Русская психиатрия от Николая II до Сталина - Тихон Иванович Юдин

режима, направление всего учебного процесса «с точки зрения педологизации школы и педагогики“, определение причин неуспеваемости школьников, контроль за политическими воззрениями, определение профессии оканчивающих школы и т. п… Над педагогами был учинен контроль со стороны звена педологов… Практика педологов… свелась к ложнонаучным экспериментам и проведению среди школьников… бесчисленного числа обследований… Эти якобы научные обследования… направлялись по преимуществу против неуспевающих… и имели целью доказать… наследственно и социально обусловленную неуспеваемость ученика или дефектность его поведения, найти максимум отрицательных влияний и патологических извращений у самого школьника, его семьи, общественной среды… найти поводы для удаления школьника из нормального школьного коллектива… Вопреки прямому указанию ЦК ВКП(б) было создано большое количество «специальных“ школ различных наименований… В этих школах, наряду с дефективными детьми, обучались талантливые и одаренные дети, огульно отнесенные…к категории «трудных“… Педагогика была объявлена «эмпирикой“…а несложившаяся, вихляющая, не определившая своего предмета и метода, полная вредных антимарксистских тенденций так называемая педология была объявлена универсальной наукой».

Постановление ЦК ВКП(б) оканчивалось решением: «восстановить в правах педагогику и педагогов, ликвидировать педологов…, пересмотреть школы для трудновоспитуемых детей, переведя основную их массу в нормальные школы».

После выполнения постановления ЦК ВКП(б) в ведении Наркомпроса осталось только небольшое число вспомогательных классов (по Москве 17 классов), в некоторых школах во время Великой Отечественной войны, когда была образована Академия педагогических наук Наркомпроса, при ней был создан Институт дефектологии с отделом теории и истории дефектологии (проф. Д. И. Азбукин, проф. Ф. А. Рау), отделением сурдопедагогики (проф. И. А. Соколянский)[129], клиникой расстройства речи (проф. С. М. Блинков) и отделом психопатологии (проф. А. Р. Лурия).

Такое уменьшение дефектологических учреждений объяснялось прежде всего улучшившимися экономическими условиями в стране, благодаря чему к 30-м годам почти уничтожилась детская беспризорность. Детские учреждения Наркомздрава для дефективных детей стали свертываться еще с 1927 г.; в 1929 г. были закрыты вузы для подготовки персонала по работе с дефективными детьми, была закрыта Комонес (Комиссия о несовершеннолетних). Все учреждения для трудновоспитуемых и правонарушителей перешли в ведение Наркомвнудела. В ведении психиатрической организации Наркомздрава остались только олигофрены, эпилептики и дети с выраженными психозами, заботы о призрении которых и о лечении постепенно, как мы видели, росли; число соответствующих детских учреждений увеличивалось.

Осуждение педологии было принято и как осуждение увлечения обследованиями всего здорового населения, всех учащихся. Нужно сказать, что, помимо методологической неправильности установок психогигиенистов, при этом не учитывались и реальные возможности [в Москве, например, Мосздравотдел предполагал (заведующий В. А. Обух) всесторонне, по всем специальностям обследовать всех промышленных рабочих (много сотен тысяч)], в результате чего диспансеризация свелась к заполнению санитарных журналов, обеспечение действительно больных необходимыми лечебно-профилактическими мероприятиями упускалось из виду, диспансеры оторвались от больничных учреждений, развитие которых шло самотеком.

В связи с этими неправильностями Государственный институт психогигиены (бывший Государственный диспансер) в Москве в 1938 г. был вначале переведен на больничную базу Больницы имени Кащенко, а впоследствии преобразован в Центральный институт психиатрии РСФСР на базе Больницы имени Ганнушкина, а Харьковский психогигиенический институт при реорганизации Украинской психоневрологической академии в 1937 г. был совсем закрыт.

