Пелагия и красный петух - Борис Акунин

– Муравьи – понятно, муравейник и в самом деленапоминает человеческое общество. Дельфины тоже ясно – они умные. Единороговсредневековые авторы в глаза не видывали и могли воображать о них что угодно.Но петух-то при чем? Задиристая, глупая птица. Только кур топчет да глоткудерет.

– Э, нет, – поднял палец архиерей. – К петухуотносились по-особенному издавна, еще в дохристианские времена. И особенное этоотношение распространено повсеместно, где встречается вид Gallus Domesticus [8].У китайцев, например, он олицетворяет принцип Ян, то есть смелость,благожелательность, достоинство и верность. А петух красного оперения – еще исимвол Солнца. Если ты обратишь свой взгляд в совершенно иной предел планеты, кдревним кельтам, то у них красный петух – олицетворение богов Подземья. Вгреко-римской культуре петух знаменует обновление. Вообще в большинствемифологий эта птица связана с богами утренней зари, солнца, света, небесногоогня – то есть с зарождением новой жизни. Петух изгоняет ночь и сопутствующиеей мрак, страх, слепоту.

Такого рода импровизированные лекции, подчаспо самому неожиданному поводу, были излюбленным коньком Митрофания, и Пелагиявсякий раз внимала им с интересом, но никогда еще не вслушивалась так жадно, каксейчас.

– Возьмем христианство, – продолжилпреосвященный. – В нашей религии у интересующего тебя пернатого тоже особыйстатус. Петух – символ света. Он приветствует восход Солнца-Христа, обращающегов бегство силы тьмы. В пасхальное празднество, когда мы поминаем СтрастиХристовы, петух означает воскресение. Известно ли тебе, что крест, нынеобщепринятый символ христианства, появился довольно поздно, лишь в середине Vстолетия? До той же поры христиане использовали другие символы, и очень часто –петуха, это образ Сына Божьего, Который пришел пробудить человечество. Незабудем также и пророчество мудрого Екклесиаста: «И будет вставать человек покрику петуха, и замолкнут дщери пения», то есть именно петух возвестит людям одне Страшного Суда.

Чем дольше слушала Пелагия ученые речиМитрофания, тем задумчивее делалось ее лицо, так что к концу взгляд совсем ужобратился как бы внутрь себя.

Когда же владыка закончил, инокиня ни о чембольше спрашивать не стала. С поклоном поблагодарила за поучение, извинилась,что оторвала преосвященного от писательства, и распрощалась до завтра.

Покинуть архиерейское подворье сестранамеревалась тем же путем, каким вошла, – не длинным, через двор и ворота, акоротким, через садовую калитку, от которой имела собственный ключ.

В окнах братского корпуса свет уже погас, негорел и фонарь подле парадного крыльца, но в небе сиял яркий месяц, и ночь былаясной.

Пахло юной листвой, из яблоневой аллеидоносилось журчание фонтана, и от всего этого сосредоточенность, владевшаямонахиней, стала понемногу рассеиваться.

Владычий сад считался одной из городскихдостопримечательностей и содержался в образцовом порядке. Белоснежные дорожки,покрываемые специальным мелкосеянным песком, подметались по нескольку раз вдень, так что у Пелагии было ощущение, будто она не идет по земле, а ступает поМлечному Пути. Даже совестно было оставлять на этакой красоте цепочку собственныхследов, и оттого монахиня старалась держаться самого краешка.

Вдруг она увидела впереди, прямо посредибелоснежной полосы, отпечатки ног. Кто-то прошел здесь совсем недавно, ужепосле непременного преднощного метения.

Кто бы это мог быть, рассеянно подумалаПелагия, чьи мысли были все еще заняты пещерами и красными петухами. Мало комудозволялось гулять но саду и тем более в позднее время. Отец Усердов? Нет, удуховной особы шаг уже, ибо стеснен рясой, сдедуктировала Пелагия.

Поправила на носу очки, думая все ту же думу,но при этом посматривала на следы, ведшие к калитке.

Вдруг сестра ахнула, пала на четвереньки,прижавшись носом чуть не к самой земле, и ахнула снова, еще громче.

Прямоугольные носки! Знакомый контур каблука!А если посмотреть вблизи, видны три ромбика!

Сердце монахини запрыгало в груди.

Был! Здесь! Недавно! А может быть, и толькочто! Ушел через калитку!

Она вскочила, кинулась было к дому, но тут жевернулась назад. Пока добудишься челяди, уйдет! На улице, на булыжной мостовойследов-то ведь не будет!

Что если он недалеко, и можно выследить!

Подобрав подол, Пелагия бросилась вперед – непо следам, а рядом, чтоб не затоптать.

Что может означать внезапное появлениеВолчьего Хвоста на архиерейском подворье – об этом сейчас и не думала.

Следы свернули с главной аллеи на боковую,стало быть, вели не к калитке, а в дальний, глухой угол сада.

Сестра на миг остановилась, пытаясьсообразить, что означает этот маневр. И догадалась: ключа-то у злодея нет, неиначе как через забор полезет.

Побежала еще быстрей.

Дорожка здесь была поуже, с обеих сторонсжатая высокими кустами, в тени которых следы перестали быть видны, но затоотсюда никуда и не свернешь.

Вот и конец сада. Дощатый сарайчик, кудаосенью ставят ящики с яблоками, за ним ограда. Надо подбежать к ней, просунутьголову между прутьев и осторожно выглянуть – не обнаружится ли вдалиудаляющийся силуэт?

И если да, то перелезть на ту сторону ипроследить.

Даже если окажется совершенно непричастныйчеловек, по крайней мере можно будет выяснить, кто сшил ему сапоги. А там и...

Пелагия как раз поравнялась с сараем. Боковымзрением заметила черную щель – дверь была приоткрыта – и мельком подумала:непорядок.

Тут дверь вдруг возьми да распахнись во всюширь.

Из темноты высунулась длинная рука, схватиласестру за ворот и рывком втащила в домик.

Брякнул задвинутый засов.

Оглушенная сотрясением, ослепшая от внезапногомрака Пелагия вскрикнула, но широкая жесткая ладонь тут же зажала ей рот.

– Ну, здравствуй, фря пароходная, – раздалосьиз черноты.

И сразу стало понятно, кто это. Даже не поголосу, слышанному всего единожды, а по противному словечку «фря».

Стеклянный Глаз (он же и Волчий Хвост – правбыл Бердичевский) выдержал паузу, похоже, наслаждаясь трепетом пленницы.