Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская

В это время официант принес заказ: поставил два блюда с дымящимися пельменями, корзиночку с хлебом, сотейник со сметаной и графинчик водки с тремя рюмками.

— Вот это да! — с восхищением прицокнула языком Серафима. — Пельмешки, водка — все, как надо. И это в такую жарищу.

— Никакая не жарища, здесь же кондиционеры. Даже прохладно. И потом, если жарко, так что, без горячего оставаться? — возмутилась Алька.

— Действительно, — хмыкнула Серафима. — Ладно, плесните и мне тогда в рюмашку. Я тоже хряпну, вся на нервах.

— Поняла, Веревкина, — человек на нервах? Будь добра, выпей тоже. Поддержи компанию, — Светка быстро разлила водку по рюмкам.

— Я не могу, у меня завтра серьезное мероприятие — званый ужин.

— Свинья ты, Рёва. Там человек умер, все нервничают, мы тоже на мушке, а у нее завтра, видите ли, серьезное мероприятие. Чистая свинья. Зараза просто.

— Да ладно, не ругайся, махну рюмочку под пельмешки.

Собеседницы выпили, Светлана с Алевтиной набросились на пельмени, Серафима занюхала кусочком хлеба.

— Я не поняла, о чем вы сейчас говорили? Кто там умер?

— Так Фомина и умерла, убили ее только что, — Алька говорила, приглушив голос и пригнувшись к столу. Светка со всей силы наступила ей на ногу и зачастила:

— Не, ну как убили… Мы точно не знаем, просто слышали. Серафима ахнула:

— Да вы что? Где вы слышали, кто вам сказал?

— В очереди бабки сидели и говорили, что, мол, слыхали ли вы, что такую-то тетку убили? — и Пустозвонова сделала Альке страшные глаза.

— Ничего себе. Теперь Зотикова покрутится, как уж на сковородке.

И Серафима с довольным лицом принялась разливать по рюмкам новую порцию водки.

— А кстати, что значит убили? Ограбили, что ли? Там, как я понимаю, было что грабить. И что же теперь Елизавета Петровна делать будет? Через кого товар сбывать? Не иначе, как полностью на Аньку переключится? А она еще та штучка, это ей не Фомина.

Медсестра выпила водки, уронила голову на руку и загрустила.

— Я вам вот что, девоньки, скажу, не ходите вы больше в нашу клинику, пока и с вами какой беды не случилось. Не вашего ума дело — с лекарственной мафией бороться.

Светка тоже подперла голову рукой, а второй в это время пыталась наколоть на вилку пельменину.

— Слушайте, Серафима, — начала она говорить заплетающимся языком, — мы ни с какой мафией не боремся. Мы абсолютно мирные девушки. Мы просто хотели…

— …купить лекарство подешевле, — медсестра закончила предложение за нее. — Прекратите брехать. Вынюхивали вы, и это сразу видно. И на Фомину ссылались, а сразу после этого ее пришили. Вы что, правда, ничего не понимаете или косите под идиоток?

— А с чего вы решили, что Фомину прикончили из-за этого? У нее внук наркоман, может, ему нужна была очередная доза, а бабка денег не дала, вот он ее и того, — Алька жалобно посмотрела на Пустозвонову.

Та выпила еще водки и апатично сунула пельмень в рот.

— Ага, именно внук и пришил бабку. Успокаивайте себя этой мыслью, прячьте голову в песок. Я вас предупредила, девоньки: все, успокойтесь. К Зотиковой на таких крутых тачках приезжают! Сплошные джипы. И вы бы только видели те рожи.

— А что, эти, которые на джипах, товар из Белоруссии возят? Они челноки? — Светка встрепенулась. — Номера машин вы не запомнили?

— Не запомнила, и не собиралась. Мне жить охота, мои дорогие. А вам, видимо, нет, — сказала Серафима вставая.

Она накинула на себя ремень сумки так, как носят почтальоны, и, махнув рукой, поплелась из кафе.

— Странно, — пробормотала Пустозвонова. — Она ж деньги забыла с нас за информацию взять… Ну и ладно. Я вот одного не могу понять. При чем здесь Белоруссия? Остапов сказал, что таблетки, которые были в той бандитской баночке, ничего общего с «Онколайфом» не имеют. Набадяжено там черт знает что. Значит, мы имеем дело с подпольным производством. А Зотикова просто продает лекарство, купленное в дружественной стране.

Она внезапно сыто икнула.

— Ты что, Светка, пьешь, как сапожник, с утра пораньше? Ты слышала, что нам сказали? Не лезьте, мол, а то будете следующими. Так что давай все расследование передадим в руки Остапова, а сами притихнем.

— Ну да, притихнем, — ответила Светка неожиданно трезвым голосом, — а преступники тем временем выкрадут не только сарафан, но и тебя саму.

— Ты что думаешь, Остапов не узнает, кто это сделал? Он ведь серьезно за дело взялся, — с теплотой в голосе сказала Аля.

— Может, и узнает, — Светка глумливо хихикнула. — Когда ты в ящик сыграешь, тогда и узнает. Вот мы с тобой, Рёва, выяснили, от кого уходят лекарства, разузнали про Фомину, про эту клинику, про джипы. А твой Остапов сильно продвинулся? Даже про сарафан твой ничего не знает. Боюсь я, Рёва, что Степану нужно от тебя только одно…

— Что одно? — застыдилась Алевтина.

— Да работа твоя, вот что, — и Светка снова махнула рюмку.

В клубе «21» царила торжественная атмосфера. Шикарно сервированный стол, высокие стулья, приглушенный свет, дорогая посуда, канделябры… После окончания ритуала принятия новых членов в клуб участники переместились в зал, где ожидался сюрприз, подготовленный Остаповым.

Посреди зала, около стола, заставленного напитками, стояла Алевтина. Она была в элегантном платье — футляре модного в этом сезоне мятного цвета. На другом столе, возле которого замерло несколько официантов, стояли блюда с закусками. Третий стол был уставлен фужерами самых разных форм и размеров.

Заметно волнуясь, Остапов обратился к присутствующим:

— Прошу вас, господа, располагайтесь. У нас сегодня юбилейное мероприятие, посвященное пятой годовщине создания клуба. И по этому случаю руководство нашего заведения решило сделать всем подарок. Не судите нас строго, если не все получится, как мы запланировали. Итак, впервые порог этого клуба переступила нога женщины. Давайте ей и предоставим слово.

Алька стояла ни жива, ни мертва от страха. В голове был кавардак: мысли путались, имена, отчества, фамилии жен, дочерей, зятьев, тещ смешались. Во рту стало сухо, и когда Степан предоставил ей слово, она едва разлепила губы. Но как только она начала говорить, испуг сразу куда-то испарился, и Алевтина почувствовала легкий волнительный азарт. С ней так всегда бывало: она очень волновалась до начала события, а когда оно наступало, то становилась абсолютно спокойной.

Остапов не сводил с нее настороженных глаз. Однако по мере того, как Алевтина с горящими от возбуждения глазами рассказывала о презентуемом напитке, легко и виртуозно наливала его в выбранный фужер, безошибочно назвав имя-отчество члена клуба и сразу найдя его из множества других гостей, подносила его любимый напиток и предлагала сравнить его с новым, еще не испробованным, Остапов успокоился.