У самого синего моря - Игорь Рыжков

выбрался из сладкой истомы благостных сновидений, вздохнул глубоко, потянулся с хрустом и открыл глаза.

Солнце еще утреннее, но уже жаркое пробивалось сквозь оранжевый дакрон домика, освещая все явные и неявные признаки бушевавшей ночью оргии мягким ласкающим светом.

Джон пошарил рядом с собой ладонью и нащупав замечательные ягодицы супруги с нежностью их погладил. Афелия, не просыпаясь, улыбнулась, сладко чмокнула губами и перевернулась на спину.

Джон, выспавшийся, бодрый и готовый к свершению подвигов присел.

Осмотрел с пристрастием золотистое в мягком свете тело Афелии и прикрыл ее прелести тонкой кисеей изумрудного платья.

Постельные принадлежности они, чрезвычайно занятые, так и не успели распаковать.

Медленно переступая руками и коленями Джон стал пробираться к разбросанным по полу частям собственного гардероба. Выходить на публику в неглиже он посчитал неуместным.

— Доброе утро! — Рявкнул кто-то справа. Джон закусил губу и с тревогой посмотрел на безмятежное лицо Афелии. Та не проснулась.

Джон сдвинул мохнатые брови ближе к переносице и повернул голову в сторону источника.

Антикварное зеркало, которое Афелия прихватила с собой из дома, целеустремленно толкалось подставкой, стараясь подобраться к Джону поближе.

Джон погрозил зеркалу кулаком.

— Я все понимаю, сэр… — Зашипело Зеркало сдавленно-восторженным голосом. — Я все понимаю. Молодость, задор, темперамент… Опять же воздух чистый морской… Много острой пищи… — Джон нащупал мокасин, взвесил его на руке. Кожа была слишком мягкой для того, чтобы им можно было воспользоваться как орудием возмездия за нанесение морального ущерба, но погрозить возмещением этого самого ущерба мокасином было можно.

Джон повернулся к зеркалу и погрозил ему подошвой мокасина как частью которой можно было бы нанести максимальные повреждения.

— Вы не правы… — Обиделось зеркало. — Я же от всей души, так сказать…

— Так сказать по велению сердца. Взывая к вашей предусмотрительности и благоразумию…

— А, короче? — Озаботился Джон тем, что он до сих пор не надел белье.

Нельзя было сказать, что он был не доволен тем, что оно обычно скрывало, но все — таки…

Все — таки беседа шла о делах, а дела принято обсуждать одетыми.

Хотя бы во что ни будь.

Так и не найдя плавок, он натянул брюки прямо на голое тело. Зеркало благоговейно взирало на возню Джона всей своей серебристой физиономией и ждало того момента когда Джон сможет прийти в расположение духа позволяющее продолжить диалог.

— Ну? — Поторопил его Джон, застегивая на брюках молнию.

Теперь он чувствовал себя значительно лучше. Он даже был готов немного поболтать с Зеркалом. Но после разговора он был исключительно настроен искупаться, почистить зубы и позавтракать…

И позавтракать вместе с любимой женщиной возможно с некоторыми вытекающими из завтрака ранним утром последствиями.

Кофе, который он предположил включить в меню, этому продолжению всегда способствовало.

— У вас не так много времени, как вам кажется, уважаемый Джон Арнольдович — просипело зеркало, подобравшись к Джону вплотную.

— То есть? — Удивился Джон.

— Моя функция, видите ли, заключается в том, чтобы все видеть и если видеть не все, то почти все слышать. Я видите ли, универсальное и самое совершенное шпионское оборудование, которое можно себе вообразить… — Джон приоткрыл рот.

Зеркало, соскучившись по общению, было чрезвычайно словоохотливым. Он собрал лоб, складками выковыривая из словесно потока крупицы ценной информации, и пришел к заключению, что Зеркалу действительно есть о чем ему рассказать.

— Не верите? — Забеспокоилось Зеркало — Хотите Би-би-си? — Джон загадочно промолчал.

