Бегущая от любви - Барбара Картленд

— В Англии много дел, — помолчав, сказал он, — которыми нужно вплотную заняться. Отныне я стану гораздо больше времени уделять политике.

— Я уверена… это именно то, что вам нужно, — сказала Салена. — Вы не только значительный человек… вы., так умны… и справедливы…

Герцог улыбнулся:

— Надеюсь, вы правы. Но не все так верят в меня.

— Поверят, — убежденно сказала Салена. — Непременно поверят!

Герцог хотел сказать, что ему нужны ее помощь и вдохновение, но тень Имоджин все еще стояла между ними, и вместо этого он произнес:

— Мне пришла в голову отличная мысль: что, если нам с вами вместе обсудить дела, которые нужно сделать? Может быть, даже составить список.

— Вы имеете в виду что-нибудь вроде… «Добавлений к закону о детском труде»? — спросила Салена.

— Точно! — ответил герцог.

— В монастыре я слышала, что во Франции очень плохо оплачивается труд швей, — задумчиво произнесла Салена. — Настоятельница обожала читать нам лекции о таких вещах. И еще она говорила, что в Англии женщина должна пришить тысячу пуговиц, чтобы не умереть от голода.

— Вот на такие вещи мы должны обратить внимание и решить, что тут можно сделать, — решительным тоном подвел итог герцог и посмотрел в окно. — Жара спадает, — сказал он. — Пойдемте в сад?

Он встал и протянул Салене руки.

Он увидел, что на секунду она заколебалась, хотя всего час назад, не задумываясь, вложила бы свои ладони в его.

Любовь сделала герцога необычайно восприимчивым к малейшим оттенкам ее настроения, и он понимал, какие перемены вызвал в Салене неожиданный визит Имоджин.

Салена впервые увидела в нем мужчину, со всеми его желаниями и страстями.

Салена прошлась по гостиной, бесцельно касаясь рукой то одной, то другой вещи.

Герцог задумчиво наблюдал за ней.

Еще два дня назад она сидела бы у его ног и с непосредственностью ребенка болтала бы с ним.

Но с тех пор как Салена увидела Имоджин, в ее поведении появилась напряженность, которой до этого не было.

Она по-прежнему внимательно слушала герцога, и в ее глазах загорался свет, когда он входил в комнату, но в то же время она стала какой-то скованной.

— Вы неспокойны, — сказал герцог. — Быть может, настало время покинуть Танжер и устремиться на поиски новых впечатлений?

Он хотел удивить ее, и это ему удалось.

Салена резко повернулась к нему, и в ее широко раскрытых глазах застыл немой вопрос. Она быстро пересекла комнату и остановилась напротив герцога.

— Вы хотите… уехать? — спросила она.

— Я думал о вас, — сказал он. — У меня сложилось впечатление, что в последнее время вы скучаете здесь.

— Что вы, я не скучаю! — горячо ответила Салена. — Как я могу скучать, если я с вами? Это просто…

Она замолчала, и после паузы герцог спросил:

— Просто — что?

Салена села на пол возле его кресла и заговорила, глядя куда-то в сторону:

— Просто, — голос ее был тих, и герцогу пришлось наклониться, чтобы расслышать, — я не могу… не думать, что вы хотите навестить своих… товарищей и… задерживаетесь здесь только потому, что… добры ко мне…

— В прошлом, — ответил герцог, — меня частенько обвиняли в эгоизме, и в этом есть доля истины: как правило, я забочусь о своих интересах. — Он улыбнулся: — Будьте уверены, когда я захочу уехать, то сделаю это, не обращая внимания ни на вас, ни на кого-либо еще, — но я счастлив здесь, Салена.

Она подняла глаза и несмело на него посмотрела.

— Это… действительно правда?

— Уверяю вас, по возможности я всегда говорю правду, — с достоинством ответил герцог. — Ложь создает человеку слишком много ненужных проблем.

— Я верю вам, — сказала Салена. — И я тоже счастлива здесь. Но придет время, когда вам… так или иначе придется вернуться…

Понимая, что она тревожится о том, что будет с ней, когда этот день настанет, герцог ответил:

— Давайте не будем говорить об этом, пока время еще не пришло. Признаться, я не могу представить себе лучшего уголка на земле, чем Марокко в это время года.

Он убедил ее: во всяком случае, на данный момент. Тень, омрачавшая ее лицо, растаяла, лицо осветилось, и она улыбнулась.

— Тогда, если мы остаемся, — сказала Салена, — можно мне вместе с вами покататься на лошади сегодня днем или завтра утром? Пожалуйста!

Герцог уже собрался ответить, но внезапно вошел слуга.

— В чем дело? — нетерпеливо спросил его герцог.

— Вас желает видеть какая-то леди, хозяин. Она говорит, что это очень важно.

— Леди? — переспросил герцог.

— Леди, которая была здесь позавчера. Она чем-то очень взволнована.

Герцог нахмурился.

Он дал указание: не впускать в дом никого, ни под каким предлогом, — но знал, что если Имоджин будет настаивать, слуги в конце концов ей уступят.

А если Имоджин взбрело в голову поговорить с ним, она не уйдет, пока не добьется своего.

Герцог встал и положил руки Салене на плечи.

— Это ненадолго, — сказал он. — А потом я велю седлать лошадей, и мы отправимся на прогулку, как только солнце перестанет палить.

— Это замечательно! — воскликнула Салена, но герцог заметил, что когда она смотрела ему вслед, на ее лицо опять легла тень.

Оставшись одна, Салена решительно встала.

Она была очень взволнованна и ощущала в груди какую-то странную боль.

Зачем прекрасная леди Мортон, которая разговаривала с герцогом только позавчера, пришла снова? Что ей от него нужно? И если она хотела с ним поговорить, не проще ли назначить встречу у нее?

Вопросов было много, но ни на один Салена не могла найти ответа. Она вышла через открытую дверь на веранду.

Залитый солнцем сад был прекрасен, но впервые его красота не вызвала у Салены никаких чувств.

Она могла думать только о прекрасном лице леди Мортон и о том, что сама она по сравнению с ней выглядит блекло и неприметно.

Салене не сиделось на месте; она прошла в самый конец веранды, откуда открывался вид не на море, а на горы, голубые и лиловые на фоне неба.

Это было прекрасное и величественное зрелище, но ничто не могло успокоить Салену и унять боль у нее в груди.

Внезапно она услышала какой-то звук в саду.

Он был негромким и больше всего напоминал писк какого-то зверька.

Она прислушалась, не понимая, что это могло бы быть. Писк повторился. Потом еще раз.