Мятеж воина - Александр Ранецкий

Но расслабиться не удавалось. И дремота – искусственно навязанная, почти наркотическая – была омерзительной, не несущей отдохновения. Перед глазами плыли круги, виски снова и снова сдавливал перепад гравилифта.

"Хорошо, что вы вызвались прийти ко мне сами. Иначе я потребовал бы, чтобы вас привели сюда…"

Каждое мгновение, проведенное в арсенале, каждое слово и жест многократно прокручивались в его памяти: сначала бесстрастная, холодная "видеохроника", затем эмоции, воспоминания, реакция Эвинда на все, что говорил и делал молодой фанатик.

"Ваша цель стоит таких средств?

– Ответьте сами: стоит ли спасенная спичка миллионов сожженных деревьев?

– …я не понимаю.

– Вам, мой флагман, и не надо понимать…"

Снова, снова и снова. От конца до самого начала, и еще раньше, до того момента, как Эвинд впервые услышал о происшествии… и вновь до конца.

"Вы должны мне! Вы должны всему своему миру! Понятно? Вы нам должны!…"

Сине-зеленая вспышка пробоя, фигуры врывающихся сквозь гипертоннель штурмовиков и волна теплой крови, ударившая в лицо.

"Что еще я был должен? Что?.."

Эвинд очнулся, широко раскрыл глаза, с трудом перевел дыхание, не сразу вспоминая, что с ним и где он находится. Легче стало едва ли – если меду-становка должна была помочь ему прийти в норму, она не справилась со своей задачей.

Зато на стене напротив зажегся широкий экран. Правильное, как на медали, лицо субмайора Лат Аввакина было спокойным, уверенным, лишенным и тени сомнения.

– Прошу простить, что обошлись с вами немного бесцеремонно, мой флагман, но вы были единственным, кто говорил с этим диверсантом после того, как он заперся в арсенале. Нам было важно знать все подробности для будущего расследования. Поэтому мы слегка изменили стандартную процедуру ментоскопирования. Мы не хотели повредить вашему здоровью, мой флагман. Мы не простили бы себе, если бы нанесли ущерб лучшему командиру Имперского Астрофлота.

Эвинд оттолкнулся от изголовья ментоскопа и сел, борясь с головокружением:

– Теперь вы знаете все, что вам было угодно?

– Да. И сделали определенные выводы относительно личности этого… Шада Рониса.

– Я еще нужен вам?

– Вам бы следовало провести еще какое-то время под наблюдением нашей медтехники. Все же вы пока не до конца оправились.

– Я еще нужен вам?

– Мой флагман! Разумеется, мы найдем вас, если вы нам понадобитесь. Но вы совершенно вольны покинуть наш сектор… пока.

– Вызовите для меня транспорт, – вымолвил Эвинд, с трудом узнавая свой голос, – Мне сейчас вредно пользоваться гравитоннелем.

– Как угодно. Через пять сотых все будет готово. Одежда ждет вас у входа. К несчастью, ваш мундир погиб безвозвратно, мы приготовили вам другой.

Эвинд поднял на субмайора глаза:

– Тоже с наклеенными "жучками"?

– Простите?..

Флагман готов был поклясться, что глаза у Аввакина на миг превратились в кусочки синей бездны.

– Я говорю, на новый мундир вы тоже наклеили "жучки"? – ядовито повторил капитан "Шквала". – Роботы стреляли в меня по одной только вашей милости, ведь это вы, лично вы, субмайор, посадили мне на плечо подслушивающее устройство.

– Я не понимаю, о чем вы, мой флагман, – ледяным тоном заявил Лат Аввакин.

– Прекрасно вы все понимаете, мой субмайор! – отрезал Эвинд.

– Мы выясним, ради чего этот человек все затеял, – предупредил Страж Крови. – Он ускользнул от нас в смерть, но ниточки всегда остаются.

Эвинд провел рукой вдоль лица.

Ронис убил себя. И точно выбрал момент для этого – чтобы все сказать флагману, но не достаться Стражам Крови. Такой трезвый расчет… Непохоже на фанатика-сумасшедшего. Что же должен был понять теллариец из разговора с ним, если за это "что-то" парень заплатил жизнью?

– Я не думаю, что этот человек был с кем-то связан, – медленно проговорил Эвинд. – Такие всегда действуют в одиночку.

– Мы разберемся в этом, мой флагман. Мы раскрутим вашего собеседника. – В голосе субмайора сновя мелькнула угроза. Я вижу, транспорт уже ждет вас, мой флагман. – Аввакин неожиданно сменил тон. – Не смею дольше вас задерживать.

Дверь беззвучно дала Эвинду дорогу.

Но покинуть штаб-квартиру сразу не удалось. Панго Рергастин перехватил Эвинда на выходе от Стражей Крови.

– Шад… Мой флагман… На тебе лица нет! Я уже слышал, что случилось. Ты герой, настоящий герой. Не знаю, хватило бы у меня духу отдать себя на милость безумных террористов!

– Что, все уже знают?

– Ну, такие новости имеют крылья…

– Этот человек был один. И он не был ни безумцем, ни террористом.

– Да? – чуть растерянно переспросил Гасти. – Наверное, это все равно. Без тебя штаб наверняка взлетел бы на воздух. Если бы ты не отвлек его разговором…

– Чего ты хочешь? – перебил Эвинд.

– Лично я? Ничего. Кроме как передать тебе пару слов от Джимарга. Он тоже уже обо всем слышал и обещал дать тебе три дня отпуска. Предоставь ему только отчет о происшедшем.

– Пусть запросит у Стражей Крови.

Рергастин засмеялся, будто услышал удачный образчик черного юмора.

– Шутник… Ну, пойдем. Провожу тебя до гравишахт.

– Спасибо, меня ждет транспорт. Не могу оказатьсй дома вот так… сразу. Нужно проехаться. Подумать.

Только покинув здание штаба, Эвинд заметил, что уже совсем поздно. Черно-голубой геликар вез флагмана вдоль хорошо освещенных, благоустроенных улиц охраняемого городка военных, дышащего внешним спокойствием. Пусть где-то далеко бушуют сражения и живущих здесь офицеров и солдат в любой момент может ждать их последнее боевое дежурство – сейчас здесь у них уютные, полные дорогих приборов, надежные крепости-дома, приветливые супруги, веселые дети… Империя щедро платит своим военным за услуги, которые они оказывают ей. И военные преданно служат своей Империи.

Уже подходя к дверям своего дома, Эвинд запоздало подумал, что нужно было бы позвонить жене, предупредить, извиниться…

Ощутив прибытие хозяина, искусственный интеллект дома – хранитель включил оранжевый свет, обычный уютный мягкий свет, который заставлял Эвинда вспоминать фонари из плотной бумаги, плывущие по тихой ночной реке. Бумажный шар на плоту продолжает излучать свет и кажется поэтому символом незыблемости, непотопляемости бытия, хотя никто не знает, что ожидает его за ближайшим поворотом, какая бездна может таиться под ним внизу.

– Тия, я здесь, – позвал Эвинд, войдя в холл.

Холл был пуст. Император чуть заметно усмехался Эвинду с дальней стены, но усмешка мало вязалась с преследующим, упорным взглядом скрытых в тени пронзительных глаз.