Тревожные люди - Фредрик Бакман

Джим: Прекрасно.

Эстель: Тогда мне так не показалось. Мы с Кнутом из-за этого здорово поругались.

Джим: Понимаю. Но давайте вернемся к Юлии и Ру – чем они были заняты до того, как появился грабитель?

Эстель: Они держат птиц. И все время ругаются. Но выглядит это мило. Та, вторая пара – Анна-Лена и Рогер – тоже постоянно ругалась, но это совсем не выглядело мило.

Джим: По какому поводу они ругались?

Эстель: Из-за кролика.

Джим: Из-за какого кролика?

Эстель: Ой, скажу я вам, это долгая история. Они еще ругались насчет цены за квадратный метр. Рогер говорил, что все взвинчивают цену. Он сказал, что эти проклятые риелторы, чертовы банкиры и стокгольмцы манипулируют рынком недвижимости.

Джим: Погодите, он что, имел в виду, что люди с гомосексуальной ориентацией манипулируют рынком?

Эстель: Гомосексуалы? С чего бы это? Большей глупости в жизни не слышала! Это кто такое сказал?

Джим: Вы сказали, что виноваты стокгольмцы.

Эстель: Да, но я имела в виду стокгольмцев. А не стокгольмцев.

Джим: А есть разница?

Эстель: Да. Одни из них стокгольмцы, а другие стокгольмцы.

Джим: Извините, но я вконец запутался. Давайте приведем все сказанное в хронологический порядок.

Эстель: Конечно, конечно, не торопитесь, я никуда не спешу.

Джим: Прошу прощения, но нам лучше вернуться к первому вопросу.

Эстель: Это к какому?

Джим: Вы не заметили ничего странного в других покупателях?

Эстель: Зара выглядела несчастной. Анне-Лене не нравились зеленые занавески. Ру боялась, что гардеробная слишком мала. На самом деле это был вполне полноценный чулан или хобби-комната, как они это называют. Впервые услышала это выражение из уст Юлии.

Джим: Погодите-ка, здесь что-то не так. В плане квартиры нет никакого чулана.

Эстель: Возможно, он там просто слишком маленький.

Джим: Разве не предполагается, что план должен быть точным?

Эстель: Конечно, предполагается.

Джим: На плане квартиры гардеробная занимает не больше половины квадратного метра. Позволю себе спросить, по-вашему, какого она размера в реальности?

Эстель: На глаз не скажешь. Но Ру говорила, что хочет устроить там хобби-комнату. Дело в том, что она увлекается сыроделием. И выращивает цветы. Ну, или какие-то там растения. Юллан от этого не в восторге. Однажды Ру попыталась своими руками приготовить шампанское и забрызгала ящик с трусами Юлии, потом был «грандиозный скандал».

Джим: Извините, не могли бы мы все же сосредоточиться на том, какого размера гардеробная?

Эстель: Юллан очень следит за тем, чтобы ее называли гардеробной, а не хобби-комнатой.

Джим: Как вы думаете, можно ли в ней спрятаться?

Эстель: Кому?

Джим: Кому угодно.

Эстель: Думаю, да. Это имеет значение?

Джим: Нет, нет, наверное, не имеет. Просто мой коллега просил меня выяснить у свидетелей, есть ли в квартире место, куда можно спрятаться. Хотите кофе?

Эстель: Это было бы невероятно любезно с вашей стороны, не стану скрывать!

Грабитель посмотрел на дверь туалета. Затем на заложников. И спросил:

– Там кто-нибудь есть?

В ответ Зара с саркастической улыбкой спросила:

– Вы сами-то как думаете?

Грабитель заморгал так часто, что можно было подумать, будто он передает сигналы азбукой Морзе.

– Значит, вы думаете, что там кто-то есть?

– Может, ваши родители еще на первом свидании выяснили, что у них одинаковые фамилии? – поинтересовалась Зара.

Ру попыталась заступиться за грабителя:

– Неужели обязательно говорить гадости, как вздорная бабка?

Юлия пнула Ру и прошипела:

– Не лезь не в свое дело, Ру!

– После этого ты еще говоришь, что мы вырастим ребенка, который сможет противостоять буллингу! Я не допущу, чтобы она так разговаривала с…

– С кем? С грабителем? И это буллинг? Ты всерьез считаешь, что человек с пистолетом может почувствовать себя оскорбленным? – простонала Юлия.

– Я не… – начал грабитель, но Юлия предостерегающе подняла указательный палец:

– Знаете что? Вы заварили эту кашу, так что заткнитесь, пожалуйста!

Зара, разглядывавшая пылинки на своей одежде с таким лицом, будто только что встала с кучи испражнений, заметила:

– Хорошо, что у вашего ребенка среди родителей хоть один не коммунист.

Юлия развернулась к Заре:

– Вы тоже заткнитесь.

На этих словах Зара и правда заткнулась. Чему больше всех удивилась она сама.

Тем временем Рогер осторожно поднялся. И помог встать Анне-Лене. Она посмотрела на него, а он не знал, куда девать глаза, – они никогда не притрагивались друг к другу при свете. Анна-Лена покраснела, а Рогер отвернулся и стал растерянно постукивать по стене, чтобы чем-то занять руки. Он всегда стучал по стенам на показах квартир; почему он так делал, Анна-Лена не знала, хотя Рогер говорил, что проверяет, «можно ли сверлить». Для Рогера было важно, что стены можно сверлить, равно как важно было, какая стена несущая. Если снести несущую стену, все рухнет. А определить ее, разумеется, можно, постучав, – Рогер, по крайней мере, сразу поймет, что это за стена. Он простукивал стены на всех показах: тук, тук, тук. Иногда Анна-Лена думала, что многое о человеке можно узнать по первым секундам общения, мгновение – и вы как на ладони; так вот, в этих простукиваниях был весь Рогер. Время от времени – так быстро, что никто, кроме Анны-Лены, этого бы не заметил, – постучав в стену, Рогер молча с тоской смотрел на нее. В эти моменты в Рогере было что-то детское. Как будто он ждал, что однажды кто-то постучит в ответ. За это Анна-Лена любила его.

Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук.

Внезапно Рогер перестал стучать. Он услышал обрывки дискуссии между Ру, Юлией и Зарой касательно закрытой двери туалета. По спине у него пробежал холодок, Рогер понял, что это худший сценарий развития событий: в туалете скрывается еще один покупатель. Рогер решил незамедлительно взять ситуацию в свои руки, шагнул в сторону туалетной двери и занес было руку, чтобы постучать, но его опередил крик Анны-Лены:

– Нет!!!

Рогер повернулся и с удивлением посмотрел на жену. Та дрожала всем телом, покраснев до кончиков пальцев.