Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская

Алька бросила телефон на кровать и неожиданно для себя разрыдалась. Когда к ней через полчаса зашла Пустозвонова, Алька все еще плакала.

Светка бросилась успокаивать подругу.

— Что случилось? Остапов к тебе приставал?

Алька затрясла головой и покрутила пальцем около виска.

— Ну, а что тогда ревешь? — Светлана подбоченилась. — Или рыдаешь из-за того, что наоборот — он тебя не домогался?

Алька опять затрясла головой.

— Ну тогда что? Вечер завалила? Ну и наплюй. Сейчас поедем ко мне, выпьем, все обсудим…

— Опять «выпьем»? Да что же это такое, Свет, — Алька оторвала от подушки мокрое от слез лицо. — Мне Ванька звонил, а потом сказал, чтобы я ему никогда не звонила. А я только обрадовалась. А он… Мессалина…

Алевтина опять зарыдала. Неизвестно, как долго продолжалась бы истерика, если бы Светка не вылила ей на голову стакан воды. Алька вскочила, задохнулась от возмущения и бросилась в ванную. Приняв душ и успокоившись, она принялась за чай, приготовленный Светкой. И подробно рассказала о том, что с ней произошло за последние сутки.

Светка охала и ахала, особенно одобрительно она цокала языком, рассматривая визитки, которые оставили Алевтине благодарные члены клуба «21».

— Ух ты, смотри-ка, Анатолий Иванович Алферов, председатель правления «ТрастБанка», Евгений Егорович Саврасов, президент компании «Калий-Пром», Мурман Макарович Кобелидзе, генеральный директор строительного холдинга «Шале», Арсений Константинович Кошаков, медиамагнат и владелец сети супермаркетов «У Арсена». Веревкина! Это просто сказка какая-то! Вот это мужики — не то, что мой Пустозвонов.

— Слушай, твой Пустозвонов хоть и не генеральный директор всего на свете, но не пьющий и тебя любит. А эти все, как ты их называешь, «мужики» женаты, Свет, и не на тебе! И большинство из них меняет своих благоверных, как говорится, «одну сорока лет поменял на двух по двадцать». На кой ляд они тебе сдались, будут только по клубам ходить, — и Алька запихнула в рот целую сушку.

— Ой, не скажи, Веревкина, не все же они такие…

— Не все, вон Кошаков — верный муж. Но как говорится, это исключение только подтверждает правило. Знаешь, как они все на меня пялились?

— На тебя? — Светлана вскочила и заметалась по комнате. — Если уж на тебя пялились, представляешь, что с ними было бы, когда бы они увидели меня?!

— Можно подумать! Чем это я хуже тебя? — задвинув очередную сушку за щеку, с обидой проговорила Алька.

— Да не хуже, Аль, не хуже. Просто ты соблазнять не умеешь. А я вот так мимо бы прошла, плечиком повела бы, — и Светка прошлась мимо Альки, развратно виляя задом и демонстрируя тем самым свою привлекательность. — А с плечика, как бы ненароком, сползло платье, а на плече бы красовалась кружевная бретелька от бюстика.

Светка резким выбросом плеча вверх попыталась сбросить с него рукав майки, но фокус не удался, поскольку рукав зацепился за выступающую вверх костлявую поверхность и остался на месте.

Алька заржала и со словами «Учись, студент!» резко опустила плечи вниз. Шлейки сарафана сползли по округлым рукам практически до локтей. Светка обиженно плюхнулась на табуретку.

— Ты не понимаешь меня, Веревкина. Ты толстокожий бегемот, чуждый всего прекрасного и особенно — романтических образов. Ты всегда все умеешь опошлить. Боже мой, — провыла Светлана, заламывая руки, — ведь тонкую душу девушки со вкусом далеко не каждый поймет! Да что там не каждый — единицы! И в эти единицы ты, Веревкина, не входишь.

— Ну и мотай отсюда, я тебя вообще не звала. Приперлась, ехидна, и оскорбляет, — Алька так резко шмякнула рукой об стол, что вазочка с зефиром подпрыгнула, перевернулась, покатилась, и едва не упала, но была остановлена Алевтининой твердой рукой.

— И уйду, раз ты такая. Сама, значит, по клубам бегает, а подругу с собой не берет. А я, может, всю жизнь мечтала оказаться среди умных и интеллигентных мужчин. И эта женщина называет меня своей подругой! — голос Пустозвоновой перешел на визг, затем дал петуха, и через пару секунд она горько и безутешно зарыдала.

Наблюдая за фирменным эмоциональным срывом подруги, Аля поглядывала на часы и флегматично жевала сушки. Спустя ровно пять минут Светлана успокоилась, слезы иссякли. Однако девушка еще долго сетовала на то, что у Альки нечего выпить для снятия стресса.

— Рёва, я же не прошу у тебя все время пить. Но если человек разнервничался, он просто о-бя-зан выпить, иначе его здоровью не позавидуешь.

— Свет, ты мне голову не морочь, ты чего ко мне приехала-то? Небось, заняться расследованием? Ну так давай им и займемся.

— Ой, да, — встрепенулась Светка. — Совсем забыла. Давай заниматься. Только знаешь, я полночи не спала, все думала, что нам сейчас делать, и ничегошеньки не придумала.

— Я тоже думала, и только одна идея мне показалась правильной — надо идти к золовке Фоминой. К Анне Винниковой.

— Я тебя умоляю, — сказала Светка тягуче, — как мы к ней пойдем, как к Зотиковой? Типа «Привет, продайте нам таблеточек по скидке»? Да и вообще, с чего мы взяли, что это скидочное лекарство имеет какое-то отношение к тому трупу из поезда?

— Здрасьте, пожалуйста, приплыли. Как это чего? Во-первых, и там и тут «Онколайф». Светка хмыкнула.

— Во-вторых, он распространяется нелегально. В-третьих, лекарство, которое проверил Остапов, сплошная липа. Нет там полезных веществ.

— Положим. А откуда ты взяла, что лекарство, которое распространяет Зотикова, того же состава? Мы ведь этого не знаем. Поняла, мисс Марпл?

— Ты прекратишь обзываться? Мисс Марпл была старухой. К тому же расследование мы ведем на пару, а ты все валишь на меня.

— Ладно, не гоношись. Иди собирайся. В машине придумаем, куда нам идти. Когда Алевтина отошла к шкафу, подруга произнесла:

— А с мисс Марпл у тебя есть общее. Она тоже была старой девой.

И Светка быстро выскочила за дверь, крикнув, что будет ждать Альку в машине.

Вениамин Петрович Подберезкин лежал на шезлонге, который предварительно оттянул в тень. Эта жара могла убить кого угодно, поэтому немудрено, что он, катаясь полдня на машине без кондиционера и с закрытыми окнами, получил тепловой удар. Провалявшись три дня в больнице, он, наконец, был отпущен домой. Остапов заявил, что выходить на работу Подберезкину пока рано, лучше сначала восстановить здоровье. Чем Вениамин Петрович и занялся.

И вот уже второй день ничего не делал, а только лежал в тени роскошного сада своего загородного дома. Вообще-то, настоящие размеры и богатство особняка не афишировались. На работе знали, что у Вениамина Петровича есть обычный дачный участок где-то за городом, но на самом деле это была самая настоящая усадьба. Здесь можно было бы жить постоянно, но далековато добираться до работы. Да и вдруг кто заедет в гости или по рабочим делам. А этого Подберезкину не хотелось.