Внутренний голос - Виктория Самойловна Токарева

вода в колодце. Они все время пополнялись за счет процентов. Банки в Израиле прочные. Можно не беспокоиться о будущем. Денег хватит на четыре поколения вперед, если, конечно, бомба не упадет на голову. А такое в Израиле случается, и довольно часто. В каждом доме предусмотрено бомбоубежище.

Максиму исполнилось тридцать лет. Надька хотела, чтобы он женился на хорошей еврейской девушке из богатой семьи.

Богатые девушки привыкли к благосостоянию и не охотятся как хищницы. Выходят замуж не по расчету, а по любви. А бедные именно охотятся, как акулы, норовят оторвать кусок побольше.

Максим влюбился. Он приглядел себе девушку на очередной свадьбе. Имя Вероника. Максим звал ее Верона. Верона – итальянский город, в котором родились Ромео и Джульетта. Все остальные звали Вера. Имя короткое, легкое для произношения, но слишком советское. Оно упрощало предмет любви.

Макс и Верона спали, сплетясь как две змеи. Макс ее постоянно жаждал и стремился к обладанию.

– Не спеши, – умоляла Верона.

Но Максим именно спешил, боялся, что Верону отнимут и приватизируют.

Надьке Верона не нравилась. Во-первых – бедная, откуда-то из-под Архангельска. Надо было ехать в Израиль, чтобы встретить Верку из Архангельска.

Выглядела Вероника отвратительно, с точки зрения Надьки. Губы, накачанные гелем, торчали вперед. Прическа короткая и зачесанная назад, как у Сталина. Брови, нарисованные дугой, как у клоуна. Они не смывались, поскольку ей накололи тату. Всегда одно и то же выражение лица: губы вперед, брови дугой, не хватает кольца в носу. В довершение Надька была уверена, что эта хитрая Верка оберет ее сына, обдерет до ребер и бросит. Он будет страдать, потому что никогда не встречался с предательством и сам не способен предавать.

Надька нервничала. Марк Григорьевич успокаивал.

– Ему жить, – рассуждал Марк.

– Если он на ней женится, моя жизнь будет поругана. Тогда зачем мне все это? – Надька разводила руки по сторонам.

В глазах Надьки стояло настоящее отчаяние. Она начинала рыдать.

– Не надо бежать впереди паровоза, – успокаивал Марк. – Максим не собирается менять свою жизнь.

Но Марк Григорьевич ошибался. Макс решил жениться. Вероника торопила со свадьбой. В воздухе висел один и тот же вопрос «когда?».

Но свадьба – это траты. А траты – это деньги. А деньги – у родителей.

Макс отправился к родителям. Состоялись переговоры.

– Я не согласна с твоим выбором, – спокойно объявила Надька.

– Ты не согласна, а я люблю.

– Хорошо, – согласилась Надька. – Иди и женись. Но с этой минуты я снимаю тебя с довольствия. Больше ты не будешь получать от нас ни единой копейки.

– А как я буду жить? – не понял Макс.

– За свой счет.

– У меня нет счета.

– Пусть твоя Верона оторвет зад от стула и пойдет работать.

– Кем?

– Официанткой. Горничной. Что она умеет?

– Она окончила медицинское училище.

– Пусть учится на массажистку.

– Трогать руками голых мужиков?

– Ты тоже можешь пойти работать. Импресарио, например.

– Ты издеваешься?

– Вовсе нет. Тебе тридцать лет. Взрослый мужик.

Макс поднялся и ушел. Но задумался. Как жить? На что жить?

На очередной вопрос Вероны «когда?» Макс ответил:

– Давай не будем торопиться.

Вероника поняла, откуда ветер дует. Надька.

Когда-то английский король Георг V отказался от трона во имя любви. Макс не откажется ни от чего. Даже от зубной щетки он не откажется. Почему? Потому что он не привык быть самостоятельным. Вечный ребенок. И еще потому, что он обожал свою мать. Он любил маму больше чем себя. А значит, больше чем Верону. Потому что Верона – часть его, Макса, а мама не часть Макса – все. И даже ее запах был как воздух для утопающего.

Вероника – не дура. Она все быстро поняла, все оценила. Напрашивался вывод: надо делать ноги и ловить свою судьбу в другом месте. Макс ей нравился. Он был красивый и порядочный парень, но брать его следовало только в комплекте с отцовскими деньгами. А оторванный от счета в банке Макс становился приятной нагрузкой. Как сын.

Когда Макс сам шел в руки – это одно. А когда за него надо сражаться – это другое. Надька непобедима, как Афганистан.

Постоянной работы у Макса не было. Ему не нравилось зависеть от кого бы то ни было. Не нравился коллектив. В коллективе обязательно находился какой-нибудь козел, которого не хотелось видеть.

Макс привык лениться. Считается, что лень – это недостаток, а на самом деле лень расслабляет, как теплое море.

Есть такое выражение: «О! дольче фарниенте» – блаженное ничегонеделание.

Жизнь течет вокруг тебя и обтекает, и ты можешь вникнуть и наблюдать. В конце концов, принц Чарльз тоже не ходит на работу. Носители голубых кровей не зарабатывают себе на хлеб в поте лица. Просто живут в свое удовольствие. Вот и Макс живет в свое.

Вероника собрала свои шмотки и уехала в Москву.

Макс думал, что она его пугает. Рассчитывает на то, что он соскучится телом и душой и вернет ее обратно. Но нет. В Москве Веронике подвернулся взрослый мужик с успешным туристическим бизнесом. Надо ковать железо, пока горячо. Молодость проходит быстро. А молодость – капитал. Его надо вложить.

Вероника растворилась. Макс был оскорблен, а Надька ликовала.

– Я тебе говорила, а ты не слушал, – злорадствовала Надька. – Найдешь себе порядочную еврейскую девушку – и вперед на долгие года!

Порядочные еврейские девушки на дороге не валяются. Милка пыталась найти пару для Макса, но тщетно. Максу никто не нравился. Все порядочные были скучные, унылые. Каждый день похож на предыдущий. Зачем нужна такая жизнь?

Милка нашла агента по имени Фима, который пообещал протащить Макса в Голливуд.

Надька заплатила Фиме хорошие деньги и вручила кассету с готовым фильмом Маши Кучкиной.

Фима отослал кассету в Голливуд, но Голливуд промолчал.

Фима напомнил о себе. Ему сказали: «Ждите».

Надька стала ждать. Ничего не менялось.

– Пустое дело, – сказал Марк Григорьевич.

– Почему пустое? – насторожилась Надька. – Ты думаешь, Фима жулик?

– Нет, Фима не жулик. – Просто Голливуду не нужны русские операторы. У них своих тринадцать на дюжину. Карьера делается иначе.

– Как?

– Они сами должны заинтересоваться. Инициатива должна исходить от них. Как в сватовстве. Если невеста себя предлагает, она никому не нужна.

– Как можно отказаться, не зная человека?

Надька возмутилась и возненавидела. Кого? Всех.

Она любила только тех, кто любит ее саму и ее сына. А тем, кто равнодушен, отвечала тем же. Иначе не выжить.

Зачем тратить эмоции на пустоту?

Максим любил путешествовать. Больше других стран ему нравилась Италия. Люди не заморачиваются, говорят быстро,