Нефритовая орхидея императрицы Цыси - Юлия Алейникова

Цзайчунь слишком мал. Его сестра не может взойти на престол: в династии Цин женщины не вправе наследовать власть.

Солнце уже клонилось к западу, а драгоценная наложница все сидела в тени ив, недвижная, как изваяние, углубленная в себя, и ни одна из прислужниц не посмела нарушить ее уединение.

Неизвестно, как долго она просидела бы так, если бы не явился посланник императора. Пришлось спрятать тревогу. Она выпорхнула из павильона беззаботной птичкой; туфельки тихонько постукивали по мостовой Запретного города, когда любимая наложница императора спешила на зов своего повелителия. Нежное бело-розовое личико светилось радостью, выразительные глаза, предмет зависти многих обитательниц гарема, ярко сияли, улыбка была по-детски нежна и наивна. Прекраснейший из цветов императорского сада — так сказал о ней придворный поэт и был прав.

Император Сяньфэн возлежал на ложе в тени своего любимого павильона и скучал. Его мучили боли, и сейчас он ждал свою прекрасную фею, чтобы она приготовила ему шарик спасительного зелья. Никто не умел делать это так ловко, как Цыси. Она убаюкает его, примет на себя часть его забот.

И почему эти назойливые князья невзлюбили бедняжку? Цыси так умна, очаровательна, трудолюбива, она с радостью разбирает за него бумаги, помогает готовить указы. Она всего лишь помощник, облегчающий его тяжкую ношу, все решения Сын неба принимает сам.

Но князья наседали, и ему пришлось согласиться. В случае его смерти Цыси последует за ним, дабы и в загробном мире услаждать его слух пением и занимать ум поэзией и беседой. Сяньфэн вздохнул, собираясь выразить монаршее нетерпение, но послышались легкие шаги, и он улыбнулся. Сейчас ему станет легче, мир окрасится волшебными красками, и они с Орхидеей уплывут в страну грез.

Цыси сидела в театральной ложе за шелковой ширмой, расшитой драконами, и сквозь щелочку разглядывала явившихся на представление мужчин. По правую руку от императора помещался тучный Цзай Юань, он что-то нашептывал повелителю, и тот милостиво улыбался. Ох, как бы ей хотелось задушить этого самодовольного истукана! Его мозгов только и хватает на бабские интриги. Лучше бы возглавил войско и разбил тайпинов, они, кажется, уже собственное государство провозгласили, это при живом-то Сыне неба! Неслыханная дерзость! А первый вельможа слушает оперу, обжирается, кутается в нежнейшие шелка и в ус не дует.

Цыси остановила взгляд на молодом князе Чуне, младшем брате императора. Ему девятнадцать, он хорош собой, добродетелен, честен и пока не участвует в дворцовых интригах. Цыси сверкнула глазами из-за ширмы.

— Ли Ляньин, как думаешь, не пора ли нашему князю Чуне жениться?

Старая лиса все понял правильно.

— На ком, по вашему мнению, ему следует жениться, госпожа? Вы знаете достойную девушку?

— Моей младшей сестре Дафэн уже исполнилось восемнадцать, пора ей подыскать мужа. — Цыси улыбнулась своему конфиденту. — Что думаешь?

— Прекрасный выбор, который, я полагаю, одобрят и князь, и сам император, — почтительно склонился Ли Ляньин.

— Я тоже так думаю.

2016 год

— Как твои дела, детка?

Бабушка сидела за любимым ломберным столиком и, как всегда, раскладывала пасьянс. Алиса подтащила кресло с высокой резной спинкой и устроилась напротив. Высокие окна эркера закрывали тонкие занавески. В комнате было прохладно от работающего кондиционера.

— Никак. — Алиса разглядывала тени на потолке.

— Ты так и не простила Илью? — осторожно спросила Валерия Константиновна.

— Нет. И не собираюсь. — В ее голосе была горечь. — Не могу. Ты понимаешь, каждый раз, как только вижу его, воспоминаю его сидящим на той девице, и эта сцена никак не идет из головы. Если бы я просто знала, что он мне изменил, но не видела всего сама, может быть, и простила бы, а так не могу. Бабушка, я его так любила!

Алиса не удержалась и всхлипнула.

Бабушка была единственным человеком, с кем она могла вот так начистоту говорить о том, что чувствует.

— Это было так мерзко, так унизительно! И ведь всего несколько часов назад он так же занимался любовью со мной и говорил, что любит и обожает. И сейчас говорит! А я его видеть не могу. Мне все время хочется сделать ему больно. По-настоящему больно, чтобы он понял! Знаешь, я даже думаю привести кого-нибудь к нам и изменить ему — чтобы он все слышал, все видел, но не знал, что это месть, а подумал бы, что я на самом деле влюбилась. У меня на примете целых два кандидата.

Эти нешуточные страсти очень не шли ее по-детски хрупкому образу. Но бабушка всегда относилась к ней всерьез.

— Я понимаю твою боль, Алиса, но она пройдет. А вот если ты пойдешь против себя и переспишь с человеком, который тебе безразличен, отвращение к себе останется с тобой навсегда. Ты слишком глубокая натура, чтобы подобное прошло для тебя бесследно. Многие женщины способны на легкий флирт, но не ты. Илья был твоим первым и единственным мужчиной. Знаю, в душе ты всегда считала, что тебе просто не везет с парнями, поэтому у тебя мало поклонников. Но это не так. Ты даже не замечала, как сама устанавливаешь дистанцию, не позволяя молодым людям приблизиться к себе. Правду сказать, не знаю, почему ты выбрала Илью, вероятно, он просто твой мужчина? В любом случае даже сейчас, повзрослев, ты не сильно изменилась.

— Я отталкивала? — с иронией переспросила Алиса. — Ба, да ты даже не представляешь, как я переживала, что у всех девчонок в университете были парни, а у меня нет. А в школе? Знаешь, как было обидно, когда меня дразнили гейшей, а я ни с кем ни разу даже не целовалась.

До замужества Алиса носила фамилию Геннадьева, и в старших классах какой-то остряк придумал прозвище, которое страшно ее обижало: слишком серьезно она относилась к значению слова «гейша».

— Глупышка. Мне-то со стороны всегда было виднее. — Бабушка снова взялась за карты. — Ты даже не представляешь, сколько мальчиков были безнадежно в тебя влюблены.

— Ага, они в Лизу были влюблены. Вот Лиза действительно была популярна. Не понимаю, почему она Дениса выбрала, за ней же всегда хвост поклонников ходил.

— Да, это правда. Потому что Лиза была легкой, веселой — легко сходилась с людьми, легко расходилась. Но у тебя этот хвост мог быть не меньше, просто в глубине души он тебе был не нужен. Помнишь Никиту Вересова из вашего класса? В него у вас все девчонки были влюблены, а он сох по тебе.

— Неправда.

— Правда. И Степа, и Дима, и еще такой смешной, с веснушками, теннисом занимался.

— Ба, что ты ерунду говоришь? — Алиса залилась краской от удовольствия.

— А в университете? Ты просто этого не замечала. Ходила, как нахохлившийся воробышек, вся в себе. Так что оставь, прошу, свои страдания и дай времени избавить тебя от боли. Не спеши.

— Думаешь, мне не стоит разводиться с Ильей? — с сомнением спросила Алиса.