Шоколадные деньги - Эшли Прентис Нортон

Коврика перед ванной нет. Я сажусь на холодные плитки пола. Стряхиваю пепел в унитаз. Я всегда курю в ванной – до и после душа. По сути, это мое любимое место для курения. Весь ритуал – подобие медитации и дает мне ощущение почти защищенности.

Не проходит и минуты, как в дверь стучат.

– Беттина?

Я ощупываю пол вокруг, запаниковав, не перехлестнулась ли через край ванны вода и не заливаю ли я кого-то. Не напортачила ли в первый же день.

Но пол в ванной комнате Брайт-хауса сухой. С облегчением я встаю и открываю дверь. Совершенно забыв, что наполовину голая и держу в левой руке сигарету.

На пороге – мисс Максорен. На ней спортивный костюм, ее короткие волосы влажны от пота. На ней женские носки для бега, того типа, что не закрывают лодыжки – с логотипом-галочкой «Найк». Ненавижу такие.

Мисс Максорен с секунду смотрит на меня в упор, потом пытается расправить плечи, приобрести властную осанку, утвердить свой авторитет. Несмотря на то что она стоит совершенно прямо, мы практически одного роста. Я вспоминаю замечание Мередит о ее сексуальной ориентации и пытаюсь прикрыться. Моя сигарета скользит прямо у нее под носом, я едва не обжигаю ей щеку.

– Беттина, – произносит она, отступая на шаг назад. – Сейчас время обеда. Тебе следует быть в столовой.

– Извините, – отвечаю я. – Просто я очень устала после перелета, и у меня не было возможности привести себя в порядок. Я разговаривала с Мередит и Джесс, и…

Я замечаю, что щеки и нос мисс Максорен усеяны веснушками. Она выглядит гораздо моложе, чем я сочла вначале. Она смотрит на сигарету. Едва не опалив ей щеку, я теперь пускаю дым ей в глаза, в волосы. Он проникает ей в поры, открывшиеся после пробежки. Маловероятно, что курение дает ей чувство защищенности, позволяет почувствовать себя в мире с собой. Я не знаю, следует ли мне повернуться к ней спиной и выбросить сигарету в унитаз или просто опустить руку и держать так, пока она не уйдет.

Мисс Максорен никак не ожидала такое застать. Не думала, что столкнется с нарушением дисциплины в первый же день учебного года. Думаю, ее стратегия – быть строгой и отстраненной настолько, чтобы пресечь нарушения раз и навсегда.

– Извините, – говорю я.

И начинаю плакать. Я почти голая, едва прикрыта полотенцем, с сигаретой в руке. Я всего три часа в Кардиссе, а уже все пошло наперекосяк.

– Дома мне разрешают курить, – выдавливаю я.

Мисс Максорен забирает у меня сигарету. Переступает порог ванной комнаты, открывает кран над раковиной, гасит сигарету под струей. Заворачивает отсыревший окурок в туалетную бумагу и прячет в кармане спортивных шорт. Протягивает руку и закрывает воду в душе.

– Подтяни полотенце повыше, – говорит она. О сигарете и слезах даже не заикается. – Повторяю, тебе не полагается находиться в доме во время приема пищи. Прими душ, а потом сразу одевайся и иди в столовую.

Странно, но я разочарована, что мисс Максорен меня не наказала. Она наказала бы Мередит, которая громко жаловалась бы на наказание, а еще им похвалялась. Мередит – неотъемлемая часть Кардисса, и, если ее не наказать, это подорвет саму систему. Но я… Меня случайно сюда занесло, и со временем я исчезну. В чем-то меня нельзя считать полноценной ученицей.

Но я недостаточно долго пробыла в Кардиссе, чтобы понять все великодушие мисс Максорен. Только позднее я узнаю, что курение в доме довольно серьезное нарушение. Это огромная угроза пожара, и школа может потерять страховку. Любого, кого поймали за курением, переводят на испытательный срок. А от него – совсем крохотный шажок до отчисления.

