Шоколадные деньги - Эшли Прентис Нортон

Это сбивает меня с толку. Что значит «три ноги на полу»? А куда должна деться четвертая? Дидс будет ходить и проверять, исполняем ли мы это? А если нет, какое ждет наказание? На самом деле не важно, потому что я знаю, хуже фирменного погрома Бэбс ничего быть не может. Нужно ли уходить, если у твоей соседки посетитель? Что сделает Дидс, если застукает Мередит, когда та будет трахать Кейпа в душе? Это будет проступок похуже моего курения?

А Дидс продолжает:

– До десяти часов можно заниматься в библиотеке, если заранее получите разрешение.

Она станет проверять библиотеку? Она как будто достаточно дотошная, чтобы так поступать, хотя готова поспорить, она предпочтет оставаться в капитанской рубке общежития.

– Вопросы есть?

Холли поднимает руку.

– Нам разрешено принимать ванну?

Не понимаю, как кому-то может захотеться. Она что, думает, тут отель?

– Да, конечно, но не по утрам, когда все принимают душ.

Я хочу произвести впечатление внимательной, как-то искупить инцидент с курением:

– Нам нужно быть в постели к определенному часу?

Джесс с Мередит хихикают.

– Если бы, – вздыхает Мередит. – Иногда домашних заданий столько, что корпишь над ними всю ночь.

Мисс Максорен отклика от нас не ожидает.

– Нет. Если вы достаточно взрослые, чтобы жить вне дома, то сами можете регулировать свой сон.

По крайней мере Дидс не станет будить меня среди ночи. По ее несгибаемости я заключаю, что свои-то восемь часов она высыпает.

Она ждет, не последуют ли еще вопросы, но у нас их нет.

– На этом все, – говорит она. – Оставляю вас поближе познакомиться друг с другом.

Холли берет печенье, на ее футболку сыплются крошки. Мне тоже хочется печенья, но угощение мисс Максорен слишком уж жалкое. Мередит вежливо отказывается. Наблюдает за мной.

Сентябрь 1983

На следующее утро, все еще страдая от смены часовых поясов, я просыпаюсь рано, около шести. Из-за грубых простыней и кусачего одеяла первым делом мне приходит в голову, неужели я в больнице? Я смотрю на соседнюю койку и вижу крепко спящую Холли. Мне отчаянно нужна сигарета. Курить для меня теперь – все равно что дышать. Это меня стабилизирует, помогает прочистить мозги и обрести равновесие. После вчерашнего инцидента с мисс Максорен я не рискую курить в ванной, а потому решаю пройтись. Вчера вечером я прочла в своде правил, что учащимся разрешается выходить на улицу после пяти утра, а потому, наверное, удастся найти где-нибудь в кампусе подходящую скамейку и выкурить сигарету. Надев юбку в круговую складу и желтый кардиган, я выхожу на улицу.

Осеннее утро в Нью-Гэмпшире прохладное, но не холодное – почти как озеро летом. Кругом, насколько мне видно, ни души. Я все иду и иду, не зная в точности куда, поскольку пропустила экскурсию по кампусу в первый день. Я прохожу мимо идентичных спальных корпусов из красного кирпича, между ними, прорезая лужайки, тянутся бетонные дорожки.

В центре кампуса – библиотека, огромное красное здание с круглыми окнами. Среди прочего (помимо того что тут учились Мак и мой дед) в Кардиссе меня привлекла как раз эта библиотека. Она обширней, чем у любой другой подготовительной школы. За самым дальним от Брайта корпусом тянутся спортивные площадки. Слишком уж открытое место, курить там рискованно, и почти святотатством будет загасить окурок в траве. Я иду дальше, пока не выхожу к реке, вдоль берега там выстроились зеленые скамейки. Совсем как в настоящем сквере.

