Наблюдатель - Роберт Ланца

пусть даже и оклеветанного, должно что-то значить.

С любовью,

Каро

– Сэм, договор о неразглашении не нарушен. Тут нет ни слова о содержании проекта, – сказал Вейгерт.

– Она не должна была вообще ничего говорить о проекте, – ответил Уоткинс. – Ничего. И где она взяла деньги, которые перевела сестре на юриста?

– Не знаю, – сказал Кларби. – Взламывать ее учетную запись «ПэйПал» действительно незаконно и может привлечь внимание, которое нам совершенно ни к чему.

– Не надо. Ладно, Кларби. Доставляйте мне все ее относящиеся к делу электронные письма, как только она их напишет, и расшифровки телефонных разговоров, которые, по вашему мнению, мне следует прочесть. И скажите Эйдену, чтобы он делал то же самое.

– Скажу.

На этот раз без «сэр», отметил про себя Вейгерт. И разве не Эйден Эберхарт считается начальником Кларби? А говорил он так, словно наоборот.

Когда Кларби вышел, Сэм сказал:

– Джордж, я знаю: тебе не нравится, что служба безопасности читает электронную переписку моей племянницы и слушает ее разговоры. Но это лишь до тех пор, пока она не начнет оперировать. Тогда уже мы будем в ней уверены.

– Я и сейчас в ней уверен.

Взгляд Сэма снова посуровел.

– Да что ты! И почему? Она что-то тебе говорила?

– Она много чего мне говорила. И ей еще предстоит много чего узнать, но можешь не сомневаться, что после этого она останется. Сэм, лучше расскажи, как ты себя чувствуешь. Камилла сказала, что ты снова вынужден лежать в постели, потому что инфекция возобновилась.

– Камилла слишком много себе позволяет. Я в полном порядке.

Это было вовсе не так. Вейгерт тут же вспомнил, как они с Сэмом проводили каникулы в Альпах, как раз перед тем, как Сэм вернулся в Америку, передав свою преподавательскую должность ему, Вейгерту. Сэм, не имевший никакого альпинистского опыта, рвался вперед, не выбирая дороги, и на снежном поле провалился в трещину ледника и сломал ногу. Он уверял, что в полном порядке, до тех пор, пока спасатели, ругая по-немецки бестолковых американцев, которые, ничего не соображая, лезут в горы, не вытащили его из ямы и не начали спускать вниз. Вейгерт знал немецкий язык и очень радовался, что Сэм им не владел.

– Я хочу сейчас разыскать Кэролайн и еще раз поговорить с нею о проекте, – мягким тоном сказал Вейгерт.

– Отлично, – ответил Сэм и закрыл глаза.

Он не услышал, как Вейгерт спросил:

– И почему это «занудный»?

15

Во время поездки с Молли и Барбарой на пляж Брак-риф, находящийся в западном конце острова, Каро, хоть и не без усилий, смогла выбросить из головы головоломные теоретические построения Вейгерта. Барбара взяла один из имевшихся на базе джипов. Они погуляли босиком по песку у края невообразимо голубой воды, а затем удостоили своим вниманием магазинчики, где торговали традиционными местными ювелирными изделиями. Барбара купила серьги, а Молли – браслет. Каро, ни на минуту не забывавшая, как плохо у нее с деньгами, только любовалась. Она периодически проверяла телефон – нет ли сообщений от Эллен по поводу встречи с юристом.

После пляжа они заехали выпить в бар курортного отеля. Молли, которая, как оказалось, могла без видимых признаков опьянения поглощать огромные количества алкоголя, рассказывала о своих отношениях с мужчинами. Она предпочитала «плохих и сексуальных мальчиков». Недавно она попробовала заняться сексом в море с молодым инструктором подводного плавания.

– Главная проблема в том, – сказала она, – что вода сразу смывает естественную смазку.

– По-твоему, проблема только в этом? – удивилась Барбара. – А не в акулах, в этих… электрических скатах и любопытных туристах?

– Рифовые акулы практически не бывают опасными, – ответила Молли.

– Но если вы там сильно дергались…

– Конечно, мы дергались. Ему же двадцать два года. Парни в этом возрасте не понимают изящного секса.

– Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь подумал об изящном сексе, находясь под водой и без лубриканта, – сказала Каро.

– В общем, этот метод я не рекомендую, – важно заявила Молли и тут же расхохоталась так громко, что туристы за соседними столами стали оглядываться на нее.

Каро тоже рассмеялась. Она почти не смеялась со времени злополучных дисциплинарных слушаний по поводу поведения Пола Беккера. Эти женщины сразу отнеслись к ней по-дружески. Сколько же времени у нее не было друзей-женщин, кроме Эллен? Да и просто настоящих друзей, кроме Девонна? Долго, очень долго…

Они болтали, смеялись и рассказывали забавные истории из практики.

– Был у меня один случай во время стажировки по гинекологии, – сказала Молли. – Лежит эта несчастная в кресле, задрав ноги, перепуганная до потери рассудка, и спрашивает меня: «Скажите, доктор, а что, если у меня фибромы в евхаристии?»

Каро так смеялась, что клюквенный морс брызнул у нее из носа.

В конце концов рассудительная Барбара прервала веселье:

– Пора возвращаться. Похоже, собирается дождь, а мы в открытом джипе. К тому же ты, Каро, кажется, говорила, что доктор Вейгерт хотел еще раз побеседовать с тобой насчет проекта. Или Джулиан?

– Доктор Вейгерт, – ответила Каро. Она и не заметила, что они столько времени просидели в баре. Ей хотелось кое-что сказать, но она сомневалась, что сейчас подходящее для этого время. Да и настанет ли такое время хоть когда-нибудь? Она все же решилась:

– Барбара, Молли, я хочу вас спросить. Если считаете, что это меня не касается, не отвечайте. Вы разобрались в теории Вейгерта? Она кажется вам убедительной?

Настроение в их компании сразу изменилось. Даже бесшабашная Молли сразу сделалась серьезной и огляделась по сторонам, явно опасаясь, как бы кто-нибудь их не подслушал. Туристы за соседним столиком вставали с мест и направлялись к выходу.

– Да, теория убедительная, и мы обе с нею согласны, – сказала Барбара, дождавшись, пока они уйдут. – Если у тебя есть вопросы, задавай их, пожалуйста.

– Вы согласны с тем, что мое сознание создало этот стол, – да что эти столы привязались… – и если бы меня тут не было, то не было бы и его? Равно как и всего этого зала, клюквенного морса и бармена?

– Причина появления всего этого не ты, – ответила Барбара, – а мы с Молли, как будто тебя тут и нету вовсе.

– Допустим, в баре никого нет. Значит ли это, что его не существует?

Теперь отвечала Молли, и Каро поняла, что у этой яркой и вроде бы беззаботной женщины есть и другая сторона личности, которая, вероятно, должна проявляться главным образом во время операции: трезвая, осторожная, целеустремленная.

– Он существует как возможность, как и все остальное, пока, скажем, бармен не вставит ключ в замок, чтобы открыть утром дверь. Когда я наблюдаю за баром, поле возможностей сколлапсировано и для меня, и всех остальных, кто здесь находится, включая тебя и бармена. Мы все пребываем в одной и той же сплетенной действительности. Запись этого наблюдения остается в памяти, и когда мы возвращаемся в бар, воспоминания согласуются с объектом. Иными словами,