Малыш 44 - Том Роб Смит

От долгого стояния на одном месте у Льва замерзли ноги. Он был рад уже хотя бы тому, что можно идти за своей женой и ее спутником на расстоянии примерно пятидесяти метров. В слабом оранжевом свете уличных фонарей следить за ними было нетрудно — прохожих здесь почти не было. Но все изменилось, когда они свернули на Автозаводскую, главную улицу, по имени которой была названа и станция метро, к которой они почти наверняка и направлялись. На тротуарах выстроились длинные очереди, тянущиеся к дверям продуктовых магазинов. Льву все труднее становилось не выпускать из виду жену, и ее неброский наряд отнюдь не облегчал ему задачу. У него не оставалось другого выхода, кроме как сократить разделявшее их расстояние, ускорив шаг. Теперь он шел меньше чем в двадцати метрах позади них. Появилась реальная опасность того, что, обернувшись, она увидит его. Раиса и Иван вошли на станцию метро «Автозаводская», и он потерял их из виду. Лев бросился вперед, лавируя между пешеходами. В такой толпе он легко мог упустить ее. В конце концов, как неоднократно хвастливо отмечала «Правда», это было самое лучшее и оживленное метро в мире.

Добравшись до входа на станцию, он спустился по каменным ступеням в вестибюль — роскошно оформленное сводчатое помещение, похожее на приемную палату какого-нибудь посольства, с мраморными колоннами кремового цвета и полированными перилами красного дерева, залитое ярким светом из плафонов дымчатого стекла. Наступил час пик, и на станции яблоку негде было упасть. Тысячи людей в длинных пальто и шарфах выстроились в очередях перед турникетами. Расталкивая встречных, Лев вновь поднялся по ступеням и принялся высматривать жену поверх голов. Раиса и Иван уже миновали металлические воротца и теперь медленно продвигались к эскалатору. Лев вновь скользнул в толпу, протискиваясь вперед. Но, когда он оказался плотно зажатым со всех сторон, ему поневоле пришлось прибегнуть к грубым методам, отодвигая людей с дороги. Никто не осмелился на нечто большее, нежели бросать недовольные взгляды, поскольку никто не знал, кем мог оказаться Лев.

Он добрался до турникета как раз вовремя, чтобы увидеть, как его жена исчезает из виду. Он прошел через него и устремился к эскалатору, заняв первое же свободное место. Перед ним на уходящей вниз механической лестнице с деревянными ступенями колыхалось море зимних шапок и шляп. В надежде разглядеть хоть что-нибудь он подался вправо. Раиса стояла примерно на пятнадцать ступенек ниже. Чтобы иметь возможность разговаривать с Иваном, который остановился на ступеньку выше и позади нее, она развернулась и смотрела вверх. Лев попал в поле ее зрения. Он тут же нырнул за спину мужчины перед собой и, только доехав почти до самого низа, рискнул выглянуть снова. Проход разделялся на два туннеля, к поездам, идущим на север и на юг. Оба были битком набиты пассажирами, медленно продвигающимися к платформам, чтобы успеть на следующую электричку. Лев снова потерял жену из виду.

