Янтарный амулет, или Первое правило детектива - Имоджен Уайт

Братья тёмного общества отошли назад, и Роуз обнаружила символ чёрного солнца, нарисованный на полу. Зеркало стояло прямо по центру.

– А зеркало тут к чему? – прошептала девочка, содрогаясь от страха.

Фаннел обогнул стойку, опираясь на чёрную трость, и вступил в круг. Остановился у зеркала и сделал глубокий вдох.

– Давай, Ормерод.

Роуз почувствовала, как Руи напрягся.

Господин в монокле (круглой линзе в оправе на глазу) вытянул руку, в которой держал чёрную атласную подушку: на ней покоилась маленькая красновато-коричневая чаша.

– Янтарная чаша, сэр, – с апломбом объявил Ормерод.

У Роуз по спине пробежали мурашки, и она стиснула руку Руи.

– Чаша у них!

Артефакт выглядел точно так же, как на гобелене в кибитке Энны: неказистая чайная чашка.

– Фаннел упомянул, что Ормерод стал куратором музея, – шепнул девочке на ухо Руи голосом, дрожащим от волнения. – Наверное, он забрал чашу. Всё очень плохо, Роуз.

Фаннел сплёл пальцы: суставы издали сухой щелчок.

– Зеркало пропитано янтарной смолой, и оно всего на мгновение покажет нам лик лорда Верульфа. Господин… обратится к нам.

– Браво! – крикнул кто-то басом, и собравшиеся захлопали, радостно крича. Им явно не терпелось увидеть Верульфа.

Фаннел взмахнул рукой, чтобы они затихли.

– Лорд теней Верульф хочет сказать нечто важное о янтарном кулоне, который мы ищем.

– Что? Он не у них? – удивилась Роуз, а Руи подался вперёд.

– Начнём же! Наполните чашу душ священными водами.

Снодграсс вышел в круг с серебряной флягой, и она блеснула в свете свечей.

– Это фляга Энны! – ахнула Роуз. Именно с такой гадалка ушла в музей! – Откуда она у них? Что они сделали с Энной?!

Снодграсс достал пробку, и его редкие усики дрогнули. Он вылил воду в Янтарную чашу, а люстра под потолком моргнула.

– Благодарю, Снодграсс, – холодно произнёс Фаннел и оттолкнул его в сторону. – Воды наполнены волшебными силами благодаря магии одной нашей знакомой язычницы, которая, к сожалению, не может присутствовать на собрании.

Бэнкс хмыкнул.

У Роуз душа ушла в пятки, и Руи стиснул её руку.

Ормерод встал на колени и поднял атласную подушку повыше. Узкие пальцы Фаннела дёрнулись, и он забрал чашу.

– Теперь я покажу вам, на что мы способны с одним кулоном и Янтарной чашей, – объявил Фаннел.

Он покрутил чашу с водой и быстрым движением, сжимая в кулаке амулет, вскинул её, держа на раскрытой ладони.

Она засияла ярко-красным, обнаружив тёмные трещины и надломы в янтаре.

Братья Чёрного Солнца принялись скандировать на непонятном языке, и помещение наполнилось удушающей энергией, сочившейся из каждого угла.

Роуз, не в силах отвести глаз от ритмично пульсирующей чаши, прошептала:

– Она как живая.

– И похожа на человеческий орган, – добавил Руи. – На сердце.

БУМ, БУМ, бум, бум, бум.

В чаше появились чёрные сущности, переплетающиеся между собой, их тени заплясали по стенам комнаты, словно картинки из волшебного фонаря[11].

Крики последователей Верульфа нарастали, они скандировали всё громче и быстрее, а затем внезапно и одновременно обнажили кошмарные татуировки на запястьях. Их губы продолжали шевелиться, голоса гремели, оглушая Роуз и Руи.

Стеклянные банки под стойкой задрожали и зазвенели.

Братство хором выкрикнуло:

– СОЛ-НИ-ГРО![12]

БУМ.

Чаша засияла ещё ярче, и в прорехи портьеры ударил резкий свет. Дети сощурились, подданные Верульфа отшатнулись, защищая глаза. Свечи погасли, а люстра лопнула и со звоном разлетелась на мелкие осколки, осыпав Энтони Фаннела стеклом. Темноту прорезало густое пурпурное свечение, лившееся из зеркала.

Отражение Фаннела расплылось в жуткой улыбке, а остальные сгрудились вокруг старика, сами похожие на искривлённые силуэты, сжимающиеся от страха.

– Не нравится мне это, Руи, – прошептала Роуз. – Совсем не нравится.

Воздух потяжелел, поверхность зеркала заволокло чёрным туманом, скрывшим отражение морщинистого старца.

Вскоре туман рассеялся, и за стеклом появился новый, тёмный силуэт: широкоплечий, с длинными мускулистыми руками, напоминающими обезьяньи лапы, и оленьими рогами, растущими из громадной головы.

– Что за… – Руи осёкся.

На лице кошмарного создания загорелись алые, с пульсирующими венами глаза. Точно такие же, как у рогатого чудовища с гобелена Энны.

– Это он, – прошептала Роуз, поднося ладонь к губам. – В-верульф…

Верульф моргнул, и из зеркала раздался голос, древний и гортанный, от которого содрогалась вся комната. Девочка похолодела от ужаса, когда услышала, о чём он говорит.

– У них новый хр-р-ранитель. Р-р-родственница по кр-р-рови, ещё совсем юная, но сильная. Она не имеет пр-р-ри себе кулона, но он зовёт её. Мои кр-р-радуны видят его во тьме, в р-р-руках кого-то слабого. НАЙДИТЕ КУЛОН И ДЕВЧОНКУ! Иначе она уничтожит нас всех-х-х-х-х…

Отражение в зеркале растворилось, и комната погрузилась во тьму.

Роуз стояла на тротуаре у табачной лавки, опираясь ладонями о колени и тяжело дыша. Слова Верульфа эхом отдавались в голове. «Найдите кулон и девчонку!»

Бахула носился вокруг неё, вздыбив шерсть.

– Роуз, – сказал Руи и взял её за руку. – Твой кулон не у них.

– А Энна? Ты же видел флягу?

Кр-р-р! Дзын-нь!

Их обдало сильным порывом холодного ветра, и волосы Роуз выбились из-под капора. Зазвенел колокольчик над дверью табачной лавки, раздался скрип петель.

– Поспешим! – громогласно произнёс Фаннел. – Когда наш лорд и господин вернётся сюда из мира теней, солнце почернеет. Мы должны ко всему подготовиться!

– Они идут! – ахнула Роуз и лихорадочно огляделась по сторонам. – Давай спрячемся в переулке.

Руи подхватил обезьянку на руки, и ребята нырнули в тёмный проход за лавкой.

– Убери Бахулу, – прошипела Роуз.

Руи сунул зверька под куртку, и обезьянка жалобно пискнула.

– Тсс! – шепнула Роуз, и Бахула затих.

Из укрытия дети слышали шаги, кашель и приглушённые голоса. Совсем рядом пробежал Снодграсс со своими «братьями». Все выглядели бледными и осунувшимися, а фалды фраков развевались на ветру.