На бывшей Жандармской - Нина Васильевна Цуприк

землянки, делили патроны, разбирали и собирали винтовки. На военных занятиях они видели, как это делали красногвардейцы. Жаль, пострелять было нельзя…

О винтовках они решили доложить командиру Могилеву. Но не нашли его. Возле ворот завода плотным строем стояли рабочие, о чем-то взволнованно говорил Иван Васильевич.

Николка с Ахметом тоже стали слушать. Они поняли, что в городе еще не бывало таких тяжелых дней, как сейчас. Что белочехи появились здесь не случайно: все делается по коварному плану врагов революции.

Белочешские офицеры, подкупленные англо-французской и американской буржуазией, обманули своих солдат, сказали им, что большевики мешают проехать на родину. А сами никуда не торопятся. Три дня тому назад белочехи захватили ночью склады ревкома с оружием. Теперь вошли в город и открыто занимают его.

Оружие осталось только у красногвардейцев. Но его мало. Не сегодня-завтра нагрянут казаки, головорезы дутовцы.

— Трудно, товарищи, но надо бороться, — продолжал товарищ Кущенко. — От имени большевистской организации, от имени Совдепа и ревкома предлагаю всем молодым красногвардейцам покинуть город и пробираться на соединение с основными силами. Наши соседи, железнодорожники, тоже проводили своих…

— Домой бы сбегать, с матерью проститься. Хлеба на дорогу прихватить, — робко попросил молодой рабочий.

— И думать об этом нельзя! Каждую минуту сюда могут нагрянуть враги, — строго прервал его Иван Васильевич.

— Ничего, сынок, иди. Мать и так благословит на святое дело, — проговорил отец рабочего и обнял сына.

Только отряды красногвардейцев успели скрыться в лесу, подступавшему с правой стороны к заводу, как к воротам подошли вооруженные белочехи.

Вскоре завод был оцеплен со всех сторон. В проходной и возле дверей мастерских встали патрули.

* * *

Больше здесь делать было нечего, и друзья отправились по занятому врагом городу. Солнце будто застыло, повиснув багровым шаром над крышами домов. Напряженная предвечерняя тишина охватила рабочие поселки.

Зато городские богатеи высыпали на улицы.

— Пожалте в лавочку-с! Лучший товарец приберег для дорогих гостей.

— Откушайте балычка! Ветчинки-с! Для вас хранили, спасители вы наши, — низко кланяясь, зазывали офицеров лавочники и содержатели кабаков.

Из освещенных окон богатых домов неслись песни и смех, гундосили граммофоны. По улицам ходили военные патрули.

Николка с Ахметом почувствовали себя лишними в родном городе, где все изменилось, перевернулось. Наконец, Николка не выдержал:

— Знаешь что, Ахметка? Пойдем своих догонять.

— Айда, — понял друга Ахмет. — Винтовка есть, патрон тоже…

Но уйти в Красную Армию ребятам не удалось…

Последний ужин

Черная туча плотным пологом повисла над крышей дома, над тревожно спящим поселком, двигалась медленно, тяжело.

Вот она подползла к луне, и та исчезла. Стало темно и жутко.

Федя прижался к теплому плечу матери и не отрывал глаз от почерневшего неба.

— Что папы так долго нету? — тихо спросил он.

Александра Максимовна ничего не ответила. Лишь коротко вздохнула и погладила сына по голове.

Не первый вечер коротали они вместе. Управятся с домашними делами, угомонят малышей и усаживаются рядышком на лавочку возле окна.

Далеко в конце улицы пропел петух. Остальные будто того и ждали. Тут и на часы не смотри: двенадцать. Петухи время знают.

Сонно брехнул соседский Полкан. Ему ответил другой пес. Наконец, все смолкло. Только где-то цокали по мостовой конские подковы.

Но вот послышались торопливые шаги. Звякнула железная щеколда.

— Папа идет! — Федя метнулся в сени.

— А тебе, сын, чего не спится? — пригнувшись, Иван Васильевич перешагнул порог. Федя обхватил шею отца руками, прижался к нему, ощутив знакомый табачный запах.

Отец осторожно отстранил сына и начал поспешно раздеваться. Повесив пиджак и кепку на гвоздь возле дверей, Иван Васильевич достал с полки рыжий портфель, вытряхнул из него кучу бумаг и стал быстро их сортировать, раскладывать.

Федя вгляделся в лицо отца. Оно потемнело и осунулось. Глаза казались большими, губы сурово сжаты. А на лбу — морщины.

— Что еще случилось? — тревожно спросила Александра Максимовна.

— Да-да… случилось, — пробегая глазами бумажку за бумажкой, ответил отец. Потом он словно очнулся: — А, Саша… Ты что? С ужином возишься? Не до ужина сейчас… Помоги-ка мне.

Иван Васильевич собрал со стола отложенные бумаги и целой охапкой понес их к печке.

— Теперь еще и казаки нагрянули… По всем поселкам шарят. Могут и к нам явиться. Все эти бумаги надо сжечь до единой… Люди пострадают, — услышал Федя приглушенный голос отца. Сын так и стоял возле стены, широко раскрыв глаза.

Отец подносил каждую бумажку к огню, вспыхивало яркое пламя, бумажка корчилась, превращалась в черный пепел.

Когда сгорела последняя бумажка, мать открыла заслонку, замела заячьей лапкой пепел в загнетку и перемешала с золой. А на огонь поставила чугунок и подбросила щепы.

— Вот и все, — проходя мимо Феди к рукомойнику, отец пошутил: — Что нос повесил, герой? Мы еще повоюем! Придет и на нашу улицу праздник!

— А с тем как? — озабоченно кивнула головой Александра Максимовна на входную дверь.

— Да-а, это на огне не спалишь… Будем надеяться, что не догадаются искать на самом виду. Идем-ка…

Они вышли в сени. Там, за дверью, стоял огромный сундук, окованный железом. В него складывали старые шубейки, ботинки, пиджаки — все, что уже и носить нельзя и выбросить жаль: авось пригодится в хозяйстве. Туда же на лето складывали пимы, пересыпанные нюхательным табаком, чтобы не съела моль.

Федя видел, как мать зачем-то взяла половичок и постелила на крышку сундука, а сверху нагромоздила перевернутые ведра, туески, горшки, словно сундук стоял там для просушки кухонной утвари.

«Что они там делают?» — с недоумением подумал Федя. И вовсе было непонятно, почему отец сказал матери:

— Какая ты догадливая… А теперь и перекусить можно.

Проснулись младшие ребята. Лишь маленький Миша продолжал крепко спать, раскинув ручонки.

— Папа пришел! Папа! — обрадовались Марийка с Сережей, вскакивая с постелей.

— Вот они, грузди! — Иван Васильевич широко раскинул руки, подхватил ребят и начал кружить по комнате, приговаривая: — Сели-сели в карусели и пое-ха-ли…

— Не до вас папке. Устал он, идите спать, — строго прикрикнула на ребят Александра Максимовна.

— Не сердись, рано еще им знать про наши беды.

— Ужин остынет.

— Будете со мной ужинать? — обратился Иван Васильевич ко всему семейству.

— Будем, будем.

За окном стояла черная предрассветная темнота. Чуть накрапывал дождь.

„Куда увели папку?..“

Крепко спится перед рассветом. На широкой деревянной кровати посапывали ребята. Засыпая, Федя слышал, как отец, лежа в постели, рассказывал матери шепотом что-то про аресты и обыски. Слышал, как вздохнула мать, перевернулся на другой бок и заснул.

Разбудил его громкий стук в дверь. Кто-то ударил по окнам, зазвенели и посыпались стекла.