Дикая история дикого барина - Джон Шемякин

Хорошо, что напротив старого великокняжеского двора стоял дворец татарского посла. Татары иногда наводили порядок, стреляя из окон тупыми стрелами.

В целом не Кремль был, а удушье какое-то нездоровое. Топили дровами, татары, понятно, сухим навозом топили, скот мычит, дворовых людей толпы, очереди у колодцев, басурманы гололобые скачут туда-сюда, заборы кругом – ни пройти ни проехать, собаки, лошади, куры. Из-за заборов плещут помоями, в безветрие – дым куполом над башнями. Никакого византийского благолепия на российском Палатине. Какой-то коттеджный посёлок, а не резиденция.

И конечно, канализации тоже не было.

Когда-то Кремль все москвичи называли детинец. И именно в детинце должны были искать укрытия от всех невзгод и врагов. Все москвичи надеялись на спасительные силы своего детинца. Потом москвичей попроще в детинец пускать перестали, потом перестали пускать туда вообще почти всех, и детинец стал Кремлём – особым городом в городе, мало связанным со всей прочей Москвой. А уж с шушерой, которая жила у будущего Садового кольца и внутри этого самого кольца, вообще всерьёз не считались из-за того, что понаехали какие-то тверичи с новгородцами, говорят на каком-то диалекте хрен поймешь что, дикари.

Выселять всю эту боярскую шушеру из Кремля было очень муторно. Надо же целое дело составить, обвинить главу рода, чернил два ведра извести, бумаги с полпуда, очные ставки, дыба, казнить того-другого, родню казнённых – на подводы… Вой, плач, пух по воздуху летит. И всё это ради каких-то квадратных саженей. Плюс ещё ногами отбиваешься от желающих заселиться на опустевшее подворье. А они все чуть ли не родственники, все ветераны, у всех ордера. Вспотеешь весь от такого.

Но тут, слава тебе господи, настал последний час. Всё! Конец света! И первое, что делает в таких обстоятельствах набожный великий князь Иван Васильевич – это, правильно, присваивает кремлёвскую усадьбу осуждённого на пожизненное заключение своего близкого родственника Василия Серпуховского. Вася поехали в подземелье, примерять шапочку из железа, а Иван Васильевич державно склонился над планом модернизации Кремля.

Следующей жертвой модернизации стал кремлёвский Спасский монастырь, колокола которого били в двух шагах от княжеской спальни. Так что москвичи, понаблюдав за вывозом человеческих костей из Кремля и окрестностей, смогли затем насладиться видом бредущих из кремлёвских ворот монахов, тащивших на себе всякий нужный для них религиозный инвентарь.

Монахов, конечно, не бросили посреди улицы. Их отвели в «урочище Крутицы», что на юго-восточной окраине Москвы. И оставили в урочище, пожелав удачи.

Потом очередь дошла до блатных. В период гражданской войны XV века в Кремле окопались несколько видных купеческих фамилий. С этими поступили проще – проложили через их дома кремлёвские дороги и помогли с переездом, взяв с неих предварительно денег на строительство кремлёвских дорог.

Дальше пошло как-то легче. Иван Васильевич вцепился в боярина Ивана Юрьевича Патрикеева – боярина знатного и полководческому искусству не чуждого.

Как бы мы выселяли этого енерала Патрикеева? Пришли бы к нему в чёрных плащах и стали бы ему руки крутить и бить. А он бы выл, и играло бы танго: «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось».

Иван Васильевич нам не чета был. Он спокойно дождался, когда Патрикеев закончит строительство своего нового кремлёвского дома, пожалованного ему за ратные успехи. А потом царь быстро начал ломать свой старый дворец. Когда от дворца отлетела крыша, Иван Васильевич пришёл к Патрикееву и попросился временно пожить из-за своей великокняжеской бездомности и сирости. Вот открываете вы дверь, а перед вами мокрый от дождя великий князь Иван Васильевич, а в руках у него клеточка с попугаем и узелок с шапкой Мономаха.

