Паладин. Начало - Юрий Грушевный

парня вся ситуация оказалась слишком непривычной и сложной. Он, как это любили говорить на земле, «вышел из себя». В психологии много разных терминов на эту тему, говорящих о том, что рациональная часть сознания отключилась, и мозг начал оперировать только эмоциональной, которая транслировала только злость на ситуацию.

Гереса, очевидно, раздражала вынужденная поездка в захолустную деревню. Такие, как он, обычно распускают свой павлиний хвост на балах и в замках, а общаться с деревенскими считают ниже чести и достоинства.

Дополнительным ударом для баронского сына стал факт, что он, снизошедший с небес столицы, здесь не главный объект внимания. В понижении его чувства социальной значимости виноват был не кто иной, как я. Нарисовался такой, на его землях, не сотрешь. По этой причине разговаривать разговоры с ним в таком состоянии бессмысленно, будем действовать невербальными методами коммуникации, к которым я здесь уже начинаю привыкать.

Ненависть противника — это хорошо, чувство превосходства тоже. Заставят его допускать ошибки. Главное — справиться так, чтобы не нажить кровного врага.

Я в курсе привычек героев многих литературных произведений — активно наживать себе кучу врагов с самого начала произведения. Потом тащить их по сюжету за собой как обвешанный багажом с ног до головы отец семейства в аэропорту. Постараюсь, чтобы у меня вышло иначе, ведь я считаю себя человеком гуманным и разумным. В любом случае убивать или калечить парня я не стану.

Ансель для приличия попробовал отговорить меня и даже пообщался на эту же тему с Зауром, но каких-либо успехов не достиг. Все же мы не убивать друг друга пошли, а так он порядочным хозяином себя показал и зрелище местным не сорвал.

Выйдя на задний двор таверны, мы встали в его центре. Так как биться сталью никто не планировал, большой зоны отчуждения вокруг нас не образовывали:, распределившись вокруг дуэлянтов, местные и баронские умолкли, практически застыв на своих местах, переваривая очередное потрясение. Драка баронского отпрыска и героя Богини в этой деревне могла произойти только на свитке с легендами или в невероятной истории, рассказанной по пьяне в таверне. Никак иначе.

Посмотрим, чье кунг-фу сильнее. Отточенные за века стили рукопашного боя с Земли или местные школы мордобоя. В любом случае, вызов во всеуслышание я принял.

К Гересу направился Заур, видимо, в попытке что-то сказать или отговорить в последний раз. Получив в ответ резкий останавливающий жест, он скривился и вернулся к толпе. Мой оппонент скинул кольчугу и ножны, снял с пояса ремень со склянками, не вытянув ни одну из них, и положил все аккуратной кучкой в стороне. Это хорошо, честный мальчик. После чего вернулся ко мне.

Ансель обошел толпу и, встав сбоку от нас, глубоко вздохнул, после чего произнес:

— Именем старосты деревни Прилесная, я засвидетельствую поединок между сыном барона Гересом Зорким и посланником богини Лотаром. Вы готовы?

Ответом ему было два коротких кивка от нас, буравящих друг друга взглядом.

Все это время я подготавливал себя практиками дыхания и анализом движений и поведения противника. Судя по тому, как он разоблачался, правша. Хоть и делает железное лицо, нервничает, так как некоторые движения утратили плавность и можно было уловить даже дрожь. Это хорошо. Если нервничает, значит, неопытный, и есть опасения и страхи проиграть.

— Начали! — скомандовал староста.

Герес развернулся ко мне фронтально, правую ногу завел за левую, обе руки согнул в локтях и расположил правую над левой. Ладони раскрыты. Стойка специфичная для различных восточных практик, но не практичная, так как неустойчива к фронтальным тычкам и ударам.

Я же встал в обычную боксерскую стойку. Очевидно по раскрытым ладоням — парень постарается перехватить мою руку и провести какой-то хитрый захват с выходом на болевой прием. Я не был профессиональным бойцом в прошлом мире, но занятия единоборствами и просмотр соответствующих фильмов давали о себе знать.

Сделав выпад навстречу с обманным движением левой руки, как бы начиная джеб, резко вернулся в стойку. Парень бросил взгляд на атакующую руку и потянулся корпусом вперед. Да, все верно, тебе надо дотянуться и схватить меня руками, точнее, за руку или элементы одежды. По этой причине ты смотришь не в глаза или на плечи, а следишь за рукой, по этой же причине ты напрягаешь выставленную вперед свою рабочую правую.

Ну что же, все ясно. Теперь осталось положить тебя без летальных травм и с нужным мне исходом. Летящий прямой ты так никогда не поймаешь, сколько бы не обыгрывали красивые блоки и перехваты в земном азиатском кино. Если прямой удар натренирован и «поставлен», скорость руки опережает весь комплекс встречающих клеток нервной системы. Даже у нетренированного бойца она в районе четырех метров в секунду, у меня же, скорее всего, подходит к семи или восьми. Рекорд на Земле, насколько я помнил, принадлежал Киту Лидделлу с невероятными двадцатью метрами в секунду.

Все эти мысли пронеслись за мгновение в моей голове. После чего, сделав маятник и ожидаемо уведя местного борца первым витком влево, я резко ушел вправо, перебросил вес на правую ногу и, развернув левое плечо назад, выбросил правую руку в открытое лицо оппонента. Уже на подлете, слегка расслабил руку, чтобы не переломать челюсть или не убить твердым кулаком. Конечно, рисковал сломать кисть, но, помня свою регенерацию, которая залатала на мне шрам над бровью за полтора дня, решил, что игра стоит свеч.

Чуда не произошло: парень не успел поймать мою руку, хоть и дернулся, разворачивая руки и корпус в сторону летящего удара. Опасная прыть для земного соперника. Не будь я тоже модифицирован и не будь он правшой, пришлось бы работать с последствиями его захвата. Удар получился смазанным, кисть обожгло острой болью, но после попадания голова Гереса резко откинулась, и парень поплыл и начал заваливаться. Готов. Увидев результат, я быстрым подшагом приблизился и подхватил его под руки.

Заур тоже мгновенно очутился рядом, причем я даже не заметил, как. Испугавшись контрольной атаки с моей стороны или чтобы не дать парню упасть, он переместился к нашей мило обнимающейся паре и подхватил Гереса с другой стороны.

Толпа взорвалась радостными криками. Деревенские, конечно, болели за меня, баронского сына большинство из них видели впервые, а я уже примелькался. Да и Безликая и её герои — это местный символ, а барон и его дети — местная данность.

В какофонии звуков кричащих людей охранник Гереса, принимая все еще висевшего на мне подопечного, пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

— Впечатляет. Как я понял, он проиграл