Пелагия и красный петух - Борис Акунин

Вот и теперь Бердичевский начал деловито, суместной для серьезного разговора в узком кругу суховатостью, но не удержался ваналитических рамках, сорвался в тон дифирамбический.

– И еще вот что, – сказал он, переведя взглядс Митрофания на Пелагию. – У меня, если позволите, воистину нет слов, чтобывыразить все мое восхищение вашим присутствием духа и обстоятельностью, дорогаясестра! После столь ужасного потрясения вы не впали в нервное расстройство, каксделала бы любая особа слабого пола, да и девять из десяти мужчин! Вы произвелисамое настоящее, квалифицированнейшее дознание по свежим следам! И притомсовсем одна, без господина Долинина! Я полон преклонения перед вашей доблестью!

Смутившаяся от такого обилия восклицательныхзнаков и в особенности от «преклонения» монахиня проговорила, как быоправдываясь:

– Как же было не разобраться, если девочка непришла коров выгонять? Нужно было найти, куда она подевалась. Вы недосказали,что пятна-то?

Матвей Бенционович печально вздохнул иответил, совсем чуть-чуть бравируя научной терминологией:

– В лаборатории исследовали мешочек с грунтом,собранным вами на том месте. Вам правильно показалось, это и в самом делекровь, что подтверждает реакция Ван-Деена на воздействие настойкой гваяковойсмолы. А серодиагностическое исследование по методе Уленгута выявило, чтокровь, увы, человеческая.

– Ах, беда какая! – вскричала монашка,всплескивая руками. – Этого-то я и боялась! Убил бедняжку и спрятал в какой-нибудьщели, да камнями засыпал! Это она из-за меня жизни лишилась. Что же теперь с ее«бабаней» будет?

И залилась слезами, то есть на сей разпоступила именно так, как полагается вышепомянутым особам слабого пола.

Митрофаний насупился – плохо выносил женскиеслезы, особенно если они лились не попусту, а по основательной причине, каксейчас.

– За старушкой я пошлю, пускай в нашубогадельню поместят. Но каков злодей твой Волчий Хвост! Мало ему было тебя,инокиню, губить, еще и ребенка истребил. Чем ему девочка-то помешала?

– Чтобы не рассказала в деревне, куда онаотвела монахиню, – пояснил прокурор, комкая в руке чистый платок – хотелпредложить Пелагии на предмет утирания влаги, но не осмеливался.

Сестра обошлась и собственным платочком.Промокнула глаза, высморкалась. Спросила гнусавым голосом:

– А след что? Хорошо ль я его свела?

Обрадованный тем, что беседа возвращается внеэмоциональное русло, Матвей Бенционович поспешно молвил:

– Мой эксперт говорит, что отпечаток сапогасрисован почти идеально. И как это вы не побоялись – одна, на местепредполагаемого убийства!

– Еще как боялась. – Пелагия всхлипнула,подавляя рыдание. – А что было делать? Как вернулась я от Чертова Камня в Строгановкуи узнала, что Дурка к выгону скотины не появлялась, мне плохо сделалось.Кинулась к старосте, говорю: искать надо. Он людей не дает, мол, в работе все,да и невелика потеря – Дурка какая-то. Пошла обратно к Чертову Камню одна, тойже дорогой. Страшно, конечно, было, но рассудила: что злодею там сидеть? Онведь уверен, что свое дело исполнил, меня в пещере запер. Прошла до самогоКамня, глядела по сторонам. А на обратном пути уже только вниз смотрела, подноги. Ну и нашла на тропинке, под обрывом, след на земле: полоса, будтоволочили что-то, темные пятна и отпечаток сапога. Деревенские сапог не носят,только лапти. Я после специально справилась. На всю Строгановку есть одна пара,у старосты. Он надевает на престольные праздники и когда в волость ездит. Но натех подошва совсем другая.

– Да, подошва необычная, – кивнулБердичевекий. – И это, позволю себе заметить, наша единственная зацепка. Шапкас волчьим хвостом – не примета. Зытяки такие испокон века делают. Можно купитьи у нас в Заволжске на базаре, за пять рублей, А вот сапог – дело другое.Подметка, если так можно выразиться, интересная, с узором из гвоздиков. Япровел у себя в управлении совещание, с привлечением лучших полицейскихчиновников и следователей. Вот, извольте. – Он достал книжечку, зачитал. –«Носок обрубленный, четырехугольный. Окован двадцатью четырьмя гвоздями в видетрех ромбиков, рант десятимиллиметровый, подковка двойная. Каблук квадратный,средневысокий. Вывод: работа не фабричная, а высококлассного мастера,обладающего собственным почерком». Это хорошо, ибо делает поиск возможным, –пояснил прокурор. – Плохо другое: у нас в губернии такого мастера нет. Что ещеможно, так сказать, вытянуть из отпечатка? По формуле де Парвиля,установившего, что рост человека в 6,876 раза больше длины его ступни,получаем, с четырех-пятимиллиметровой поправкой на обувь, что искомый субъектимеет рост между 1,78 и 1,84 метра, то есть весьма высок.

– Сколько это по-нашему? – поморщилсяпреосвященный, неодобрительно относившийся к новомодной тенденции переводитьвсе с русских мер на метры. – Ладно, Бог с ними, с сантиметрами. Скажи-калучше, Матюша, как ты все это понимаешь?

Версия у Бердичевского имелась, хоть идовольно расплывчатая.

– Преступник (назову его, вслед за вашимпреосвященством, «Волчий Хвост») следовал за сестрой Пелагией от самогоЗаволжска. От соблазна предположить, что Волчий Хвост и Стеклянный Глаз – однои то же лицо, пока, за нехваткой доказательств, воздержусь. Однако не вызываетсомнений, что причину столь назойливого внимания злоумышленника к дорогой намособе следует усматривать не в чем ином, как в умерщвлении предполагаемогопророка.

– Матвей, – попросил преосвященный, – тыговори проще, ведь не в суде выступаешь.

Прокурор сбился, но не более чем напол-минутки.

– Вообще-то я уверен, что это именноСтеклянный Глаз, – сказал он уже без важности, попросту. – Узнал каким-тообразом, что это Пелагия навела на него подозрение, и решил расквитаться. Еслитак – то это человек психически ненормальный. Я, знаете ли, недавно прочиталнемецкое исследование на тему маниакально-обсессионной злопамятности. Всесходится. Такие субъекты живут в постоянном ощущении всемирного заговора,направленного персонально против них, постоянно выискивают виновников и иногдамстят им самым жестоким образом. Это же надо – преследовать женщину несколькосотен верст, чуть не до самого Урала! Через лес, перед этим по реке. Следом налодке, что ли, плыл? А способ убийства-то какой изуверский придумал! И девочкуне пожалел. Извините, но это явный маниак.

– Что ж он меня в лесу не убил? – спросилаПелагия. – Проще простого было бы.