– Вань! – говорит великий князь. – А мне жить теперь совсем негде! Кроме как у тебя ненадолго остановиться. Буквально обсушиться нам надо, на несколько дней. Дом у тебя хороший, новый, человек ты добрый, семья у тебя небольшая, жить, поди, хочет, Ванюш, хочет жить-то семейка твоя родная? а? а?! Хочет… Хорошие они у тебя, им жить ох как надо! Пусти меня с Соней (жена великокняжеская Софья Фоминишна, в девичестве Зоя Палеолог, тут же стоит в мокром кокошнике, византийская принцесса, между прочим, любимица папы). Пусти, говорю, пожить, Ваня! Добром прошу! Люди, вносите пожитки и этого вон родственника нашего любимого, Васю Серпуховского, прямо в клетке вносите, он сам ходить сейчас не очень может… Ну, как, договорились, да? Давай, Вань, давай! Раз-два! Раз-два! Колени выше!

Короче, очнулся Иван Юрьевич Патрикеев где-то около полуразобранной церкви Рождества Богородицы.

А Иван Васильевич расположился в кремлёвском своём временном пристанище.

Но не подумайте только, что Иван Васильевич был человеком неблагодарным и нахальным! Всего через семь лет приговорят боярина Патрикеева по ложному доносу к смерти. А великий князь Патрикеева возьмет и простит! В последний момент! Голову ему рубить не стал, давить шапкой тоже, а отправил навечно в Троицкий монастырь, в подземелье.

На освободившемся месте Иван Васильевич решил построить себе настоящий модерновый дворец. И сим строительством предвосхитил судьбы всех модернизаций в моей стране навечно.

Скорее всего, архитектором нового дворца был Пьетро Антонио Солари, главный наследник Аристотеля Фиораванти, сгинувшего без вести после того, как решил вернуться домой в Италию. Тоже смешной человек был, Фиораванти этот. Жил тут у нас, хлеб наш ел, строил, возводил, стал нам как родной и вдруг домой захотел, в Италию. Ну, не смешно ли?! Он же все наши тайны узнал! Все секреты! И неблагодарный ещё какой оказался… В общем, не доехал Фиораванти до Италии. Нечего ему там было делать. И всё, хватит о нём.

Вот Солари был молодцом! Выстроил здание, обращённое фасадом к Москве-реке. Стиль ренессанс. Ренессанс вообще очень удачно смотрится среди деревянных изб, я вам скажу. Как барокко в Набережных Челнах. В отделке фасада использовались мраморные фигуры. Здание было симметричным, что показалось русским странным. Использовались при проектировании циркуль и линейка. Но гвоздём модернизации было использование арочных галерей в несколько ярусов, огромных окон и балконов, тоже уставленных скульптурами. Был даже водосточный желоб в виде дракона.

Неописуемо! Современно, по-европейски, изящно, красиво, просторно!

Потом началась зима. Окна тепло держать не могли, поэтому их заложили кирпичом, оставив оружейные бойницы на всякий случай. Галереи стало заваливать снегом. Упаришься очищать. Галереи забили досками. Скульптуры сняли. Напомню, что сажа-копоть над Кремлём была приличная. Скульптуры из белоснежных быстро стали сначала серыми, а потом пятнистыми. И только что была в углу прелестная нимфа, а теперь на её месте разлеглась пятнистая кикимора с нездоровым цветом тела.

Убрали.

Та же беда с колоннами из мрамора. Обложили булыжным камнем. Потом, когда камни стали сыпаться сверху на проходящих, обложили ещё одним слоем кирпича. Узорчатые резные башенки заменили нормальными башнями, с «луковками». «Луковки» позолотили. Лишние двери и проходы замуровали и затёрли известью. Вырубили из дерева перильца для каменных расходящихся лестниц. Крышу покрыли надёжным брусом. Внутри дворца поставили печи. Первый этаж отвели под дровяной склад и кладовую для мочений и солений. Потом пристроили сбоку двухэтажную мыльню с парной баней.