На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их - Карстен Бренсинг

простые фразы из трех слов и вести беседу. В этом языке были отдельные символы «человекообразная обезьяна», «обезьяна» и «человек». В ходе одной из таких бесед, как сообщила профессор Сью Сэведж-Рамбо, Канзи отчетливо различал человека и нечеловека[262]. Для него человекообразные обезьяны, то есть представители больших человекообразных, были людьми. Обезьяны всех остальных видов – ими не были.

Но история на этом не заканчивается, вот как была описана прогулка с самкой обезьяны Молли в Гамбургском зоопарке.

«„Отопри дверь!“

Это сложная работа; так как дверь запирается по центру двумя поворачивающимся шпингалетами, вопреки всем устремлениям изобретательного мозга обезьяны. Однако Молли знает ответ и крутит шпингалеты в нужном направлении до тех пор, пока дверь не откроется.

„Дай мне руку, Молли“.

Она так и делает.

„Нет, другую“.

Она меняет руку.

„Ты хочешь кнут?“

„О, о, о!“ – значит „Непременно!“

„Будешь дразнить павианов?“

„О, о!“

„Побей их!“

Молли залазит на ограждение перед клеткой гамадрилов и с видимым удовольствием хлещет кнутом своих родственников. Те же приходят в ярость, скрежещут зубами, поджав губы, высоко подпрыгивают, пытаются ухватить кнут, но все же остерегаются его, так как шимпанзе не шутит и выказывает свою получеловеческую натуру. Наконец наказание исполнено, и прогулка продолжается.

У шимпанзе плохо получается ходить с человеком, держась за руку. Несмотря на то что она ловко идет на четвереньках – это выглядит как походка, свойственная лишь обезьянам, не поддающаяся описанию, ковыляющая, выматывающая – ей так же тяжело идти в вертикальном положении. Поэтому Молли через некоторое время обращается за помощью к первому встречному, протянув руку. И так, поддерживаемая с двух сторон, она довольно быстро перебирает обеими задними лапами.

По пути встречается группа мальчишек, которые тут же окружают Молли.

„Освободи дорогу, Молли!“

Она тут же хватает кнут и в мгновение ока пробивает себе проход сквозь окружение. Несколько девочек делают то же, что и мальчики. Молли снова хватается за кнут.

„Фу, Молли, это же девочки!“

Она моментально роняет кнут и протягивает руку в знак дружбы».

Вот тут я должен подчеркнуть значение Gartenlaube как ведущего средства массовой информации того времени. Брем опубликовал почти 400 страниц в том журнале и был очень популярным автором. Эти строки говорят нам не столько о когнитивных способностях шимпанзе, сколько о мировоззрении Брема и его читателей. Брема нельзя оправдать тем, он не очень хорошо знал павианов и поэтому «чуть перегнул палку». В первом томе книги «Жизнь животных» Брем пишет об Атиль, самке павиана, которая жила у него в Рентендорфе и Йене: «Ее проницательность была чрезвычайной. Она искусно воровала, отпирала и запирала двери и обладала выдающимся умением развязывать узлы, если она полагала, что ей за это что-то перепадет. Аналогично она открывала коробки и ящики и, более того, все оттуда воровала». И далее: «Добрые слова ей льстили, смех раздражал, особенно если она понимала, что смеются над ней».

И еще: «Временами мы пугали ее (Атиль) до дрожи, для чего насыпали на землю перед ней кучку пороха и поджигали трутом. Обычно она громко вскрикивала, когда порох вспыхивал, и отпрыгивала так далеко, насколько позволяла веревка. Однако она добровольно вытерпела такие ужасы всего несколько раз. Впоследствии она стала достаточно хитра, чтобы затушить горящий трут лапами и таким образом предотвратить возгорание пороха!»

Без сомнения, отношение Брема к животным было крайне противоречивым с современной точки зрения. С одной стороны, он мог, как никто другой, разглядеть и описать их когнитивные способности, с другой стороны, всего лишь через мгновение мог целиться в них из ружья либо с удивительным невежеством причинять им страдания.

Это, похоже, не беспокоило его читателей, и потому нам остается взять эти истории лишь как примеры духа того времени и как напоминание – что потребление мяса и промышленное разведение животных, с одной стороны, и любовь к нашим домашним питомцам, с другой стороны, – по сути то же самое.

Тем не менее как так вышло, что 150 лет назад кто-то опубликовал истории о поведении животных и эти книги оказали влияние не на одно поколение во всем мире, а сегодня мы удивляемся, когда поведенческие биологи подтверждают его наблюдения, сделанные так давно? Что же произошло за это время?

Для этого нам необходимо перескочить на несколько десятилетий вперед. Мы окажемся в 1904 году, прошло 40 лет после публикации первого издания «Жизнь животных» Брема. В то время деятельность Брема уже принесла свои плоды. Многие образованные люди считали животных сложными существами и приписывали им много чего. Это зашло так далеко, что никто не удивился, когда стало известно, что лошади, например, могут читать и писать. Самым известным был Умный Ганс. Предполагаемый ум этой лошади был настолько невероятным, что была создана целая научная комиссия из 13 человек во главе с очень известным исследователем того времени профессором и доктором наук Карлом Штумпфом. Комиссия должна была раз и навсегда установить, действительно ли Умный Ганс такой умный или же его хозяин, преподаватель математики Вильгельм фон Остен, шарлатан[263].

Можно было доказать с научной точностью, что Умный Ганс не умеет ни читать, ни писать и вообще не показал выдающихся способностей. Однако в этой истории не было мошенничества, так как Вильгельм фон Остен не предпринимал каких-либо ухищрений. Фактически Умный Ганс читал язык тела того человека, который задавал вопрос, и отвечал ударами копыта, когда улавливал у вопрошающего соответствующие движения. Это работало даже с совершенно посторонними людьми, поэтому мошенничество фон Остена было исключено.

Тут можно задаться вопросом, читал ли Умный Ганс мысли или язык тела (см. главу «Сопереживание»). Мое мнение по этому вопросу однозначно: хоть убейте, я не могу себе представить, что Умный Ганс использовал только язык тела. Это, конечно, всего лишь предположение, но тот факт, что он мог понять разных людей, означает, что он был способен поставить себя на место человека и на основе теории разума воспринимать неосознанный сигнал оппонента. Я могу представить, что животное может выучить язык тела человека, но если животное способно интерпретировать поведение разных людей, то, на мой взгляд, это возможно только при помощи механизма, допускающего обобщения. Теория разума это допускает.

Как бы то ни было, выводы исследовательской комиссии изменили историю науки навсегда. Такое ощущение, что все научные знания пропустили сквозь игольное ушко, чтобы с другой стороны изобрести новое и соткать более качественную и надежную сеть знаний. Любой исследователь, который сегодня проводит двойное слепое исследование, знает, что обязан