Введение в мифологию - Александра Баркова

И наконец, высшая степень героизации – катабасис в самом буквальном смысле – нисхождение в преисподнюю. Геракл отправляется за Кербером, которого он просто должен привести в Микены. Во-первых, что сторожит Кербер? Вход или выход из подземного царства? Все-таки он сторожит выход. Строго говоря, войти в подземное царство может любой, а вот выйти несколько сложнее. Как выглядит эта милая зверюшка? На плечах у нее одна или три песьих головы (это частности), а хвост заканчивается головой дракона. И последнее для нас чрезвычайно важно, потому что, как я уже говорила, в образе Кербера мы имеем отголоски образа двуглавого змея – владыки преисподней, при условии, что у такого монстра преисподняя находится внутри него самого (тождество центра и границы). То, что изначально могло быть и границей мира мертвых, и воплощением всего мира мертвых, здесь, уже при появлении относительно антропоморфного образа Аида, не более чем страж, не более чем просто пес. Пусть и изначально, видимо, это образ гораздо более могучий и универсальный, образ зооморфного владыки мира мертвых, всепожирающей смерти (отсюда трехглавость). Одна голова – это пожирание. А три головы – это сверхпожирание, потому что в архаике «три» – синоним множества. Естественно, убить его невозможно. Это действительно высшая степень героизации – привести в мир людей владыку смерти. И естественно, увести обратно, иначе от мира людей ничего не останется. Таковы его двенадцать подвигов.

Дальше Геракл участвует в гигантомахии, когда Гея порождает гигантов против олимпийцев. Вырываются дикие хтонические силы, которые Геракл усмиряет. И самое интересное для нас, связанное с Гераклом, конечно, его смерть. История смерти Геракла начинается с того, что он в очередной раз изгнан, а при, гм, мягком, покладистом, деликатном характере Геракла совершенно неудивительно, что его где-то не хотели терпеть в качестве соседа и регулярно изгоняли. И вот он очередной раз изгнан, едет со своей женой искать себе новое пристанище. Подъезжают к реке, где находится перевозчик – кентавр Несс, который предлагает на своей спине перевезти Деяниру, жену Геракла. Геракл соглашается, Несс сажает Деяниру себе на спину и вместо того, чтобы ее перевезти, пытается ее похитить. Геракл хватает свой лук с отравленными стрелами, стреляет в Несса, убивает его. Но Несс, желая отомстить Гераклу за свою смерть, советует Деянире собрать его кровь в особый сосуд, и, когда Геракл вздумает Деянире изменить, она может натереть одежду Геракла его кровью, дабы заново Геракла к себе приворожить. Что Деянира и делает. Проходит некоторое количество лет, Геракл хочет жениться на другой – захваченной в бою пленнице, заодно и царевне. Деянира вспоминает совет Несса, берет этот сосуд, втирает кровь Несса, смешанную с ядом Лернейской гидры, в одежду Геракла, посылает ему отравленный хитон. Под лучами солнца кровь и яд вспениваются, все начинает липнуть к телу Геракла. Он рвет с себя этот хитон вместе с кусками кожи, яд язвит его тело. Умирающий Геракл приказывает себе живому сложить погребальный костер, восходит на него еще живой, мучаясь от этого яда. В огне костра уходит на Олимп и принимается Зевсом в число богов. В дальнейшем Геракл так или иначе становится богом. В Древней Греции еще не очень, а в Риме культ Геркулеса был чрезвычайно распространен. И там он тесно связан был с различными сельскими богами – богами, которым поклонялись в деревнях и усадьбах. Но нас сейчас интересует не культ Геракла. Нас сейчас интересует масса логических неувязок (якобы неувязок!) в этом сказании. Как раз Олди тоже весьма иронизируют по этому поводу. Деянира в перчатках из бычьей кожи, что ли, втирала эту самую кровь в хитон? Геракл умирает оттого, что надевает хитон, натертый кровью. Но предварительно Деянира сама этой кровью натерла одеяние, то есть она этой крови касалась. Между тем ей никакая смерть не грозит, с ней ничего не происходит. Узнав, что она невольно убила мужа, она покончила с собой. Но это уж она сама. Почему Деянира не умерла? Это первый вопрос. Второй вопрос. Очень красивая, антуражная картинка. Геракл приказывает сложить себе, еще живому, погребальный костер, восходит на него. На меч броситься не проще, не быстрее? Зачем возникает мотив костра? Почему возникает образ Геракла, горящего заживо? Два вопроса. Если подходить к греческим мифам так, как к ним подходили греки (все это люди, и объяснять все надо по законам человеческой психологии), то эти два вопроса остаются без ответа, а эти два эпизода оказываются абсурдными. Если же подходить к этому по законам мифологического мышления, то тогда никаких натяжек здесь не будет и все окажется строго логичным. Кого убивает яд Лернейской гидры? То он грозил Гелиосу, то Аполлону. Это яд, способный убивать бессмертных. В Геракле, как мы знаем, божественной крови на две трети, и, соответственно, яд в Лернейской гидре убивает в Геракле божественную составляющую. Но поскольку Геракл – не бог, а человек, то окончательно убить его этот яд не может. В Геракле есть и смертная плоть, которая этому яду не подвластна. И поэтому бедный Геракл мучается, страдает от этого яда, но умереть не может. Деянира, как вы понимаете, человек, для нее яд гидры безвреден.