— Шестой канал России? — Озаботилось зеркало. Джон задумался.

— Порно?! — Отчаянно возопил кусок посеребренного стекла в деревянной рамочке. Джон снова погрозил Зеркалу мокасином.

— Ка-а-ароче!

— Так я же по делу. — Заторопилось Зеркало, опасливо отодвигаясь от Джона подальше.

— Я же еще хотело утром вам об этом сообщить, но вы так сладко спали. Так сладко… Как же возможно будить спящих? Это же не этично… Это же не порядочно! — У Джона свело скулы оскоминой.

Со всей этой волшебной утварью разговаривать осмысленно было невозможно.

Он нагнулся и ловко ухватил Зеркало за подставку.

— Пожалуйста, не надо! — Отчаянно засипело оно.

— Это единственный способ активного взаимодействия с окружающим миром! Я не могу его постоянно созерцать! Я должно, каким-то образом обозначить себя в мироощущениях прочих. Я хочу осмысленно отражать действительность, а не быть низменным направленным зеркалом, каковыми является большинство зеркал в вашем мире.

— Если вы мне поломаете подставку, то…

— Так, что ты хотело мне сказать? — Прервал его Джон.

— У вас как Просителей осталось не более часа. — Выпалило Зеркало и умолкло в ожидании реакции Джона на реплику.

Реакции не последовало.

Джон не понял ничего из того о чем хотело сообщить ему Зеркало.

— Конкретнее — можно? — Джон поднял брови.

— А вы не соблаговолите меня перевернуть так, чтобы я мог смотреть вам в глаза? — Зеркало отчаянно билось в крепких руках Джона, всем своим видом показывая возмущение тем, что тот держит его вниз «головой».

— Хорошо. — Согласился Джон и поднес Зеркало к глазам.

— Боже мой! Да переверните же меня! — Взмолилось Зеркало.

— Мне сейчас вам небо нужно показывать. — Джон осторожно перевернул Зеркало и снова заглянул за серебристую стеклянную грань.

Там пока не было ничего кроме его небритой физиономии и мягкого солнечного света проникающего сквозь крышу и стены туристического домика.

— Ну… — Поторопил он волшебную штуковину.

— Гну! — Решилось возмутиться Зеркало. — Расстояние сорок километров!

— Мне же нужно фокус настроить! Вы же не захотите смотреть в записи?!

— Не захочу… — Согласился Джон и прищурил глаза, стараясь рассмотреть за собственным лицом в зеркале еще, что ни будь.

Пару мгновений ничего не менялось, затем у отражения в зеркале стали увеличиваться в размерах уши и нос.

— Прошу прощения… — Просипело Зеркало.

— Издержки… — Джон кивнул.

Наконец, его лицо растаяло и всю серебристую поверхность в деревянной рамке затянули легкие перистые облака.

Джон выждал длинную паузу.

— Н-н-у? — Продавил он сквозь зубы недовольное восклицание.

— Ш-ш-ш-ш… — Прошептало Зеркало. — Облака поплыли в сторону и вскоре их заслонили три хищных силуэта с голубыми животами и серыми спинами.

— Угри? — Опешил Джон.

— Нет… — Решилось уточнить зеркало. — Звено Ка58 м.

— Модифицируемый броневой корпус, спаренный винт, трансформация в истребитель с гипер-звуковой скоростью. Дальность полета восемь тысяч километров в режиме планера и шесть тысяч в режиме штурмового вертолета. Вооружение: восемнадцать ракет с интеллектуальной системой целенаведения, пятьсот НУРСов в пакетах по пятьдесят ракет с зарядом боеголовок до трех килограммов тротилового эквивалента.

— Пушка системы Амосова скорострельностью в три тысячи выстрелов в минуту с боезапасом на полчаса непрерывного ведения огня. Автоматический захват и сопровождение цели.

— Дальность поражения ракетами — сто двадцать километров. НУРСами — двенадцать километров. Пушка — прицельная дальность восемь, излетная — пятнадцать. — Джон сглотнул шершавый комок