На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их - Карстен Бренсинг

не только более верными, но и более любящими. В случае с грызунами, например, выяснилось, что животные под воздействием окситоцина больше времени уделяют телесным ласкам и утешению переживших стресс товарищей[253].

Но это еще не все, даже моногамная рыба находится под влиянием любовного наркотика. Молекула, отвечающая за их верность, немного другая – это изотоцин, который с точки зрения эволюции появился сильно раньше[254].

Сейчас вы не чувствуете себя влюбленным и, наверное, думаете, что это чувство не так уж и важно для вас. Если у вас есть дети, то вы легко поймете силу этого чувства. Просто представьте, что вашего ребенка похитили и вы не имеете ни малейшего понятия, что похититель собирается делать с ним. Вы ничего не знаете, лишь испытываете неимоверную боль, вызванную потерей. Эта боль от утраченной связи, из-за того, что ваш уровень окситоцина упал. Как его производство, так и восприятие подавляется с помощью гормона стресса КРФ (кортикотропин-рилизинг-фактор)[255]. Это почти как наркотик, от которого мы зависим и которого нам внезапно не хватает. С точки зрения биологии это очень нужные чувства. Нам необходимо заставить нашего партнера по жизни или любого важного для нас социального партнера продолжать искать ребенка и сделать все для его спасения. Только в том случае, если это удается, блокада окситоцина ослабляется и можно вновь расслабиться и почувствовать любовь.

Кстати, эффект гормона был обнаружен, когда стали изучать материнскую любовь. Тогда было замечено, что во время родов окситоцин производится в более высокой концентрации и, как следствие, стимулирует производство молока в женской груди. Поэтому в течение длительного времени считалось, что только млекопитающие, то есть все животные, которые кормят свое потомство из молочных желез, находятся под воздействием окситоцина. Сегодня нам известно, как было сказано выше, что рыбы подвержены аналогичному влиянию, как и мы. Способность к любви и привязанности широко распространена среди позвоночных животных. Кстати, исследования по подавлению окситоцина проводились на тех самых полевках прерий. Таким образом, можно предположить, что боль разлуки по меньшей мере все млекопитающие ощущают примерно так же, как мы.

Здесь любому трезвомыслящему человеку становится понятно, каких душевных страданий стоит молочная продукция, которую мы покупаем. «Молочные коровы» не дают молоко, не произведя перед этим на свет потомство. К несчастью, телят забирают у матерей спустя несколько минут, часов или дней после рождения.

Коровы часами кричат от эмоционального потрясения. Однако существует и иной подход, например, фермер Ахим Бок из Шлезвиг-Гольштейна не разделяет животных. Он считает, что современные коровы дают достаточно молока, чтобы хватило и телятам[256].

Так мы подходим к мысли, за которую, я полагаю, меня будут критиковать со всех сторон. А если давать коровам окситоцин, чтобы избавить их от боли разлуки? Однако, чтобы это сделать, сначала придется признать, что у коров есть чувства. Согласно немецкому закону об охране животных, запрещено причинять боль животному, если этого можно избежать. Сама дискуссия о том, следует ли давать окситоцин или нет, была бы признанием того, что животные страдают от разлуки с телятами. Теоретически в этом случае пришлось бы остановить традиционное производство молока, так как невозможно было бы оправдаться тем, что эта боль является неизбежной. На органических фермах, таких как у Ахима Бока из Шлезвиг-Гольштейна, считают так: боли можно избежать, если не разлучать животных.

Здесь становится понятно, какие последствия возможны при нынешнем уровне наших знаний и дальнейшем изменении нашего мировоззрения. По этой причине в следующей главе приведены рассуждения о нашем прежнем, современном и вероятном будущем мировоззрении относительно отношения к животным.

Что важнее – разум или чувства?

Для большинства людей разум важнее, чем чувства. Для многих способность размышлять и вовсе определяет большое различие между нами и другими живыми существами. Однако не все так просто, и, конечно же, этот вопрос остается пока что без ответа. Тем не менее мне бы хотелось попытаться прояснить несколько важных аспектов.

Мы узнали, что во многих случаях стоит прислушиваться к своим чувствам. Эти механизмы контроля развились в ходе эволюции и идеально адаптированы к нашим условиям жизни. Но животные со сложной нервной системой способны преодолевать влияние эмоций. Однако это не совсем так. Многие действия, которые мы совершаем бессознательно, инициированы нашими чувствами. От нашего сознательного восприятия это ускользает, потому что нервная система даже не передает данную информацию в наше сознание. Мы многое делаем бессознательно, и я лично даже рад этому, потому что сознательный контроль бесчисленных механизмов управления – это тяжелая постоянная работа, и у меня просто не хватило бы ресурсов для действительно важных вещей в жизни. Другими словами: большинство процессов, инициируемых чувствами, обманывают наш мозг в обход сознания.

Даже осознание определенного чувства еще не означает, что это чувство и вызванное им поведение можно контролировать. Для этого необходимо обладать когнитивной способностью метапознания, о которой говорилось выше. То есть способностью размышлять не только о наших мыслях и знании, но и о чувствах. Итак, если животное обладает метапознанием, значит, у него есть возможность не считаться с собственными чувствами. Тогда действительно мысли оказываются главнее чувств, но только в том случае, если чувства воспринимаются осознанно.

Глава IV

Отношения «человек-животное» – недопонимание?!

Общение с животными на равных

Сегодня нет оснований утверждать, что мы понимаем все механизмы мышления и чувств, но есть неоспоримый факт: механизмы управления поведением развились в ходе эволюции, и это объединяет нас с другими животными. Мне прекрасно известно, что ощущения и мышление с точки зрения психологии и философии могут быть очень сложными. Чувства, эмоции, аффект или настроение – это всего лишь некоторые из понятий, показывающие эту сложность. Однако для меня до сих пор нет убедительных доказательств, что животные не способны на подобное разнообразие и сложность. В главе «Животные в лаборатории» мы еще вернемся к этому вопросу, вы увидите, что самые сложные психологические проблемы у людей можно решать с помощью исследований животных. Как бы это работало, если бы животные не были такими же сложными? Почему нам так легко принять, что наша почка, ногти или глаза появились в ходе эволюции? Но сложно согласиться с тем, что основополагающие механизмы управления поведением – мышление и чувства – возникли точно так же одинаково и у нас, и у животных? Возможно, такое отношение исторически сложилось, поэтому я сначала расскажу вам о нашей собственной истории.