Если Раиса собиралась домой, она должна была проехать три остановки на север по Замоскворецкой линии и выйти на «Театральной», чтобы сделать пересадку. Ему оставалось только надеяться, что он не ошибается, и Лев протиснулся на платформу, глядя по сторонам, всматриваясь в напряженные лица справа и слева — все они были обращены в одну сторону в ожидании поезда. Он дошел уже до середины платформы, но Раисы по-прежнему нигде не было видно. Может, она села на поезд, идущий в другую сторону? Внезапно какой-то мужчина перед ним шагнул вбок, и Лев увидел портфель Ивана. Раиса обнаружилась рядом с ним; они стояли у самого края платформы. Лев был так близко, что, протяни он руку, мог коснуться ее щеки. Стоит ей чуть-чуть повернуть голову — и они встретятся взглядами. Она почти наверняка могла заметить его краешком глаза и если до сих пор не увидела его, то только потому, что не ожидала увидеть. А спрятаться ему было негде. Лев принялся протискиваться дальше, ожидая, что она вот-вот его окликнет. Он не сумеет сделать вид, что оказался здесь случайно. Раиса сразу же поймет, что он лжет и что он специально преследовал ее. Он отсчитал двадцать шагов и остановился у края платформы, глядя на мозаику перед собой. По его лицу ручьями струился пот. Он не осмеливался вытереть его и взглянуть в ее сторону из боязни, что она его увидит. Лев попытался сосредоточиться на мозаике, демонстрирующей военную мощь Страны Советов, — на ней был изображен танк с поднятым вверх стволом, по бокам которого стояли тяжелые артиллерийские орудия, а на броне размахивали автоматами советские солдаты. Очень медленно он повернул голову. Раиса разговаривала с Иваном. Она не видела его. Из туннеля платформу обдало порывом теплого воздуха. Приближалась электричка.

Когда все головы повернулись в ее сторону, Лев вдруг заметил какого-то мужчину, который глядел прямо на него, не обращая внимания на поезд. Он лишь скользнул взглядом по Льву, и глаза их встретились на какую-то долю секунды. Мужчине на вид было лет тридцать. Лев никогда не встречался с ним раньше, но мгновенно понял, что это — его коллега-чекист. На платформе находился еще один оперативник госбезопасности.

Толпа подалась к дверям поезда. Агент исчез. Двери открылись. Лев не пошевелился; он стоял, отвернувшись от электрички, по-прежнему глядя туда, где только что были эти холодные глаза убийцы-профессионала. И только когда его стали толкать пассажиры, выходящие из поезда, он пришел в себя и сел в вагон, соседний с тем, в который вошла Раиса. Кем был этот оперативник? Почему они отправили еще одного агента следить за его женой? Или ему уже не доверяют? Ну разумеется, не доверяют. Но он никак не ожидал, что они решатся на такие крайние меры. Он протиснулся к окну, из которого виден был соседний вагон, и увидел руку Раисы: она держалась за поручень. Второго оперативника нигде не было видно. Двери вот-вот должны были закрыться.

Агент вошел в тот же самый вагон, что и Лев, миновав его с деланным безразличием и остановившись в нескольких метрах поодаль. Он был ловок и опытен, сохранял спокойствие, и, если бы не тот краткий обмен взглядами, Лев мог бы и не заметить его. Но оперативник следил не за Раисой. Его приставили наблюдать за Львом.

Он должен был сразу догадаться, что ему не дадут возможности одному провести эту операцию. Существовала вероятность того, что он перешел на сторону врага. Они могли заподозрить, что он работает вместе с Раисой, если она шпионка. Начальство хотело убедиться в том, что он выполнит свою работу должным образом. Все, о чем он доложит, будет перепроверено с помощью второго оперативника. Поэтому сейчас ему было жизненно необходимо, чтобы Раиса отправилась домой. Если она зайдет куда-нибудь еще, в случайный ресторан или книжный магазин, в неблагополучный дом, где живут неблагонадежные люди, то подвергнет себя смертельной опасности. Единственная ее надежда, причем довольно-таки призрачная, заключалась в том, чтобы не делать и не говорить ничего предосудительного, ни с кем не встречаться. Она могла только работать, ходить по магазинам и спать. Любой другой ее поступок будет неизбежно истолкован не в ее пользу.

Если Раиса направляется домой, она проедет на поезде еще три остановки и сойдет на «Театральной», где пересядет на Арбатско-Покровскую линию и поедет на восток. Лев оглянулся на оперативника. Кто-то из пассажиров встал, готовясь выходить, и тот опустился на освободившееся место. Сейчас он делал вид, что смотрит в окно, без сомнения, внимательно наблюдая за Львом уголком глаза. Агент понял, что его засекли. Не исключено, что в этом и состояло его намерение. Но все это не имело никакого значения, если Раиса ехала домой.