Я выбираю подходящую скамейку. Сажусь и закуриваю. Мне так одиноко на этой скамейке. Почему-то вспоминается пентхаус. Но я уже не десятилетняя девочка, которой скучно в игровой комнате. Новые проблемы. Я резко выдыхаю, думаю про Мередит и ее глупый роман с Кейпом. Даже у Холли больше шансов с таким парнем, чем у кого-то вроде меня. Пусть даже она из Айовы. Я не милая, но и не крутая, что называется, без острых углов. Я циничная, но без загадочной сумрачности. Неглупая, но не остроумная. Просидев на скамейке около часа, я иду на завтрак. Я пробегаю взглядом по столовой, нахожу Мередит, Джесс и Холли, которые сидят не за тем столом, что вчера, а за длинным, вместе с другими учениками. Я наливаю себе кофе, накладываю в плошку мюсли, заливаю их снятым молоком и иду к столу.

– Привет, Беттина! Ты где была? – спрашивает Холли.

– Не могла уснуть и пошла прогуляться, – говорю я, мне не хочется, чтобы она знала, что меня мучит смена часовых поясов.

– А я едва-едва в семь с кровати сползаю, – говорит Мередит. – Ты мне послужишь вдохновением.

– Едва ли, – отвечаю я, оглядывая остальных за столом.

Мне хочется спросить: «Кто все эти люди?» Тут, наверное, человек пятнадцать, мальчики и девочки вперемежку. Я еще никогда раньше не завтракала с парнями. Почти у всех учеников мокрые волосы. На парнях – пиджаки и галстуки, на девчонках – юбки и оксфордские рубашки или футболки в обтяжку. Я в жизни не видела столько красивых подростков разом. У них словно бы есть какое-то заклинание от прыщей, их тела не растягивают, где не надо, одежду. Их тут слишком много, чтобы знакомиться, поэтому я ем молча. Мое появление как будто никого не тронуло. Интересно, Кейп тут? Судя по тому, как Мередит спокойно намазывает на свой рогалик крем-сыр, скорее нет. Как можно не приосаниться, если парень, которому ты делала минет, ест за тем же столом, пусть даже ты утверждаешь, что вот-вот его бросишь?

Но нет, я ошиблась. Приходит еще парень и окликает:

– Привет, Кейп! Как лето?

– Хорошо, у тебя?

Он сидит всего через три человека от меня. Русые волосы падают ему на глаза – невероятной, яркой голубизны. Белая оксфордская рубашка с темно-синим галстуком, на котором маленькие омары. Тонкие запястья и длинные пальцы. Невозмутим и безупречен, если не считать ногтей. Ногти и кожа вокруг них безбожно обкусаны.

До меня доходит, что, если летом можно расслабиться, признаваться во влечении и даже в любви, в Кардиссе подобное держишь в узде. С этими людьми тебе придется жить, притом долгое время, поэтому то, что делает тебя уязвимым, прячешь подальше. Все трагедии тут из вторых рук, пересказанные, а после разобранные по косточкам в горячечных разговорах по общежитским комнатам. Интересно, о чем думает Кейп? Он пытается встретиться глазами с Мередит или даже такой мелкий жест здесь слишком рискован? Отвернувшись, я начинаю расспрашивать Холли, какие у нее сегодня уроки, не желая, чтобы кто-то решил, будто я интересуюсь Кейпом.

Когда звенит звонок, мы выходим из столовой и быстро расходимся по классам. У меня не было времени обзавестись учебниками, поэтому на плече у меня пустая соломенная сумка, которую я купила по случаю на блошином рынке в Париже. Я немного беспокоюсь, как бы Холли не решила, что я не могу позволить себе учебники, и не попыталась одолжить мне денег. У меня есть карточка с расписанием, чем-то похожая на карту поиска сокровищ. Под номером первым – английский 212, мистер Доналдсон, комната 42, Филдинг-холл. Надеюсь, он преподаватель получше, чем мисс Максорен.