Далее об обстоятельствах сожжения заживо. При всей формальной нелогичности мотив самосожжения внутренне, эмоционально чрезвычайно убедителен. И как художественный образ он абсолютно никаких возражений не вызывает. Почему? Потому что «Геракл» и «ярость» – понятия абсолютно неразрывные. Мы говорили, для мифологического мышления нет абстрактных понятий, есть только конкретные представления. Поэтому ярость должна быть конкретно материализована. И действительно, эта материализация есть в огромном количестве сказаний. Во всех архаических эпических сказаниях любых нам известных народов (и даже отчасти это проскакивает в классику) ярость – это огонь. В ирландском сказании, в сказаниях народов Сибири в момент ярости тело героя охватывает огонь, а иногда и не один: голову окружает алое пламя, со скул слетают языки синего пламени, со лба – белого и так далее. Не герой, а фейерверк ходячий. Шутки шутками, а зрелище весьма впечатляющее. В буддийской иконографии Тибета тело гневных божеств объято пламенем. Поскольку Геракл – это воплощенная ярость, то и смерть его, как и другие крайние проявления ярости (он и детей сжигал заживо, и дворец), гибель через пламя, не просто логичная гибель, а единственно возможная.

Почему он приказывает развести для себя погребальный костер? Почему не сам делает? Видимо, потому, что хотя, как мы уже говорили, для мифологического героя гибель прямо или косвенно самоубийство, но, очевидно, человеческое в Геракле должно быть убито, как убито в нем божественное, и убито именно людьми. Поэтому костер для него и складывают. На таком мощном аккорде, на таком ярком образе и завершается биография Геракла.

А теперь мы постараемся разобрать «Илиаду». Сразу скажу, почему мы не будем тратить время на «Одиссею». Потому что «Одиссея» при своей внешней чудесности – произведение чрезвычайно прозрачное. Трактовка мотивов для любого, кто читал «Исторические корни волшебной сказки», чрезвычайно проста. С «Одиссеей» при знании сюжета вы вполне способны справиться самостоятельно. Теперь момент, связанный с чтением текстов. В отличие от большинства педагогов, которые считают, что тексты по их предмету непременно должны быть прочитаны к экзамену, я скажу вещь прямо противоположную: пока вы студент, ни в коем случае не читайте Гомера. Знания содержания по Куну, по любому другому источнику вам вполне хватит, потому что «Илиада» (да и «Одиссея», но «Илиада» в большей степени) заслуживает внимательного, вдумчивого, очень серьезного чтения. Пока вы студент, у вас на это нет времени. Поэтому прочитайте как-нибудь потом, на досуге, в спокойной обстановке. Это первый момент. Второй момент: «Илиада» из всех произведений классической литературы, из того, что вошло в золотой фонд мировой культуры, самое жестокое, самое страшное, самое кровавое произведение. Поверьте мне на слово. И никто его не смог адекватно воплотить в искусстве, и это хорошо, потому что всех спецэффектов Мэла Гибсона не хватит передать то, что у Гомера.