Стеклянный лес - Синтия Суонсон

– А вы? – спросила она. – Откуда вы родом, миссис Гласс?

Я улыбнулась.

– Из городка под названием Бейлис-Харбор. Это на северо-востоке штата Висконсин, на берегу озера Мичиган. Я жила там с самого рождения. Ходила в единственную в округе школу, которую посещали дети из шести маленьких городков, включая Бейлис-Харбор. Все друг друга знают. А сейчас мы с мистером Глассом живем в Норт-Бее – небольшом поселении недалеко от Бейлис-Харбора. Туда можно доехать но новому шоссе Кью, которого несколько лет назад не было и в помине и все пользовались посыпанной гравием дорогой, возле которой расположен наш коттедж. Вообще-то дорога называется Норт-Бей-драйв, но местные жители иногда именуют ее старое шоссе Кью. И вот несколько лет назад было построено настоящее шоссе. Оно, конечно, не такое, как в Нью-Йорке, но все же мы называем его шоссе.

Я очень скучала по дому, а потому несла какую-то чушь. Быстро сменив тему, я стала расспрашивать мисс Уэллс о возрасте и именах ее племянников и племянниц.

После ужина Руби спросила, можно ли ей поговорить с учительницей наедине.

– Конечно, – ответил Пол, и я с удивлением уловила в его голосе нотки искренности.

– А я пока сварю кофе, – предложила я, поднимаясь из-за стола, чтобы собрать тарелки.

– Благодарю вас, но я не буду, – сказала мисс Уэллс. – Мне нужно возвращаться домой. Извините, что ухожу так рано.

– Я принесу ваше пальто, пока вы разговариваете с Руби, – кивнул Пол и повернулся к племяннице: – Руби, можешь пригласить мисс Уэллс в свою комнату.

Когда они ушли, я спросила мужа:

– Как думаешь, о чем пойдет разговор?

Пол пожал плечами.

– Это не наше дело, и перестань задавать так много вопросов.

– Хорошо, просто это как-то… Словом, мне здесь не нравится. – Я говорила точно маленькая девочка и ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать.

– Знаю, Энджел. – Голос мужа звучал мягко и сострадательно, и я была ему благодарна, ведь он не стал напоминать мне о том, что я оказалась здесь по собственной прихоти. – Мы уедем отсюда, как только я улажу все формальности. Все четверо.

Да, мысленно согласилась я с ним, как только мы вернемся домой, все будет хорошо.

Я представила, как отец встретит нас в аэропорту Милуоки. Со стороны мы, наверное, будем выглядеть как группа усталых путешественников, вместе переживших тяжелое испытание. Мы сядем в просторный «бьюик», и, прижав Пи Джея к себе, я просплю бо́льшую часть пути, а когда проснусь, мы уже окажемся дома.

Я покажу Руби округ Дор. Мы будем кататься на каноэ, совершать длительные прогулки по государственному парку и, стоя на утесе, любоваться Грин-Беем, а по воскресеньям обедать у моих родителей. А еще мы отправим Руби учиться в среднюю школу «Гибралтар», где училась я сама, и там она сможет подружиться с младшими братьями и сестрами моих друзей. Ведь это моя работа – сделать так, чтобы Руби почувствовала себя в Висконсине как дома, и я приложу все усилия к тому, чтобы она стала частью нашей семьи и частью нашего городка.

– Да, – сказала я Полу, – все четверо. И как можно скорее.

Мисс Уэллс хотела знать, в порядке ли Руби и хорошо ли с ней обращаются родственники.

– Твой дядя, кажется, тебя любит, только… – Она замолчала.

Руби кивнула. Что тут еще скажешь? Ей было жаль, что дядя Пол не любит чернокожих.

Отец тоже их не любил.

– Твоя тетя славная женщина, – сказала мисс Уэллс, и ее лицо просветлело.

Руби снова кивнула: тетя Энджи не просто славная, она гораздо умнее, чем могло показаться на первый взгляд. Тетя Энджи напоминала ей очаровательную маленькую мышку, которая бегает по полу, крадет сережки, невзначай оброненную мелочь, кусочки фольги – все, что блестит, – и прячет в своей норке в дальнем углу дома, но никто этого не замечает. Вчера она рылась в вещах Сильи, и если бы нашла что-то по-настоящему ценное, то задала бы гораздо больше вопросов.

Руби совершила промах, не позаботившись обо всем чуть раньше, но теперь все в порядке. Тетя Энджи не узнает больше, чем Руби позволит ей узнать.

– Не будет ничего дурного в том, если ты доверишься своей тете, – сказала мисс Уэллс. – Я думаю, она желает тебе только добра и хочет помочь.

Обдумав слова учительницы, Руби ответила:

– Я тоже так думаю.

После того как мисс Уэллс уехала, Руби вышла из дома и направилась к убежищу.

Дойдя до места, она опустилась на камень и, закурив, посмотрела в сторону кладбища. Верхушки старых, просевших надгробных плит освещала растущая луна.

Все на этом кладбище было небольших размеров, старое и простое, как мебель в стиле шейкер или хранящиеся в музее экспонаты: например, вышивки, сделанные маленькими девочками сто лет назад. На этом кладбище не было скульптур или склепов, оно совсем не походило на большое католическое кладбище возле дороги, на котором теперь лежал отец Руби.[11]

Подтянув колени к груди и крепко обхватив их руками, Руби задумалась о различных способах погребения, придуманных людьми. Лично ей нравилась идея с захоронением в могиле. Немного пространства, немного воздуха. Даже если ты умер, разве не приятно иметь вокруг немного воздуха?

Руби медленно курила, уткнувшись подбородком в колени и погрузившись в размышления. Сегодня она вовсе не собиралась спускаться в убежище, но знала, как там все устроено.

Размеры убежища составляли примерно двенадцать на десять футов. Из-за бетонных стен всегда создавалось ощущение, будто вы попали в холодильное отделение. Вдоль дальней стены стояло несколько кроватей, застланных клетчатыми одеялами. Наволочки на подушках ослепляли своей белизной. Под кроватями – длинные сосновые ящики, предназначенные для хранения одежды и постельного белья. Слева от входа разместился стол, над которым были прибиты книжные полки. Руби прочитала все стоявшие на них книги: «Источник» и «Атлант расправил плечи» Айна Рэнда, «1984» Джорджа Оруэлла, «Моя жизнь и работа» Генри Форда, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «Мы» Евгения Замятина. Тут же лежали настольные игры. Справа от входа стоял стеллаж, заставленный банками с консервированным супом, овощами, тушенкой и зеленым горошком; здесь же хранились овсяные хлопья и крекеры, сложенные в жестяные контейнеры. На нижних полках располагались высокие стеклянные бутыли с водой, на верхних – стопка белых керамических тарелок, упаковки бумажных салфеток, а также деревянный ящик со столовыми приборами.

В дальнем углу убежища виднелась дверь из клееной фанеры, за которой был спрятан туалет – большой металлический резервуар с сиденьем. На полках рядом высились дюжины рулонов туалетной бумаги и упаковки плотных пластиковых мешков. Если бы в убежище пришлось провести некоторое время, отец вынес бы мусор и нечистоты, но только после того, как получил бы по радио сигнал, что опасность миновала. Радиоантенна была выведена наружу и торчала рядом с камнем, но если не приглядываться, то заметить ее было невозможно.