Демон-самозванец - Артем Каменистый

— Да ну?!

— Честное слово.

— Грул… Ну тут такое дело, когда экспедиционный корпус прислали во второй раз, уже к нам, командовать им поставили младшего Дюкуса. Он из старой семьи, сынок директора, шишка, получается, большая. Только у нас вроде как в ссылке оказался, потому как первый столичный пропойца, и, стыдно сказать, совсем не бабник, а больше по другой части. Вроде как соблазнил такого же, как сам, сынка директорского, ну и его к нам выперли, с глаз долой. Только папаша его не успокоился, все же кровь родная, выбил ему место командира. Думал небось, что все будет как у восточников: сынок задавит мятежников, кого на каторгу загонит, кого в ров, с победой вернется, славу заработает. Глядишь, после такого и позабудутся былые грешки. Только вышло не совсем так. В походе Дюкуса трезвым никто ни разу не видел, окружил он себя смазливыми денщиками, толковому офицеру к нему не пробиться. Если голова не тем занята, то и тело не в порядке будет, вот и в армии разброд пошел. А Валатуй бой не принимал, отводил свой сброд дальше и дальше. Время на него работало, потому как смазливых денщиков становилось все больше и больше, а хороших солдат не прибавлялось. Потом полк местный взбунтовался, надоело всем смотреть на кутежи командующего, да и жалованье задерживать начали, по слухам, на мальчиков тратилось все. Что там того жалованья, а все равно ведь обидно. Ушли они, и часть артиллерии увезти сумели, а Дюкус даже не огорчился, не то чтобы помешать как-то. А потом не нашел ничего умнее, как устроить штурм Майру с ходу, прямиком через реку. И пока солдаты там тонули, а святые братцы добивали тех, кто на их берег выбирался, подошли вакейро Валатуя и врезали по обозу. К реке лезть не стали, вражда у них с братцами, не хотели от тех и от других получить. И будто специально не тронули штаб, хотя могли. Берегли небось Дюкуса, понимали, что он им лучше любого союзника сейчас. Потом еще было, и еще, и остались от корпуса смешные объедки: кого убили, кого покалечили, кто дезертировал. Вот так и потеряли мы весь юг и половину севера, Такое обложили со всех сторон, вакейро там к побережью выходили. Все уже думали, что конец, такие вот дела.

— И тут появился Грул? — начал догадываться я.

— Ну да. Прислали, с отрядом невеликим, ведь второй экспедиционный корпус быстро не собрать. Дюкусу отставку он привез, а сам собрал все войска в такой кулак, что пикнуть никто не смел. Переловил дезертиров, расстрелял некоторых для острастки, сброд в людей превратил, выступил навстречу Валатую, тот уже прямиком к Новому Нариавану шел, обнаглев вконец. Ну а чтобы Дюкус не сильно скучал без дела, Грул приказал перед его окнами перевешать всех тех смазливых денщиков, которые разбежаться не успели. Говорят, сам наместник ни слова на такое не сказал. Да и некогда ему было, он спешно быстроходный пароход готовил к отплытию. Веры в победу Грула не было вообще, а искупаться в нужнике, после чего болтаться на веревке в своем же порту, кому захочется.

— Но Грул победил?

— Ну да, он всех тогда удивить сумел. У Валатуя людей было чуть не в двадцать раз больше, а он и меньшими силами большие до этого не раз бил. Но это при Дюкусе, шакале жалком, а тут лев вышел на охоту, он вакейро не по зубам оказался. Разгром полный, осаду Такоса тоже сняли, до Майру дошли, батареи поставили, через реку начали обстрел. Летал я туда, с высоты разведку проводили, город там с землей ровняли, страшно смотреть было. Грул мог брать город, но не торопился, людей берег своих, есть за ним такое. Может, и верно, не так много у него их было. Только пока он под стенами топтался, Дюкус без дела не сидел. Вид из окна ему не сильно нравился, обиду затаил на генерала, а сам ведь какой-никакой, а директорский сынок. Уж не знаю, как все провернул, но приказ пришел: Грула под арест, потом вывезти на север. Взяли его почти чисто, но обстановка там сложная была, солдаты шумели, пришлось не к побережью, а к тюрьме тащить и там ждать транспорт. А у нас тогда поломка как на зло, долго чинились. Так до ума аппарат и не дали довести, торопили с вылетом. Но все равно не успели, потому как прибыли в один момент с солдатами. Взбунтовались, побили офицеров Дюкуса, пришли за своим генералом. Ну а дальше небось сами все знаете, или тоже рассказать?

— Не надо. Сложно как-то все у вас. Как генерала смогли арестовать в расположении его войск? Почему повезли не к наместнику, а в гнилую тюрьму, к тому же окруженную?

— Ну тогда она еще не была окруженной. Это потом братцы пришли, про генерала пронюхав. У них к нему длинный счет, ведь Майру их главное гнездо, а Грул особо не церемонился тогда. Пушки куда попало лупили, валили и мирных, и всяких, мертвые тела по реке вереницей уплывали. Если пленных ловили, после допроса к бревнам прибивали, по берегу их штук сто вкопали для такого дела. Жара, мух полчища, нехорошая это гибель. Вы не сидите тут, сходите, звали вас там вроде.

— Разве?

— Ну, может, и нет. Если и так, все равно сходите. Хоть разузнайте, что думают там. Тут ведь или помирать, или что-то делать надо.

— Помирать?

— Ну так мы на землях Дьеркастов, а они самые что ни на есть церковники. Всю семейку сюда еще давно сослали как раз за всякие религиозные дела. Они и здесь не успокоились, из-за таких зараза Братства и начала расползаться. Мы сейчас, почитай, на голову им свалились, будто подарок редкий. Хана нам, в общем.

— Так не было здесь никого, кроме коров.

— Леон, дирижабль не воробей. Эти, которые у тюрьмы, тем более видели, куда нас потащило, да и тут кто-то пусть издали, а мог заметить. Кто у нас по воздуху летает, всякий знает, потому гонца уже выслали, а может, и не надо высылать, и мчится сюда целый отряд. Братья лошадок любят, пешком ходить их не заставишь. Ох и беда будет, как примчатся, людей у генерала всего ничего…

— Что-то я не все понимаю… У Валатуя этого вакейро, и здесь, у братьев, тоже, а ты говорил, они друг дружку не переваривают.

— Так вакейро в этих краях называют всякого работника, который при скоте ошивается. Арендаторов тоже, ну и владельцев совсем уж мелких ранчо. А уж воюют они на разных сторонах, это как придется.

— Пожалуй, и правда схожу, а то без меня ничего хорошего не придумают.

* * *

За то время, что я отсутствовал, генерал обзавелся «мебелью»: восседал на таком же деревянном пропеллере. Ну да, у дирижабля их два было, так что нечего добру пропадать. Голова Грула была обмотана плотным сероватым бинтом, вид был невозмутимо-самодовольный, будто он не в авиакатастрофе побывал, а неспешно прогулялся по парку.

— А, Леон, подходи, может, пригодишься. Мы тут как раз с Мушду обсуждаем глубину задницы, в которую угодили по твоей милости. Что скажешь?

— Ну насчет той части тела, о которой вы только что упомянули, — моя роль в путешествии к ее глубинам незначительна. Скорее даже символична. Предупреждал ведь о цене чудес, а вы хотели именно чуда, ведь перегруженный дирижабль летает немногим лучше утюга.

Генерал отмахнулся:

— Не виню тебя, ты по делу выскажись о том, что нам сейчас делать.