Но сейчас я разыгрываю благодарность и говорю:

– Спасибо, мисс Максоренсен.

Она сверлит меня сердитым взглядом. Она не хочет никаких «спасибо». Это подразумевало бы, что я у нее в долгу, а она не хочет такой ответственности.

Сентябрь 1983

Своих соседок по Брайту я нахожу в Оукли-холл, столовой на нашей стороне кампуса. К тому времени там почти пусто. Мередит и Джесс плетутся за кофе в пластиковых стаканчиках, а Холли за ними наблюдает. Интересно, они меня дожидаются или просто поглощены разговором?

Столовая разделена на две одинаковые половины. Позднее я узнаю, что ты всегда сидишь на одной и той же. Места никто не распределяет, но их занимают в силу привычки. На каждой стороне своя стойка раздачи горячего, свой собственный салат-бар. Окна тут от пола до потолка, и можно видеть, как по дорожкам ходят ученики. Есть круглые деревянные столики, есть длинные прямоугольные.

Я не слишком голодна, поэтому намазываю себе маслом два тоста и наливаю кофе. Кофе выглядит таким жиденьким, что, наверное, придется выпить семь или восемь чашек, чтобы добиться того же эффекта, как от одного эспрессо. Я иду к Мередит, Холли и Джесс и сажусь на свободное место за их столом. Мередит восклицает:

– Беттина! Ты только что разминулась с Кейпом!

– Он ужасно симпатичный, – вставляет Холли.

– Не волнуйся, он будет за завтраком, – добавляет Джесс.

Точно я пришла в столовую не поесть, а рассмотреть ухажера Мередит. Разумеется, мне любопытно, но мои мысли он не занимает. Бэбс сказала бы: «Проехали, что там дальше?» – как делает всегда, когда разговор ей наскучил. Надеюсь, довольно скоро настанет день, когда я буду получать удовольствие, обсуждая с девчонками из Брайта парня, который мне нравится, который поскуливает при минете и пишет стихи. «Конечно, такое непременно случится», – пронизывает мои мысли голос Бэбс. «А пошла ты, Бэбс», – хочется ответить мне, но почему-то я в это верю.

Позже тем вечером мы собираемся в гостиной на домовое собрание. На приставном столике разложено престранное, скудное угощение. Три банана. Горстка маленьких морковок. Пять шоколадных печеньиц на белой бумажной тарелке. Лимонад. Маловероятно, что кто-то из нас клюнет на дешевое печенье, но почему его так мало? Неужели мисс Максорен испекла всего пять? Или она взяла его в соседнем общежитии, где печенья излишек? Еще одно свидетельство отсутствия у нее материнского инстинкта.

Дидс стоит перед нами в тех же юбке с рубашкой, в которых встретила меня по приезде, и опять держит папку с защелкой. Она собирается проводить перекличку, даже зная, что в доме нас всего четверо?

Мередит и Джесс опять садятся на пол, мы с Холли – по-турецки на диване. Мы еще не знаем, что даже заходить в эту комнату будем лишь изредка. Она только для приема гостей и редких телефонных звонков. Никто в Кардиссе не смотрит телевизор. Слишком много домашних заданий.

Дидс начинает:

– Прежде всего хочу поприветствовать Холли и Беттину в Брайте. Вы можете приходить ко мне с любыми вопросами или просто обращайтесь к Мередит и Джессике. Поскольку у нас такой очень маленький дом, у нас нет старосты. Мы с вами будем видеться каждый вечер на проверке перед закрытием дверей, двери закрываются в восемь. Я хочу, чтобы каждая из вас прочла устав Кардисса, но сама изложу основные правила. В кампусе запрещается курить и распивать спиртные напитки. Никаких мальчиков в комнатах помимо часов посещения. В часы посещения необходимо, чтобы в комнате горел свет, дверь была открыта и три ноги на полу.