Невро-психиатрические диспансеры как лечебно-профилактические учреждения, осуществляющие основные принципы советской медицины, вместе со стационарами были подчинены в Москве главному городскому психиатру, который и должен был руководить и больницами, и диспансерами. Таким образом, основное дело — развитие диспансерной психиатрической помощи — продолжало развиваться в тесной связи с лечебно-больничным делом.

Одним из прогрессивных мероприятий этого периода явилась организация так называемых дневных стационаров для психически больных, или «трудовых профилакториев», — тип амбулаторных мастерских для психически больных, которые могли оставаться дома, но не могли работать на производстве. Это было, таким образом, учреждение «между диспансером и больницей».

Л. М. Розенштейн высказал правильную мысль, что «как бы ни стояло у нас в ближайшее десятилетие увеличение числа коек для психически больных, как бы ни надеялись на расширение больничной сети…все же госпитализацией нельзя разрешить проблемы улучшения положения всех психически больных. При самом бурном подъеме экономического положения страны необходимо считаться с тем, что все же главная масса больных будет оставаться в населении. Да и нет надобности добиваться полной госпитализации, а задача лечения должна сводиться к возбуждению уверенности в возможности дальнейшей совместной со всем обществом работы, возможности самостоятельного трудового существования».

Первый трудовой профилакторий был организован еще в 1927 г. в Харькове при Институте психиатрии Я. Г. Илионом[130]. Он применял трудотерапию к выписавшимся из больницы больным, чтобы постепенно подготовить их к трудовой жизни. Подобного же рода учреждение было организовано Чагадаевой в Горьком. В 1932 г. харьковское учреждение было расширено, и, наконец, в 1933 г. на средства соцстраха в Харькове был устроен трудовой профилакторий[131] с общежитием для иногородних больных, который имел целью переквалификацию тех больных, которые не могли заниматься своей прежней профессией; в задачу этого профилактория входило трудоустройство больных, устройство на работу на соответствующие фабрики, организация специальных трудовых инвалидных артелей психически больных. Под руководством А. М. Вегера (консультант — проф. Т. И. Юдин) Харьковский профилакторий хорошо развивался вплоть до Великой Отечественной войны, давая реально полезную производственную продукцию. Он выпустил два сборника своих трудов.

В 1931 г. по инициативе Л. А. Прозорова были устроены в Москве трудовые мастерские при Ленинском диспансере, в 1932 г. — при Калининском и Краснопресненском, в 1933 г. — при Киевском. В 1933 г. дневной стационар для приходящих больных был построен при 1-й Московской психиатрической больнице, затем были организованы трудпрофилактории при больнице имени Соловьева и при Институте имени Ганнушкина. В Ленинграде дневной стационар был организован в 1932 г. при Институте имени Бехтерева; кроме того, в селе Ломахи (станция Копорье по Балтийской железной дороге) был развернут лечебно-хозяйственный профилакторий с сельскохозяйственными трудовыми процессами.

* * *

После этих данных из истории советской психопрофилактической работы перейдем к изложению развития стационаров, которое началось с 1931 г.

На Всесоюзной конференции по планированию здравоохранения в 1932 г. было еще раз отмечено отставание больничной помощи от потребностей населения во всех областях здравоохранения. По психиатрическим учреждениям РСФСР было установлено на 1932 г. в больницах 31 828 коек (30 318 в 1931 г.), в невро-психиатрических санаториях — 3 230 коек (2 216 в 1931 г.) и в трудовых открытых колониях — 3 550 коек (450 коек в 1931 г.). К 1931 г. психо-неврологические отделения имелись в 31 диспансере и в четырех диспансерах имелись психо-неврологические кабинеты [132].

Совнарком РСФСР 9 мая 1933 г. предложил облисполкомам обратить внимание на улучшение больничного дела, а XVI съезд советов принял решение об улучшении больничного дела и проведении ремонта в больницах, обновлении больничного инвентаря и развитии лабораторного дела. XVII съезд ВКП(б) по плану второй пятилетки постановил