Аферистка - Кристина Грэн

Вероятно, такое впечатление создавалось из-за его засаленной униформы. На ногах проводника были светло-коричневые ботинки с резиновыми подошвами — удобная, но неприличная обувь.

У этого человека были маленькие ступни и большой мясистый нос. Он пристально смотрел на меня. Такой взгляд в детстве повергал меня в панику. Мне казалось, что такие глаза могут присосаться ко мне, как медуза или пиявки. Такой взгляд был у моих одноклассников, когда они засовывали мне в пуловер майского жука и держали меня за руки, чтобы насладиться моим ужасом и муками. Или незаметно клали паука в портфель. Не имевшая друзей новенькая всегда становилась жертвой коллективной жестокости. В таких обстоятельствах во мне не могла развиться любовь к животным. Я любила только лошадей, которых отец покупал мне в Вене.

Должно быть, существуют женщины, которые любят проводников ночных поездов, и я пыталась понять их. Женщины любят мужчин, чтобы осознать свой страх и избавиться от своей мнимой или действительной слабости. То, что их любовь распространялась и на этого человека, казалось мне оскорбительным для представительниц женского пола. Я представила, как волосатые руки проводника ласкают женские плечи, грудь и спину. В этом мужчине не было ни капли нежности, ни одной достойной любви черты. Я вдруг представила, что в этот момент он думает обо мне, и мне стало противно. Чтобы прервать его мысли, я спросила, что сейчас делают другие пассажиры, и он ответил, что все они уже погрузились в сон.

Между мной и мужчиной моей мечты, который мог в любой момент выйти в туалет, стояла мрачная фигура проводника. И я решила возвратиться в свое купе. Сев у окна, я курила и смотрела на мелькающие за окном огни и перроны. Почему я села в поезд? Ведь я хотела есть, а не ехать куда глаза глядят. Клара утверждала, что люди окончательно стареют тогда, когда теряют способность действовать спонтанно. Клара, от которой я получила большинство своих знаний, погрузилась в своего рода оцепенение. Должно быть, она окончательно состарилась. Или, может, Клара просто ждала, когда умрет отец, чтобы похоронить его и начать новую жизнь? Клара всегда увлеченно рассказывала о дальних странствиях, но никогда в жизни не садилась в поезд дальнего следования. Из всех путешествий Брехта, о которых она мне поведала, наибольшее впечатление на меня произвело путешествие в Сурубая. Название завораживало меня. Мне казалось, что в нем слились все приключения мира, все преступления и страсти.

Сурубая.

Это была моя первая поездка за границу, несмотря на то что мы с Вондрашеком одно время жили в Швейцарии и Австрии. Я взяла с собой чек Пауля и большую часть денег из тех, которые в качестве чаевых давал мне Маркус.

Я слышала, как проводник ночного поезда в нарушение всех правил устраивал в нашем вагоне хорошо заплатившего ему пассажира из вагона второго класса. «Увидите, полки здесь намного мягче», — почтительным тоном говорил он, не испытывая никакого стыда.

Никто не стыдится в этом мире. Слово «стыд» окончательно вышло из употребления. Пауль обманывает финансовую службу фиктивными счетами за ремонт своих домов, которые он сдавал в аренду жильцам. У Луца счет в цюрихском банке. Маркус оформил свою домработницу под видом «научной ассистентки», чтобы уклониться от налогов. Геральд дает взятки и мошенничает. Вондрашек лежит при смерти. Все это не оправдывало моих действий, однако внушало мне чувство, что я нахожусь среди себе подобных.

Генрих, достойно проигравший соперник, научил меня боксировать. Вообще у мужчин можно многому научиться. И я считала, что в некотором смысле уже рассчиталась с ними за полученную науку, хотя главный счет мне еще только предстояло оплатить.

Монотонность убаюкивала, но когда раздался стук в дверь купе, я сразу же встрепенулась и подумала, что это ОН. Мое купе находилось рядом с туалетом, и человек в темных очках вполне мог спутать двери. Однако это был не Коэн, а проводник. Он спросил, не желаю ли я позавтракать. У проводника был австрийский акцент и такой взгляд, словно он никак не мог понять, кто я — порядочная дама или дорогая шлюха. Впрочем, для палача, с наслаждением выполняющего свои обязанности, разница между той и другой невелика.

Он стоял у двери с подносом в руках и внимательно смотрел на меня, как будто размышлял, что ему делать дальше — соблазнить или изнасиловать. Его нерешительный вид натолкнул меня на мысль сыграть с ним злую шутку. Игра, которую я затевала, была довольно жестокой, но проводник казался мне подходящим противником. Конечно, мне было страшно, я боялась потерпеть поражение. Но риск — дело благородное, хотя победа на сей раз не сулила мне большой куш. Речь шла о борьбе за саму себя, хотя в тот момент, когда обдумывала тактику игры, я этого не осознавала. Проводник был соперником, который, если говорить на языке бокса, умел хорошо держать удар, но сражался без огонька. Один из тех, кто, получив шанс начать атаку, наносил вялые удары. Однако у меня не было намерения входить с ним в клинч. Я хотела молниеносно одержать победу.

Купе в спальном вагоне очень тесные, и от физического присутствия этого человека в замкнутом пространстве рядом со мной мне стало холодно. Тем не менее я сняла куртку. Проводник смотрел на меня во все глаза. Странно, что он не чувствовал антипатию, которую я к нему испытывала, странно, что я вообще сидела в этом поезде и затевала бессмысленную дуэль. Мать Вондрашека умерла в сумасшедшем доме в восточной части Германии. Вондрашек бежал от своего прошлого, в некотором смысле я, наверное, делаю то же самое.

— Я никогда не завтракаю. Но если хотите, можете принести два коньяка и посидеть со мной. Или у вас дела?

— Все спят, — ответил он с ухмылкой, в которой чувствовалось торжество.

Он считал себя сильным и умным. Таковы все мужчины, или почти все. Даже бомжи в портовом квартале не утратили до конца мужской самоуверенности. По их мнению, в том, что они оказались на дне, повинны обстоятельства, а не они сами. Ад — это всегда другие, а не я сам, и чистилище тщеславий не придерживается никаких рамок и не знает стыда.

Проводник вернулся с бутылкой «Реми Мартэн» и двумя бокалами. Коньяк был из его личных запасов, из которых он снабжал пассажиров всевозможными товарами. Альфонс, так звали проводника ночного поезда, продавал сладости, презервативы, карты, порнографические журналы. Хороший приработок, ведь на официальную зарплату трудно прожить, имея жену, с которой он в разводе, и двоих детей. Альфонс увлекался мотоциклами и собирал оружие, которое провозил контрабандой из Швейцарии в Германию. Мир плохо устроен, и Альфонс тоже не отличался хорошими качествами, хотя и платил налоги, содержал семью и делился левыми доходами с начальником поезда.

Альфонс откровенно рассказал мне об этом, словно мы были сообщниками. В отличие от меня он был честным мошенником. Рядом со мной в купе сидел тот, кто, по мнению Маркса, должен был сделать общество более гуманным и освободить массы от гнета, кто, как ожидалось, должен был положить конец эксплуатации и возвестить наступление новой эры бесклассового общества. Рядом со мной сидел тот, кому Брехт в глубине душе не доверял, как и себе самому. Клара хотела стать актрисой, потому что чувствовала, что Маркса необходимо ставить на сцене, чтобы спасти красоту его идей.