.

И тут Уоткинс напугал ее. Он зашелся хриплым хохотом, перешедшим в кашель. Каро дернулась к нему.

– Нет… все… в поряд… ке. Отойди… Еще… минутку…

Она покорно выждала минуту, не сводя глаз со старика. Действительно, это был настоящий смех, а не какой-то припадок.

– Я догадывался, что ты хорошо соображаешь. Ты угадала. Джона Донна читала когда-нибудь? «Смерть, не гордись, когда тебя зовут могучей, грозной. Жалкие слова! »[11]

– Донн не говорил о том, что взаимоотношения со смертью определяет наблюдатель. И вы сами не знаете, произойдет после вашей смерти то, на что вы надеетесь, или нет. У вас даже веских оснований для такого предположения нет, потому что в теории Вейгерта ничего не говорится о возможных связях между ветвями множественной вселенной.

– Совершенно верно.

– Значит…

– Ты знаешь, – сказал он неожиданно небрежным тоном, – что Вейгерт хочет поставить себе имплант, чтобы снова встретиться с Роуз, своей давно умершей женой? Просто отчаянно хочет.

– Нет, я этого не знала. – О боже, неужели вся теория Вейгерта порождена глубокой скорбью и несбыточной мечтой? Тем не менее она весь день с трудом разбиралась в тексте, который казался ей строго научным…

– Я был шафером на их